ВСЕРОССИЙСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ БИБЛИОТЕКА ИНОСТРАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ ИМЕНИ М. И. РУДОМИНО

ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА ИСПАНИИ В РУССКОЙ ПЕЧАТИ

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

Выпуск первый

Издательство «Рудомино»

Москва 1998

КАТАЛОНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Составитель и автор вступительной статьи

Редактор

КАТАЛОНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА В РОССИИ

Весной 1989 года в Стокгольме открылась выставка «800 лет ка­талонской литературы», подготовленная сотрудниками барселон­ского Института каталонской словесности. Она экспонировалась затем в других городах Европы, а в июне 1994 года открылась в Москве1.

Восемь столетий тому назад территория Барселонского графства с примыкавшими к нему землями стала именоваться Каталонией. К тому же XII веку относится появление первых текстов на ката­ланском. Рамон Люль век спустя пишет на этом языке стихи, прозу и философские сочинения. Роман каталонца Жоанота Мартуреля (1413/15 — 1468) «Тирант Белый» становится событием европей­ской литературы. Однако обстоятельства политической и экономи­ческой жизни на Пиренейском полуострове приводят к постепенно­му угасанию самобытной словесности. Барселонское графство пре­вращается в часть испанского государства, и каталанский утрачива­ет вплоть до середины прошлого века свое положение в культуре.

Развитие новой каталонской литературы связано с начавшимся в 1850-е годы широким движением за возрождение Каталонии, ее по­литических институтов и культурных традиций. Пока филологи и литераторы занимались вопросами грамматических норм, лексикой и орфографией, стараниями местной буржуазии создавалась каталаноязычная пресса, осуществлялись большие издательские проек­ты. Усилия нескольких поколений дали свои плоды. В европей­ский литературный поток снова влились каталонские имена, а зало­женные для развития каталаноязычной культуры основы оказались столь прочными, что попытка унитаристского режима генерала Франко в 1940—50-е годы вновь разрушить ее не удалась.

«Открытие» Каталонии и ее литературы для российского читате­ля произошло во второй половине прошлого века, когда русские пу­тешественники — публицисты, литераторы, ученые — стали часто пересекать Пиренеи, чтобы узнать реальное лицо Испании «без мантилий и кастаньет» и запечатлеть его в своих корреспонденциях, очерках, путевых заметках. Только один каталонец приобрел известность в наших краях значительно раньше: в России XVII— XVIII веков неожиданный и своеобразный отклик нашло наследие Рамона Люля.

Философ, богослов, миссионер и крупнейший писатель средне­вековой Каталонии, Люль (по-латински — Раймунд Луллий) был выходцем с Майорки, учился во Франции, объездил Европу и Се­верную Африку и оставил около двухсот произведений, среди кото­рых получившая популярность на континенте «Книга о рыцарском Ордене» (1275), роман «Бланкерна» (опубл. в 1505 г.), стихи и бо­льшой трактат «Великое искусство» («Ars magna», опубл. в 1480 г.). Последний представлял собой свод средневековых знаний, но включал также опыт по приведению в систему всевозможных по­нятий и моделированию логических операций посредством «логи­ческой машины». В частных и монастырских библиотеках, архивах и собраниях рукописных книг крупнейших библиотек России обна­ружилось несколько десятков списков конца XVII—XVIII веков, имеющих прямое отношение к «Великому искусству». Вопрос был в том, переложения ли это самого трактата или труда какого-то из комментаторов Люля и чьему перу они принадлежат (об этом см. в настоящем указателе), но сам факт связи этих списков с трактатом Люля не вызывал сомнений. «Великая и предивная наука Богом преосвященного учителя Раймунда Люллия» назывался полный ва­риант этого сочинения, и, как выяснил современный исследователь по пометам читателей и владельцев многочисленных списков, «Ве­ликой наукой» интересовались люди «неученые»: крестьяне и куп­цы. «Все известные нам владельцы рукописей «Великой науки» принадлежат [...] к «третьему сословию» русского общества XVIII в.»3

Но по крайней мере один родовитый владелец «Великой науки» нам известен. Лабзин (1766—1825) — московский дворянин, переводчик и издатель мистической литера­туры, основатель и автор религиозно-нравственного журнала «Си­онский вестник», кавалер ордена Св. Владимира (награжден за из­дание духовных книг на «отечественном языке»), угодивший на склоне дней в ссылку. Он сам вспоминает об этой рукописной кни­ге в предисловии к изданию Я. Беме и добавляет, что «на нынешнем нашем языке [...] нет еще ничего переведенного или напечатанного из Раймунда Люллия»4.

