Когда потом совершилось отделение Венгрии от Австрии, устав 1855 г. был открыто оставлен как действующее право венгерской короны*(1410).

Вскоре за публикацией этого провизорного закона для венгерских земель начались работы по изготовлению окончательного вотчинного устава для всей австрийской монархии.

Первым результатом работ был опубликованный с мотивами "Entwurf der allgem. GrBOg. unddes Einf.-Patens", Wien 1858, предназначавшийся для всей монархии, кроме только итальянских провинций и военной границы. Проект не получил движения. В 1863 г. издается другой проект без мотивов и без патента - "Entwurf der GrBO." Wien. Последний был сообщен Landesausschussen западно-австрийских коронных земель для обсуждения и подвергнут обстоятельной ревизии в виду последовавших на него мнений, а также в виду того обстоятельства, что в промежуточное время закодательствование о внутреннем устройстве вотчинных книг перешло от рейхсрата к ландтагам*(1411).

В пересмотренном виде проект поступил в качестве правительственного предложения в рейхсрат, именно сначала в палату господ 14 дек. 18R9. Юридическая комиссия палаты господ, признавая правительственный проект, в общем, шагом вперед, находила в нем много детальных недочетов и вообще пришла к заключение, что проект не дал ни должного развития основным началам материального ипотечного права, ни тщательной разработки формального права. Поэтому комиссия и предложила свой проект, существенно отличный от правительственная проекта, с докладом от 6 марта 1870 г.*(1412). Подробные исследования in pleno палаты привели 24 марта к решению, которое за основу взяло проект комиссии, а в деталях делало заимствования из правительственного предложения. Правительство решило усвоить результат работы палаты господ и с ничтожными изменениями, чаще всего формального свойства, предъявить его вновь избранной к тому времени нижней палате в VI сессии рейхсрата. Это и состоялось 20 ф. 1871 г. А 30 июня закон был принять нижней палатой с изменениями, возвращавшими проект к первоначальной правительственной редакции. По воспоследовавшем согласии со стороны палаты господ на изменения, внесенные в проект нижней палатой, закон бел санкционирован 25 июля 1871 г.*(1413).

III. Das allgemeine Grundbuchsgesetz 25 июля 1871 г. представляет собою главным образом формальное ипотечное право и лишь в незначительной доле вносить изменения в материальное право. В общем, он стоить на старой почве Landtafelpatenten, но вносить усовершенствования в право последних.

1. Закон по-прежнему подчиняет публицитету весь вотчинный оборот (§ 4 и 9).

2. Он усваивает начало, что ипотечное у становление действует только по инициативе интерессентов и никак не ex officio (§ 70 и др.).

3. Закон строго проводить начало специалитета суммы требования (§ 14), но создает и разрабатываете институт солидарной ипотеки (§ 15, 106 и др.) несколько своеобразно.

4. Приоритет ипотек определяется в законе не моментом записи ипотеки, а моментом предъявления просьбы о записи (§ 29) , указываемым в книге.

5. Легалитет строго ограничивается формальной стороною сделки (§94).

6. Публицитет вотчинной книги ослаблен в законе 71 г., сравнительно с Landtafelpatente, до крайней степени (§§ 61-65 и сл.). Абсолютная publica fides книги вовсе не известна закону. Против 1-го приобретателя запись оспорима всегда, кроме случаев, что иск погаснет с давностью. Против 3-х линь она оспорима во всяком случае в течете 60 дней с момента оповещения пассивного интерессента о записи, а если оповещение не состоялось, то в течете. 3-х лет. Не говорю уже о действии протеста на запись, который допускается законом на широких началах,

Несомненно, что отступление от начала патентов произошло под влиянием римского права, заявившего себя тут слишком несвоевременно. Впрочем, романизация имеет и положительную сторону, - именно она целится поставить в возможную гармонию материальное право с формальным, что было затруднено прежним правом LT. Patente. Все это должно, однако, вредно отражаться на живом вотчинном обороте и терпимо, разве только, в странах со слабым вотчинным оборотом.

7. Но внешний публицитет, по старому, остается широким, и всякий желающий может осматривать вотчинные книги, не доказывая даже особого интереса (§ 7).