Личность и судьба ученого миссионера с Майорки давали почву для легенд. Так Люль стал алхимиком, автором сочинений, которых не писал. Любопытно, что и этот Луллий — герой преданий — по­пал в русскую литературу. Алексей Константинович Толстой вклю­чил в свой поэтический сборник 1867 года фрагмент неоконченной поэмы «Алхимик». Ее герой — Рамон Люль, и, как гласит автор­ское примечание к тексту, замысел поэмы основан на легенде. Во времена А. К Толстого «на нынешнем нашем языке» все еще не было «ничего напечатанного из Раймунда Люллия».

В пору серьезных политических потрясений на Пиренейском по­луострове там оказался Лев Ильич Мечников (1838—1888), сын ха­рьковского помещика, захваченный народническими идеями, во­лонтер в гарибальдийской «тысяче», публицист, печатавший статьи в русских журналах под псевдонимом Эмиль Денегри. Поездка по Испании, во время которой он посетил Мадрид, Севилью и Барсе­лону, длилась с октября по декабрь 1868 года. В очерке об этом пу­тешествии («Отечественные записки», 1869, № 2—5) Мечников не преминул рассказать об автономистских устремлениях каталонской буржуазии, ее борьбе «против мадридского ига». Одним из его бар­селонских собеседников был Виктор Балагер, сорокачетырехлет­ний журналист, политик либерального толка, законченный «каталонист» и автор двух поэтических книг. Говорили о политике, и барселонец показал себя решительным сторонником самостоятель­ной Каталонии.

Льва Мечникова привел в Испанию интерес к развернувшимся там революционным событиям; в поле его зрения попал политиче­ский «каталонизм». Другого русского, приехавшего туда в 1884 году, интересовало все. Исаак Яковлевич Павловский (псевдоним И. Яковлев, 1852—1924) очутился за границей волей обстоя­тельств. В студенческие годы он увлекался социализмом, в 1875-ом был арестован за «хождение в народ» и осужден на процессе «193-х», самом крупном политическом процессе царской России, завершившимся в январе 1878-го. Из северной ссылки ему удалось бежать в Европу. В Париже он нашел поддержку у , опубликовал рассказ о своем тюремном заключении (журнал «Temps», 1880), занялся журналистикой и, отказавшись от былого радикализма, стал парижским корреспондентом суворинской газе­ты «Новое время».

Путешествие по Испании Павловский начал с Мадрида, куда прибыл в начале мая 1884-го, и закончил на юге летом следующего года. В Барселону попал в ноябре—декабре после посещения Эскориала и поездки по Стране басков. В обстоятельных, насыщенных новыми для российского читателя фактами и наблюдениями5 «Очерках современной Испании» (1889) примерно четвертую часть он посвятил Каталонии: рассказал об антагонизме между кастильцами и каталонцами, особенностях каталанской речи, промышлен­ных успехах области, жизни барселонских улиц, о рабочих и цент­ральных кварталах «графской столицы», театрах и литературных кафе, легендах и праздниках каталонцев, народной поэзии и музы­ке, об исторических святынях и захолустных городках.

Проявив живой интерес к каталаноязычной культуре. Павлов­ский перезнакомился со всеми писателями, которые составляли ядро молодой литературы. Это были Анжел Гимера, тогда поэт и начинающий драматург; прозаики Нарсис Ольер и Эмил Виланова;

поэт Жасинт Вердагер. В свои очерки, наряду с народными песнями и легендами. Павловский включил изложение одного из рассказов Вилановы и прозаические переводы стихотворений Гимера.

18-го февраля 1885 г. Гимера писал своему приятелю, литерато­ру Эдуарду Тоде: «...Я дал Павловскому твою книгу о Поблете, и она ему очень понравилась; он говорит, что именно так должны де­латься подобные вещи. Результатом ее чтения стало то, что он съез­дил посмотреть этот памятник, о котором тоже отзывается с боль­шой похвалой»6. В поездке к монастырским руинам Поблета — в 120-ти километрах от Барселоны — русского путешественника со­провождал Нарсис Ольер. По дороге они заночевали в родовом гнезде Ольера, и, показывая огромный дом, выстроенный его пред­ками в XVIII веке, каталонец вспомнил несколько эпизодов из свое­го детства, которые вместе с историей дома и судьбами его обитате­лей тоже попали в книгу Павловского.