8. Из новшеств материального права следует указать, кроме разработки института солидарной ипотеки (выше), еще на институт открытого места для будущей ипотеки, организованный в духе Landtafel (§ 53 и сл.), но крайне обуженный. При помощи этого института австрийский законодатель, очевидно, хотел удовлетворить новейшим потребностям оборота, для удовлетворения которым другие законодательства создали институт ипотеки на собственную вещь. Такая неразвитая организация, да еще крайне обуженная, может удовлетворять лишь потребностям слабо развитого ипотечного оборота.

9. Закон оставляете и давность приобретательную и погасительную для записанных в вотчинную книгу прав, но с ограничениями, вытекающими из публицитета книги (§ 69, 70 и др.).

10. Закон не затрагивает материального значения записи вотчинных прав, так что этот вопрос, по-прежнему, решается началами уложения 1811 г.

11. Закон не регулирует и материального ипотечного права, так что и тут все остается по праву уложения.

12. Закон ничего не делает, в частности, для циркуляции ипотечных свидетельств. Их закон даже не знает, - хотя он выходит в ту пору, когда в Пруссии идет реформационная горячка, в результате которой получился ряд прогрессивнейших идей формального и материального ипотечного права.

Но все же закон 1871 г. переработал к лучшему и на единообразных началах все формальное ипотечное право, и в этом его относительная заслуга.

Целым рядом местных законов вотчинный режим закона 1871 г, был введен, с более или менее значительными особенностями, в отдельных австрийских областях, а потом был в деталях изменяем и дополняешь последующими мерами, не перестающими появляться и до сего дня*(1414).

Глава II. Реакция прусскому Ландрехту и новые реформационные движения в Пруссии

§ 81. Мотивы и цели нового реформационного движения

Устав 1783 г. и Ландрехт 1794 г. были изданы в эпоху, когда в Пруссии еще существовали феодальные отношения, хотя уже и доживавшие последние дни. Крупные рыцарские именья, относительно неподвижный оборот с ними, первобытное ведение хозяйства, слабо развитая потребность реального кредита и слабый оборот с ипотеками, наконец, отсутствие у сельского хозяина конкурентов по спросу на капитал - вот бытовая обстановка, на которую был рассчитан ипотечный режим кодификаций В то же время кодификации отражали в себе как господствовавшее в то время на практике римское право, под которое насильственно подгонялись феодальный отношения, так и господствовавшее в теории того времени направление естественного права, видевшее в римской системе вечный правовой разум, всюду и всегда применимый и неизменно благодетельный. Мы уже видели, как вся эта обстановка отразилась на ипотечном режиме Фридриховых кодификаций.

I. Но очень скоро по издании Ландрехта начинается в Пруссии коренная ломка старого строя социальных отношений, открывшаяся эдиктом 1807 г., изданным во время борьбы с наполеоном. Нашествие французов и вызванные им войны исчерпали силы страны. И законодатель вынуждается прибегнуть к решительным мерам для поднятия благосостояния подданных и оживления оборота. Уже в эдикте 1807 г., а потом и в других, связанных с ним общей целью, мерах полагаются новые начала гражданской жизни Пруссии. Отменяется крепостное право, вся народная масса призывается к гражданской жизни, провозглашается для всех право свободного выбора занятий и обладания недвижимостями, допускается свободное дробление имений и более свободное право ограниченных владельцев недвижимостей на обременение последних ипотеками. Отсюда постепенно, особенно по заключены мира, начинается ускорение движения собственности на недвижимость и развитие мелкого землевладения.

В 1815 г., после свержения владычества Наполеона, Пруссии обогащается новыми областями, в которых мелкое землевладение являлось уже вовсе господствующим типом землевладения, и на эти области распространяется то же Прусское право. Отсюда, режим, рассчитанный на крупное и устойчивое землевладение, перестает отвечать все более распространяющемуся в стране типу землевладения и оживляющемуся движение собственности. И скоро начинают раздаваться голоса, жалующиеся на громоздкость и дороговизну прусского ипотечного режима*(1415).