Журналист знал, что о бурной интеллектуальной жизни писателей-«каталонистов», облюбовавших кафе на улице Пелайо в центре Барселоны, не ведают ни в России, ни даже в Мадриде, поэтому был щедр на подробности, если не дотошен, и, повествуя о своих новых друзьях, показывал их со всех сторон: как и чем живут, что и как пишут. Есть в его записках и портреты «отцов» литературного воз­рождения. Рассказ об Ольере он начинает так: «В шумной толпе ка-

талонистов, главных представителей которых я рекомендую русско­му читателю, вы всегда заметите элегантного молодого человека с белокурыми усами и коротко остриженною головою; он или мол­чит, надвинув брови и устремив перед собою острые, пронизываю­щие глаза, или говорит быстро, горячо, весь красный и нервно жес­тикулируя правой рукою. Не подумайте, однако, что он сердится и что вообще это суровый человек. Его пухлые, красные губы и мягко очерченный подбородок протестуют против такого мнения. Это один из лучших романистов не только Каталонии, но и всей Испа­нии; писатель, которому предстоит занять видное место даже в за­граничной литературе...»7

Анжелу Гимера Павловский прочил будущее драматурга и не ошибся. Драма «Долина», написанная около десяти лет спустя по­сле их знакомства, в 1896 году, принесла каталонцу известность в Испании и за рубежом. В России «Долина» была представлена в 1910 году петербургским Театром попечительства в переводе Анны Никифораки. Еще один перевод пьесы — под заглавием «Человек и волк» — появился в советское время. Но скорее всего первым пере­водчиком «Долины» был все-таки Исаак Павловский. (Неопублико­ванный перевод остался в его архиве). По завершении своего перво­го путешествия автор «Очерков современной Испании» завязал пе­реписку с Нарсисом Ольером, которую поддерживал многие годы. Он еще дважды приезжал в Каталонию. Театральный критик и жур­налист Константин Скальковский, побывавший на открытии Все­мирной выставки в Барселоне — май 1888 — упоминает в путевых записках корреспондента «Нового времени» в Париже Яковлева, с которым ездил тогда в Монсерратский монастырь9. В третий раз Павловский пересек испанскую границу в 1909 году, когда был при­глашен на юбилейные поэтические состязания в Барселоне.

Барселонские поэтические состязания, так называемые «цветоч­ные игры», были инициированы королем Жоаном I в 1393 году. Год их возобновления — 1859-ый стал впоследствии исторической да­той, знаменовавшей начало национального возрождения. В 1897-ом «цветочные игры» наблюдал русский историк-медиевист Владимир Пискорский (1867—1910), специалист главным образом по средне­вековой Испании. Он описал увиденное в брошюре «Состязание по­этов в Каталонии» (1900), дополнив свой рассказ сведениями об ис­тории каталанского языка и крупнейших авторах, писавших на нем

в старину: Рамоне Люле, Мартуреле, Аузиасе Марке, Андресе Фебрере...

Разумеется любознательный «русский парижанин» Павловский не упустил возможности побывать на родине Люля, которого он представляет соотечественникам в «Очерках» как «одного из вели­чайших авантюристов, попавшего в святые, великого ученого, кото­рому мир обязан, между прочими вещами, открытием... водки, поэ­та. философа и проповедника христианства в Африке, принявшего мученическую смерть»" (В характеристике, как можно заметить, соседствует действительное с «легендарным».) Прибыв на Майорку в марте 1885-го, он нашел гида (1827— 1902), местного адвоката, поэта и собирателя каталаноязычных тек­стов Люля. «...сеньору Русильо, — пишет Павловский, — удалось открыть множество еще не напечатанных манускриптов [Люля] са­мого разнообразного содержания: тут есть и описание путешествий, поэмы, философские и религиозные сочинения, научные исследова­ния и пр., писанные на майоркинском наречии, на латинском, и даже, кажется, на арабском языке. Обнародование сочинений гени­ального человека, воплощавшего в себе всю науку и философию XIII века, могло бы, конечно, оказать большую услугу истории этой столь мало исследованной эпохи, издание его — прямая обязан­ность нации»12. Но, как тут же сообщает журналист, у энтузиаста-луллисга не хватает средств для исполнения своих издательских планов.