Мы уже видели, какими мерами правительство пыталось помирить со своим режимом мелкое землевладение: именно, вместо упрощения режима, оно отменило обязательную и принудительную явку приобретательного акта в ипотечное установление. Но эта мера была плохим исходом; так как публицитет ипотечной книги все равно действовал в области ипотечных отношений, то упадов записей приобретения собственности только увеличивал бездну, отделяющую книгу от жизни и способствовал лишь большему развитию другого зла, не менее опасного, именно дуплицитета собственности. Но, помимо этого, с упадком записей переходов собственности, ипотечная книга вообще давала все менее и менее надежный очерк отношений собственности на недвижимости, что нередко отражалось вредно вообще на обороте, особенно же при открытии субгастаций. "Собственник перестал знать, кто его кредитор, кредитор же перестал знать, кто его должник"*(1416). Неудобства от водворившейся негласности переходов собственности чувствовались и административными учреждениями при разного рода мероприятиях, касающихся недвижимостей, напр. Auseinandersetzungen, Separationen. Особенные затруднения возникали от того в случаях экспроприации, которые все более возрастали в числе, но при осуществлении которых власть не имела средств собрать точный сведения о том, кто собственник экспроприируемых имений. В конце концов, избранный законодателем способ примирения интересов мелкого землевладения и кредитного оборота послужил к общему вреду, не исключая и самого кредитного оборота. А все произошло от того, что законодатель имел в виду только прямую и ближайшую цель - ипотечный оборот и не думал об отраженном действии публицитета ипотек на отношения собственности. Опыт указал, что публицитет ипотеки роковым образом навязывает начало публицитета всех вещных прав, если только провести его последовательно и подумать об устранении неблагоприятных его последствий для других отношений но недвижимостям; в противном же случае публицитет ипотек не только не помогает вполне ипотечному обороту, так как ипотечный кредитор ставится в затруднение при самом осуществлении притязания против негласного собственника, но еще и вредно отражается на отношениях до собственности, внося неизбежным образом дуплицитет ее, так как книжный собственник уполномочивается на распоряжения недвижимостью в области ипотечных отношений, а натуральный собственник управомочивается на все прочие распоряжения.

Уже одни перечисленные затруднения должны были вызывать движение общественной мысли в сторону усвоения вотчинно-ипотечной системы. Но оживающий вотчинный оборот и сам по себе наводил на мысль о той же реформе.

II. В области собственно ипотечного оборота, с своей стороны, очень скоро (а может быть даже и ко времени появления устава и Ландрехта) стали замечаться свои особые течения, не предусмотренные правом устава и Ландрехта. Стоя на римской почве, эти памятники усвоили и римский взгляд на ипотеку, хотя в то же время поставили института на относительно твердую почву публицитета. Но вот на практике оказалось, что между римской акцессорной и негласной ипотекой и новой публичной ипотекой существует глубокое экономическое и юридическое различие.

Рим*(1417) не знал настоящего реального кредита. Он знал только личный кредит и только при этом кредите, не изменяя его существа, привходило в форме ипотек, особенно генеральных, подкрепление личному кредиту и преимущественное положение кредитора в отношении имущества, должника. Отсюда само собою вытекало, что римская ипотека являлась нечем иным, как только придатком к личному требование на должнике" что она с личным требованием, ради которого только и создана, стояла и падала, т. е. была акцессорным к нему правом.

Отсюда же римская ипотека не могла быть и самостоятельным предметом ценности и особым предметом оборота. Отсюда, наконец, последующие кредиторы естественно повышались в ранге, раз только прекращались предшествующая им ипотеки.

Совсем иная роль ипотеки издавна выдвигалась в жизни новых народов, а особенно определилась с тех пор, как ипотека была поставлена на твердую почву публицитета. В 3-х главных моментах проявились особенности современной ипотеки сравнительно с римской.

1. Издавна уже германское право знало не только личный, но и реальный кредита. Этой, задаче служили в разное время разные правовые организации. В последнее время главной такой организацией стала ипотека, особенно публичная ипотека. При реальном кредите лицо доверяет прежде всего недвижимости; лицо ссужает капитал, чтобы потом получить удовлетворение из недвижимости. Этим, конечно, не исключается возможность и одновременно существующего личного обязательства, но связь последнего с ипотекой не содержит уже ничего существенного для ипотеки. Если стороны пожелают связать оба отношения, им не может быть это воспрещено; но если кредитор удовлетворится обеспеченностью, которую ему дает недвижимость, ему это не должно быть воспрещено. Римская догма акцессорной ипотеки, где право навязывает сторонам не только связь двух отношений, но и подчинение реального права ипотеки личному праву требования, - была не в духе нового оборота. Реформа должна была очистить ипотеку от неудобных для оборота римских моментов.