Кроме информации «из первых рук» в российских повременных изданиях публиковались иногда материалы о каталонских писателях, авторы которых пользовались зарубежными источниками. Так очевид­но была написана для журнала «Семья» (1902) статья Л. Богдановича на смерть Ж. Вердагера.

В послереволюционное время каталонская культура надолго выпа­ла из поля зрения отечественных исследователей, переводчиков и чи­тающей публики. Настоящее знакомство русских читателей с ката­лонской литературой началось только в наши дни, когда между нашей страной и Испанией вновь установились живые связи, когда каталан­ский язык вошел в университетские программы и сформировалось Русско-каталонское общество, когда вышли в свет сборники «Огонь и розы» (1981), «Из каталонской поэзии» (1984), «Рассказы писателей

Каталонии» (1987), роман Мерсе Родореды «Площадь Диамант» (1982), «Избранное» Салвадора Эсприу (1987)... До последних двух десятилетий нельзя говорить о полноценном отражении каталонской литературы в русской печати, и такая картина не должна удивлять, если вспомнить, как сложно шло развитие каталаноязычной словесно­сти, а также если иметь ввиду положение у нас в стране, где в нынеш­нем веке бывали периоды глухой тотальной самоизоляции. Так или иначе, русско-каталонские литературные связи имеют свою, пусть не­большую, историю.

В. Гинько

1 Выставка была развернута во Всероссийской гос. библиотеке ино­странной литературы, где формирование фонда каталонской литературы началось с коллекции книг, подаренных Советскому Союзу правительст­вом Испании в 1938 г. Коллекция включала около 250-ти томов каталаноязычных изданий, среди которых серия греческих и римских классиков, издававшаяся с 1920-х по 1936 г. фондом «Бернат Медже»; каталонские классики XIX века А. Гимера и Ж. Вердагер; модернист С. Русиньол и авангардист ; лауреаты литературных премий, учрежденных в конце 1920-х — начале 1930 гг., Ж. М. де Сагарра, К. Риба, Ш. Бенгерел, М. Родореда, Ж. Пуч-и-Ферретер: материалы 1-го международного конг­ресса каталанского языка (1906), труды филолога М. Мила-и-Фонтаналса, трехтомный «Кансьонеро Каталонии», работы по каталанской грамматике П. Фабры, подшивки барселонских журналов, книги по истории и геогра­фии Каталонии, библиографические издания.

К последним относится, в частности, серия переводов античной классики в 84-х томах (большая часть этой серии представлена в фондах ВГБИЛ. См. прим. 1). С 1890-х гг. в переводах на каталанский стали появ­ляться русские авторы. К 1936 году в серии «Универсальная библиотека» издательства «Либрериа Каталониа» вышли в свет тома , , М. Горького, ; издательство «Проа» выпустило 8 томов сочинений Льва Толстого, 3 тома Достоевского, избранные произведения Куприна в 2-х то­мах, прозу А. Чехова, роман «Отцы и дети» Тургенева, «Господа Головлевы» Салтыкова-Щедрина, том Б. Пильняка; в серии «Литературные тетра­ди», созданной Ж. Жанесом-и-Оливе, вышли «Борис Годунов», «Пиковая дама», «Дубровский» Пушкина, «Отец Сергий» Толстого, «Ревизор» Гого­ля, «Первая любовь» Тургенева, «Белые ночи» Достоевского, сборник Бунина. (См.: Catalunya sota el règim franquista. Paris, 1973. Т. 1. Р. 39—54).

3 «Великая наука Раймунда Люллия»и ее читатели II XVIII век. М.; Л., 1962. Т. 5. С. 345.

4 От издателя // Christosophia, или Путь ко Христу. Спб., 1815 С. ХХШ.

5 В сознании образованного российского человека закрепились уже некоторые заочные — и весьма поверхностные — представления об Испа­нии, связанные с экзотикой, стуком кастаньет, боем быков. Точно так же происходило у испанцев с Россией. Попутчики журналиста -Данченко, направлявшегося поездом в Мадрид, — шел 1886 год, — узнав, что он русский, тут же заговорили о «нигилизме». Для них всякий русский был «нигилистом». (См.: Немирович-Данченко Вас. И. Очерки Испании: Из путевых воспоминаний. М., 1888. Т. 1. С. 115).

6 См.: Guimerà A. Obra completa. Barcelona, 1978. Т. 2. Р. 1469. В пись­ме есть еще одно любопытное упоминание. Гимера пишет, что, кроме Пав­ловского, общается с другим русским. Это — «Фигнер, тенор из Лисеу, три сестры которого — в Сибири за нигилизм». Николай Фигнер (1857—1918) учился сначала в России, потом в Италии и до принятия в группу Мариинского театра работал на оперных сценах Европы. Как сле­дует из письма, в 1885-ом он пел в барселонском оперном театре «Лисеу». Из его сестер-«нигилисток» наибольшую известность получила Вера Фиг­нер.

7 (). Очерки современной Испании. Спб., 1889. С. 389.

8 «Долина» была переведена на французский, английский, немецкий, шведский, итальянский, чешский, португальский, голландский, сербский и даже на эсперанто; на сюжет этой драмы написано две оперы.

9 Скальковский путевые впечатления. Спб., 1889. С. 225. После первой многомесячной поездки по Павловский приоб­рел известггость как человек, хорошо знающий страну. -Данченко, совершивший длительное путешествие по Испании it 1886 г., характеризует его как «замечательно даровитого и сведущего туриста», у которого можно консультироваться по спорным вопросам. (См.: Немиро­вич-Данченко Вас. И. Очерки Испании: Из путевых воспоминаний. М., 1888. Т. 2. С. 303). Самому Немировичу-Данченко пришлось встретиться с «каталонизмом» в Кастилии. «Под самым Толедо, — рассказывает он, — есть небольшая деревушка с названием длиннее ее самой. Там в неболь­шом и бедном домике живет каталонский поэт, отринутый неблагодарной родиной и нашедший приют в ненавистной ему Кастилии. Я посетил этого «певца страданий» — имя, присвоенное ему поклонниками. Мариера-и-

Кольнер [Масрьера-и-Коломер?] встретил меня, как родного. [...] Дрях­лый, больной — он порою вспыхивал, как порох, и казалось опять был го­тов идти и драться за независимость своего маленького, но героического отечества». И в качестве иллюстраций приводится патриотическое стихо­творение этого каталонца-изгнанника. (Там же. Т. 2. С. 455—462). В «Очерках Испании» он упоминает также, рассказывая о визите к Э. Кастелару, «ненавидящего кастильцев Гимра [Гимера?] — каталонского поэ­та, задушевные и печальные песни которого сами ложатся вам на серд­це...» (Там же. Т. 1. С. 518).

10 Павловский был приглашен на каталонский литературный праздник как автор «Очерков современной Испании», в которых, как уже было ска­зано, значительная часть посвящена Каталонии, ее людям, культуре, быту, политической и литературной жизни. Книга получилась настолько удач­ной, что ровно столетие спустя после выхода ее в Петербурге барселон­ское издательство выпустило перевод «каталонских» глав отдельным изда­нием под заглавием «Русский в Каталонии» (Pavlovsky I. Un rus a Calalu-nya / Trad. J.M.Farré. Barcelona: Llamp,1989). Кроме названных глав, в книге опубликованы две заметки Павловского (из его архива в ЦГАЛИ). написанные в 1909 году, после третьей поездки. В одной («Каталон­цы») — свежие барселонские впечатления; другая («Каталонская литера­тура») представляет собой краткую историко-литературную справку. Вскоре после поэтических состязаний 1909-го года, на которых был гос­тем Павловский, и в связи с событием совсем другого рода — антимилита­ристским бунтом — в Барселону прибыл петербургский журналист А. Вернер. В статье, посвященной этой поездке, он писал главным образом о по­литической и экономической жизни Каталонии; коснулся и национальной темы, борьбы радикального «каталониэма» за отделение Каталонии; попы­тался выделить типические черты каталонцев. Из его наблюдений приве­дем одно: «В Барселоне я видел в переводе на испанский и каталонский диалекты сочинения Толстого, Кропоткина, Бакунина, Горького, Чехова и Мережковского». (См.: Испанские впечатления: Каталония // Рус. богатство. Спб., 1910. № 5. С. 7.).

12 (). Очерки современной Испании. Спб., 1889. С. 457.

!3 Там же. С. 470—171. Ж. Росельо смог издать только сборник поэзии Р. Люля, а работу над подготовкой собрания произведений великого ката­лонца продолжил его друг, ученый и поэт Матеу Обрадор (1852—1909), которому И. Павловский также посвятил несколько страниц своих очер­ков. М. Обрадор выпустил в 1906 г. первые три тома сочинений Р. Люля.