2. Современный ипотечный оборота, особенно основанный на публицитете, получил такое направление, что не только утратилось внутреннее правомерное основание для повышения последующих кредиторов с отпадением предшествующих ипотек, но даже повышение стало противно правосознание общества. При определенности ипотек по сумме и положению их по ипотечной книге, ипотеки разного ранга скоро стали представлять собою в обороте ценности разного порядка. Записанная на первое место ипотека, раз только она держится в пределам умеренного отношения к ценности недвижимости, представляет теперь обеспеченность лучшего качества. При ней меньше риска капиталисту. Потому и собственник недвижимости получает под нее капитал на более выгодных для себя условиях и за более умеренный %, Иначе дело обстоит с последующими ипотеками. Юридически и экономически это будут ценности низшего качества, сравнительно с предшествующими ипотеками. Риск капиталиста при них больше. Оттого и % выше, и условия ссуды - тяжелее для собственника недвижимости. Эта разница в условиях ссуды особенно бросается в глаза при осмотре ипотечных книг*(1418). В то время как первая ипотека дает теперь сплошь и рядом За/2% или 4%, вторая ипотека дает уже 5%, а последующие дают 6% и более. При таких условиях нельзя подыскать материального правомерного основания тому, чтобы последующие ипотеки повышались в ранге с отпадением предшествующих ипотек. При таком повышении последующий кредитор пользовался бы прежними выгодами, не неся более прежних невыгод, которые только и обусловливали те выгоды. Правомерным было бы еще повышение ипотек с соответствующей переменой выгодных условий их; но едва ли тогда согласился бы последующий кредитор на повышение. А всякий иной исход был бы неправомерным в отношении должника-собственника. Иное дело, когда стороны договорятся о повышении. При указанных условиях, все стало говорить за то, чтобы оставить кредиторов навсегда с их рангом. Да в настоящее время отпадете предшествующих ипотек и не является правилом, а разве только случайностью, на которую последующие кредиторы не могут и рассчитывать. Как показывает тот же осмотр ипотечных книг, собственники недвижимостей, по общему правилу, приступают раньше к погашение низших ипотек, как более для них невыгодных и постепенно идут вверх к менее для них обременительным ипотекам. Если же удовлетворяют старейшие ипотеки, то не погашают их, а держат ипотечные свидетельства в своих портфелях, в ожидании возможной нужды в кредите в будущем. При таких условиях, погашение старейшей ипотеки по книге может последовать разве только благодаря какой-нибудь редкой случайности, После сказанного, становится в наши дни очевидной вопиющая неправомерность римского начала повышения последующих ипотек при отпадении предшествующей ипотеки.

3. Публичная современная ипотека получила доступ к обороту на рынке. И в этом свойстве рыночного блага она заслуживаете только поощрения. Свойства ее, как рыночного блага, одинаково выгодны как для кредитора, так и для должника. Когда кредитор сам нуждается в деньгах, ему открыты два исхода: востребование ипотечного долга или сбыт ипотеки в 3-й руки. Первый исход, при неимении у должника в данный момент наличных денег, не всегда удобен, не всегда удачен и никогда не легок для кредитора и уже совершенно пагубен для должника. Второй же исход может быть легок для кредитора и всегда безвреден для должника. Он будет легок тогда, когда 3-й приобретатель ипотек, добросовестный и возмездный, будет защищен публицитетом ипотек против возражений из лица предшественника - ипотечного кредитора, принадлежащих должнику.. И это свойство чуждо римской ипотеке. Отчасти оно проводилось Ландрехтом, но недостаточно последовательно.

И требовалась реформа права, которая провела бы неоспоримость публичной ипотеки последовательнее.

4. Были и другие еще условия, влекшие ипотеку на ту же новую дорогу.