ОБЩИЕ МАТЕРИЛЫ

Сборники и подборки текстов нескольких авторов

1. Из каталонской поэзии / Пер. П. Грушко // Иностр. лит. — 1981. — № 4. — С. 81—88.

В подборке представлены Ж. Карнер, , Ж. Салват-Папасейт, П. Куарт, П. Жимферрер.

2. Огонь и розы: Из современной каталонской поэзии / Сост. и справки об авторах С. Гончаренко: Предисл. М. Абрамовой; Ред. Е. Солонович. — М.: Прогресс, 1981. — 272 с.

В сборник включены стихи Ж. Марагаля, Г. де Льоста, Ж. Карнера, , К. Рибы, К. Ардериу, Ж. Салвата-Папасейта, Ж. М. де Сагарры, , М. Манента, П. Куарта, Б. Росельо Порсела, С. Эсприу, Ж. Виньоли, Г. Ферратера, П. Жимферрера.

3. Живи вечно в мире, труде и свободе: Из каталонской поэзии XX века // Лит. газ. — 1982. — 31 мар., № 13. — С. 15.

В подборку вошли стихотворения Ж. Карнера, , С. Эсприу и П. Жимферрера.

4. Знакомство с каталонской эпиграммой / Вступ. и пер. В. Василье­ва // Вопр. лит. — 1984. — № 4. — С. 166—ПО.

В подборку включены эпиграммы Ж. Берната-и-Балдови, К. Алтадиля-и-Тешидо. Ф. Фигереса-и-Альберта, М. Бускетса-и-Торрожи;-Ф. Солера-и-Уберта, А. де С..Льянаса-и-Кастельса, К. Льомбарта, Ж. Алызины. А. Фигераса, П. Пальюса, А. Пистрауса, Ж. Оливера, гакже пять анонимных эпиграмм.

5. Из каталонской поэзии / Сост. З. Плавскин и Вс. Багно; Бегиджанов. — Л.: Худож. лит., 1984. — 232 с.

В сборник включены романсы, анонимные эпиграммы, а также стихотворения Р. Люля, П. Марка, А. Турмеды, А. Фебрера, Ж. де Сан-Жорди, А. Марка, Ж. Ройса де Корельи, , Ф. Фонтанелья, , Ж. Рубио-и-Орса, -и-Гальярсы, Ж. Вердагера, А. Гимера, , Ж. Алковера, Ж. Марагаля, Ж. Карнера, К. Рибы, Ж. Салвата-Папасейта, , П. Куарта, С. Эсприу, Г. Ферратера.

5а. Называть вещи своими именами: Программные выступления мастеров западно-европейской литературы XX века / Сост. , , и др.; Под общ. ред. и с предисл. . — М.: Прогресс, 1986. — 638 с.

Из содерж.: Дали С., Монтайя [Мунтанья] Л., Каталон­ский антихудожественный манифест / Пер. Н. Трауберг; Фо­тография — свободное творчество духа; Поэзия стандарта; Речь на митинге в Ситжес / Пер. М. Абрамовой и Н. Малиновской; К упразднению искусства / Пер. Т. Родименко и Н. Малиновской, с. 243—255.

6. Рассказы каталонских писателей / Вступ. Н. Матяш // Иностр. лит. — 1986. — № 2. — С. 97—125.

В подборку включены рассказы С. Эсприу, П. Калдерса, М. Родореды, , Ж. Фустера.

7. Рассказы писателей Каталонии / Сост. ; Предисл. М. Киени; Ред. Н. Матяш. — М.: Радуга, 1987. — 271 с.

В сборник включены рассказы Л. Вильялонги, С. Эсприу, П. Кал­дерса, М. Родореды, Ж. Сарсанедаса, М. де Педролу, , Ж. Перучо, Б. Порсела, Т. Моша, Г. Жане Манилы, , Ж. Албанеля, Ж. Кабре, О. Ширинакс, К. Монсо, Ж. Рен-де, Ж. Монкады.

8. Барселонские премьеры: Пьесы / Пер. и сост. И. Глущенко. — М.:

Искусство, 1994. — 298 с.

В сборник включены пьесы Э. Мендосы, , С. Белбела, Ж. Казаса.

8а. Тень другого моря. Современная каталонская поэзия. Двуязычное издание. / Сост. Е. Зернова. Предисл. М. Яснова и Ж. Маргарита. Ред. Е. Зернова. – Спб., 2000. – 419 с.

Из за большого объема этот материал размещен на нескольких страницах: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22