Реальный кредит, в противоположность личному кредиту, долгосрочен по своей природе и задаче. Дернбург*(1419) свидетельствует, что и по настоящее время в Пруссии курсируют ипотечные свидетельства крупных рыцарских имений, возникшие в конце 17 и начале 18 столетия. Но если такие случаи редки, то не редки другие случаи, когда ипотека существует полустолетие и более. Сколько за это время переменится собственников в эпоху тенденции собственности к движению. Сколько перемен произойдет в составе и целостности именья. Все это не противно природе ипотеки, как вещного права. Но как быть тут с личным требованием и со взглядом на ипотеку как на акцессорий к личному требованию. Личные требования по идее - переходящие отношения. Их социальное значение сводится к преходящему отношению между членами общества. (Вот почему мы и наблюдаем в истории права, что там, где личное отношение начинает служить длящейся цели, оно вырождается в вещное отношение). Соединить личное отношение с вещным, а тем более ставить вещное отношение в зависимость от личного при новых условиях и теоретически едва ли правильно и практически опасно. При акцессорной природе ипотеки невольно приходится допускать возражение на ипотеку из личного требования. А сколько процессов может породиться отсюда, когда требование существует с незапамятных времен. Устранить же возражения на публичную ипотеку из негласного личного требования значит, в сущности, уничтожить акцессорную природу ипотеки.

Но, помимо того, когда кредитор не получит удовлетворения из ипотеки, он, при акцессорной природе ее, может направить взыскание на личного должника. А где отыскать его через 50 или 100 лет. Да и будет ли уже правомерно привлекать его к ответственности, когда кредитор верил ипотеке и оставлял личное отношение без внимания до той поры, когда ипотека перестала внушать доверие, может быть, по небрежению кредитора, и когда, во всяком случае, личный должник давно уже выступил из главного экономически ипотечного отношения. Установить же законную экспексуацию должника от личного обязательства с отчуждением обремененной ипотекой недвижимости значит подвергнуть кредитора риску, что именье перейдет в ненадежные руки. Словом, долгосрочный реальный кредит требовал отрешения ипотеки от личного обязательственного отношения. По вышеуказанным соображениям последнее не только не могло быть главными требованием, но с трудом могло быть признано и акцессорием к вещному праву; правда, когда личное требование служит акцессорием ипотеки, оно оказываете кредитору услугу, так как дает ему %-ов и т. д. Но и тут отношение является все же неуклюжим и не устраняет того разлада двух связанных между собою, но по природе разных прав, который сказывается при действии начала акцессорного значения ипотеки. Гармонию могла бы внести экспексуация личного должника, которая, при второстепенном значении личного требования, могла быть организована свободнее и проще, без ущерба для интересов сторон; но все это осложняло бы и запутывало, в общем, ипотечное право. Соединение обоих прав могло быть лишь предоставлено специальному соглашению сторон и означать корреальное отношение.

Со временем в социальном строе современных народов замечается величайшей важности явление, это именно развитие капиталистическая строя хозяйства. Это развитие кредитного хозяйства создавало новое и широкое поприще для применения капитала и отвлекало последний от сельского хозяйства в промышленность. Современные государства, в свою очередь, становятся крупными должниками, выпускают массу государственных ценных бумаг и также предъявляют спрос на капитал, привлекая его к себе в услужение, а между тем сельское хозяйство испытывает большую, чем прежде, потребность в капитале, не только вследствие повышения культуры сельскохозяйственной, но и вследствие замены крепостного рабочего наемным рабочим и т. д. В виду того, что организованные кредитные общества, по самым условиям их деятельности, не могли всецело удовлетворять запросам на кредит, предъявляемым сельскими хозяевами, так как для верности своей деятельности они вынуждались ограничивать ссуды. скромным %-м отношением к цене имений, и этот % устанавливался нормальным уставом их, то для конкуренции сельского хозяина с промышленником и государством потребовалось, чтобы сельский хозяин мог выставить более или менее сходные условия кредита под индивидуальную ипотеку, с теми, которые выставляют промышленник и государство. Одним из таких условий является сходство ипотечного свидетельства с бумагой на предъявителя по быстроте и легкости обращения. Это была новая побудительная причина для такой организации ипотеки, чтобы ипотечный свидетельства вращались на бирже. Организация ипотечных свидетельств в праве Ландрехта не отвечала этому требованию. Реформа права призывалась уравнять положение конкурирующих потребителей капитала. Для этого требовалось упрощение производства по установлено, передаче и осуществлению ипотечного отношения до последней возможности, равно требовалось отрешить ипотечное отношение от личного требования, чтобы устранить возможность возражений на ипотеку из личного отношения, особенно когда ипотека перешла в 3-й руки. По мере того, как ипотека становится рыночным благом, все интимное личное отношение первого кредитора и должника силой вещей должно отпасть и ипотека должна внушать доверие лишь сама собою. В широком обороте личное и субъективное должно было невольно уступить вещному и объективному.

Мы уже видели, далее, какие соображения привели законодателя к созданию ипотеки собственника в случае стечения в одних руках собственности на недвижимость и ипотеки. Со временем жизнь стала выдвигать начало, чтобы собственник с самого начала мог установить ипотеку на свое имя. Это было важно практически. Собственник мог тогда явиться на рынок с готовой ипотекой и соображаться в своей деятельности с положением рынка. При оживлении спроса на ипотеки - реализовать сначала последующие ипотеки, при упадке же спроса пустить в ход предшествующие ипотеки. Кредитор, в свою очередь, охотнее открывал кредит под готовую ипотеку, чем под будущее установление ипотеки, так как в первом случае он был гарантирован от всех тех опасностей, которые сопряжены для него с процедурой приобретения ипотеки. В этом отношении ипотека собственника давала преимущества сравнительно с институтом открытого места для будущей ипотеки.

Позднее к этим практическим целям присоединяются теоретические соображения в пользу института ипотеки собственника, им. последовательность обработки нового права, при которой римский принцип confusio вещного права и собственности, сошедшихся в одних руках, был принципиально отвергнуть.

Мы видели, как рано правительство пытается ответить всем этим потребностям практической жизни путем частичной переделки старого права, и как подобная политика только увеличивала путаницу понятий. Отсюда опять сказывалась потребность коренной реформы права, которая привела бы единство и последовательность в систему ипотеки.

III. При указанной тенденции современной ипотеки к мобилизации, громоздкий механизм прежнего ипотечного режима становился, в свою очередь невыносим, правительство кое-что делало и тут, - но частичная починка не могла идти далеко, и требовалась коренная переделка формального права ипотеки в новом направлены упрощения.

IV. Со временем и в других областях права, соприкосновенных с ипотечным режимом, наступили изменения.

1. В области публичного права изменились взгляды на отношение власти к обществу.

Опекунское отношение суда к публике, на котором было построено законодательство все более и более представлялось прогрессивной и интеллигентной части общества сомнительным по достоинству. Вместе с ростом доверия к обществу, которое замечалось в социально-политической жизни страны, чиновники должны были утратить свою прежнюю роль главных представителей доверия. Прежде всего это обнаруживается в гражданском процессе, где ( гг.) начало инквизиции было оставлено и возвратились к началу эвентуальному и к формам общего процесса. Но затем то же направление, которое привело в гражданском процессе к Verhandlungsmaxime, должно было естественным образом направиться и против принципа легалитета в ипотечном деле*(1420).

2. Целый ряд других процессуальных реформ, осуществившихся начиная с 1822 г. и вплоть до 1855 г., направлялись на замену прежнего медлительного и щадящего должника экзекуционного производства - быстрым, беспощадным и верным производством, целившимся обеспечить особенно интересы личного кредита, все развивающегося по мере развития промышленной жизни страны. Это улучшение правового положения личного кредита должно было иметь своим последствием как относительное отвлечете капиталов от реального кредита, так особенно относительный упадок практического значения ипотеки, как основы кредита, тем более, что личному кредитору было дано и легкое средство вступления в ряды ипотечных кредиторов. И хотя личный кредит мог служить на пользу землевладельцу, но еще больше он оказывал убыточное влияние на реальный кредит*(1421).

Отсюда являлась потребность произвести в самой организация ипотеки такие изменения, которые выдвинули бы специфическая особенности и выгоды ипотечного кредита.

V. В то время мало думали о том, что реформа права ипотеки еще не имеет всемогущего значения для успеха реального кредита, и что для этого успеха необходима наличность ряда других условий: но, тем не менее, умы остановились на правовой реформе, так как последняя больше была во власти человека, чем прочие условия, неблагоприятно слагавшиеся для реального кредита*(1422).

VI. На сторону реформационного движения, первоначально определявшегося экономическими соображениями и не шедшего в обработке новшеств дальше эмпирии и практических соображений, теперь становится и научное движение, принимающее постепенно все более и более широкие размеры. Научное движение особенно останавливается на новшествах, которые вторгались в римскую догму ипотеки; а так как новшества эти слишком резко расходились с римской догмой, то источник их стали видеть в германском, национальном правообразовании и практических потребностях нового времени.

VII. В реформационном движении значительную роль играло и сравнение Прусского права с правом соседних стран, особенно Мекленбурга; успехи мекленбургского ипотечного режима, выразившиеся в блестящем состоянии реального кредита в Мекленбурге, привлекали внимание прусских государственных людей, при чем последние не принимали в расчет тех бытовых особенностей Мекленбурга, не встречающихся в Пруссии, которые оказывали не малое влияние на успех самого режима,

По мере того, как изменялись бытовые условия и право все менее удовлетворяло потребностям жизни, все громче раздавались голоса, требующие реформы, и правительство Пруссии, удивительно чуткое к потребностям жизни, принимает все более и более энергичные меры к удовлетворенно назревающих потребностей путем улучшения действующего права.

§ 82. Реформационное движение первой половины 19 ст.

"Уже из очерка судеб устава 1783 г. и Ландрехта 1794г. мы знаем, как правительство старается приноровить право этих памятников к жизни, и для этого не только издает ряд рескриптов, смягчающих и упрощающих суровый и сложный механизм ипотечного режима, созданный указанными памятниками, но уже в конце прошлого века., почти тотчас же за публикацией Ландрехта, учреждаете особую законодательную комиссию, которой и вверяет пополнение пробелов права и приноровление права к жизни, а в 1815 г. учреждаете при министерстве юстиции особую инстанцию для окончательная разрешения сомнений, возникающих в области бесспорной юстиции. Мы видели, как эти учреждения воспользовались своим правом.

Но всего этого оказалось недостаточно.

I. После крутых реформ, имевших место в первые десятилетия 19 в., пересоздавших социальный строй прусского общества, и после присоединения в 15 году новых областей с иными формами землевладения и с иным общим строем гражданственности, на который, однако, прусское правительство распространяете действие прусского права, провозглашается общая ревизия всего прусского законодательства. Ревизия ипотечного права формального и материального отходит в Pensum III der Revisions-Arbeiten. Ревизия вызвала большое оживление в обществе, и на имя ревизора поступили от разных установлений и лиц многочисленный предложения, касающиеся изменений как общих основ ипотечного режима, так и деталей его, иногда необыкновенно смелые и остроумный.

Ober-Landesgericht zu Insterburg предлагал ввести полную вотчинную систему и связать ее с точным кадастром и с планами в ипотечных книгах, наподобие Акта Торренса, ибо только такая система может поставить оборот на твердую почву.

Tortilowitz v. Batocki предлагает возвести в норму права водворившуюся в обороте и в понятиях общества самостоятельность ипотеки и независимость ее ни от какого личного требования, так как акцессорная природа ипотеки вносить в оборот путаницу тогда, когда через десятки лет по установлении ипотеки последняя оказывается неудовлетворительной экономически, и когда потому кредитор направляете взыскание на личного должника, фактически, а иногда и юридически, давно вышедшего из правоотношения.

Hoffiscal Zittelmann zu Stettin и Kon. Ober.-Landesgericht zu Naumburg предлагают установить ипотечное свидетельство на предъявителя, как условие для легкого обращения свидетельств в публике.

Ober-Appz.-Gericht zu Posen предлагал даже монетизацию земельной собственности.

Множество предложений касалось упрощения ипотечного режима для мелких владений, им. предлагалось ввести для залога их способ, существующий для залога кораблей, т. е. путем вручения кредитору купчей с отметкой о залоге, и этим ограничить публицитет ипотеки при мелких владениях; далее, - упрощения ипотечных свидетельств, так как свидетельства, составляемые по правилам устава 1783 г., на практике нередко достигают центнера весом (или 106 Riesz 379 Bogen); отмены легалитета, как невыносимого тормоза оборотовых отношений; более строгого проведения специалитета, - даже недопущения кумулятивной ипотеки; самостоятельного положения ипотечных..установлений, отдельных от судов.

Ревизор отнесся вообще к предложениям с большим вниманием и сдержанностью; наиболее радикальные он отверг, как "далеко не новые, уже испытанные и оказавшиеся нездоровыми вследствие их способности вызывать мобилизаций земельной собственности". Утвердившись на началах уже действующего права, ревизор лишь находит необходимыми детальные исправления его, как-то: последовательное проведение идеи строго-ипотечной системы и исключение всего того, что относится до вотчинной системы; упрощение строения ипотечных свидетельств; единовременное приведете в известность всех владений и, как правило, Besitztitelberichtigung, - лучше всего в виде пересылки нотариусами сделок в ипотечный установления; возможно экстрактивный характер записи в книгу; сочетание момента предъявления права к записи и момента самой записи при решении вопроса о приоритете прав; полное проведете начала специалитета, суммы, но не объекта, допущение кумулятивной ипотеки; введете легалитета в более узкие рамки, чем это делает устав 1783 г.; строго-акцессорная природа ипотеки; точный перечень титулов законной ипотеки, - уложение знает таких титулов 42, - ревизор оставляет их только 8, без всякого ущерба для кого-либо; отмена специального еще согласия собственника на запись ипотеки; упразднение всякого значения за титулом ипотеки (Ландрехт, как мы знаем, отчасти еще придавал значение и простому титулу ипотеки); расширение дискреционной власти ипотечного у становления на случай дробления заложенных имений, в интересах большей свободы движения собственности; признание ипотеки собственника не как сукцессии или цессий прежней ипотеки, а как права распоряжения собственника, как такового, открытым местом ипотеки, - отсюда недопущение собственника к получению в конкурсе доли цены именья, причитающейся на открытое место. В этом духе ревизор и составил мотивированный проект, не возымевший, впрочем, движения*(1423).

Ревизия законов, хотя она и не имела непосредственных результатов, тем не менее осветила достоинства и недостатки действующего права и оставила глубокий след в сознании общества и правительства. Она намечала путь законодателю и долго служила предметом значительного внимания реформаторов, не раз подсказывая потом законодателю решение того или иного детального изменения в ипотечном режиме.

II. Но непорядки в вотчинном обороте становились все чувствительнее, как от общей громоздкости режима, так, особенно, от запутанности понятия ипотеки, возникшей с Anhang § 52, и сбивчивости во взглядах на способ приобретения собственности. Непорядки привлекали уже внимание литературы, в то время еще довольно глухой к новому течению в области вотчинного права. В 1831 г. почти одновременно выходят две работы, посвященный главным проблемам нового права. Одна работа, Yon *** (Koch)*(1424). посвящается новому явлению в области материального ипотечного права, им. Anhang § 52, и подчеркиваете запутанность понятия ипотеки, требующую последовательной разработки института на тех или иных началах, так как путаница понятия вредно отражается не только на теоретическою, понимании ипотеки, но и на практике; другая же работа v. Voss*(1425) посвящается непорядкам в области отношений по собственности, хотя не оставляет без внимания и всей вообще ипотечной системы.

Отмечая все, нам уже известные, недочеты действующего режима, v. Voss усматривает выход из затруднительного положения в создании одновременно 3-х организаций ипотечного режима: 1) нормальной, упрощенной, по образцу французского типа того времени, т. е. покоящейся не на реальной, а на личной системе ипотечного листа, но все же публичной. Эта организация, не столь надежная, по более дешевая, признается автором достаточной для мелкого землевладения; 2) более сложной и надежной, но и более дорогой организации режима, наподобие действующей в Пруссии; эта организация, более пригодная для крупного землевладения, необязательная и избирается по воле собственников; 3) корпоративной, кредитной организации, наподобие дворянских кредитных обществ, при чем, извне эти общества должны гарантировать экономическую ценность ипотеки, а изнутри - члены общества отвечают всем своим имуществом за действия общества; этим путем автор надеется развить кредит мелких землевладельцев, и потому 3-й вид организации является дополнительным к первому виду ее (но не обязательным), подобно тому, как дворянские кредитные общества дополняюсь кредитные отношения крупных владений.

Из за большого объема этот материал размещен на нескольких страницах: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34