Таким образом, сравнительное исследование Законов «Об ОРД» указанных стран позволяет сделать следующие выводы и предложения:

1. Законодательство об ОРД рассматриваемых стран схоже с российским, но имеются отличия, многие из которых необходимо использовать для совершенствования правовой регламентации ОРД в России. В частности, целесообразно в закон «Об ОРД» включить отдельную статью с определениями понятий, используемых в данном законе.

2. В целях урегулирования процедуры прекращения производства ОРМ проводимых на основе постановления органа, осуществляющего ОРД (ч. 7 ст. 8 Закона «Об ОРД» России): проверочная закупка, контролируемая поставка, оперативный эксперимент, оперативное внедрение, предлагаем внести часть восьмую следующего содержания: «Указанные в ч.7 ст.8 настоящего Закона оперативно-розыскные мероприятия прекращаются на основании постановления, утвержденного руководителем органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность. Постановление приобщается к делу оперативного учета либо к номенклатурному делу».

Литература:

1.  Об оперативно-розыскной деятельности: Закон Туркменистана от 01.01.01 года.

2.  Об оперативно-розыскной деятельности: Закон Республики Казахстан от 01.01.01 года // Ведомости Верховного Совета Республики Казахстан. – 1994. - №13. – Ст.199.

3.  Об оперативно-розыскной деятельности: Закон Республики Беларусь от 9 июля 1999 года (в ред. от 01.01.2001 г. ).

4.  Об оперативно-розыскной деятельности: Закон Кыргызской Республики от 01.01.01 года № 000.

5.  Об оперативно-розыскной деятельности: Закон Украины от 01.01.01 года (ст.9).

6.  О государственных секретах: Закон Республики Казахстан -1 [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.

7.  Атмажитов, В. М. О законодательном регулировании оперативно-розыскной деятельности: науч. доклад / , . - М.: Изд-ль , 2003. – 24 с.

К ВОПРОСУ О ВЛИЯНИИ НАЦИОНАЛЬНОГО МЕНТАЛИТЕТА НА РАЗВИТИЕ УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА

Россия, г. Иркутск

«Оправдание существования уголовного процесса заключается в соответствии результата уголовно-процессуальной деятельности и самой деятельности тем ожиданиям, которые с ним связаны»[1, с. 440]. Особенности этих ожиданий обусловлены не чем иным, как спецификой восприятия какого-либо явления, факта, т. е. ментальными характеристиками общества.

Итак, существование т. н. национального характера ни у кого не вызывает сомнений. Применительно к российской правовой действительности он заключается в следующем.

Во-первых, «наша эпилептоидная акцентуация характеризуется некоторой замедленностью, определенной … вязкостью мышления и повышенной неотзывчивостью на внешние стимулы и раздражения, а также взрывоопасностью» [7, с. 11]. Ни для кого не секрет, что российские граждане действительно отличаются повышенной терпимостью к внешним неблагоприятным обстоятельствам, особенно, когда ситуация не касается их непосредственно. Как представляется, данное обстоятельство обусловлено отсутствием в настоящее время в стране гражданского общества (более того, эта связь носит взаимообусловленный характер).

Во-вторых, это малопригодность к самоорганизации. В отличие от других государств с развитым гражданским обществом в России в сфере уголовного судопроизводства практически полностью отсутствуют соответствующие институты (например, участие граждан в отправлении правосудия по уголовным делам ограничивается ныне исключительно выполнением обязанностей присяжных заседателей).

В-третьих, говоря о гражданских правах, зачастую «забывают» об обязанностях и ответственности, что также не случайно. В сознании большинства людей, как полагают ученые, правовая ответственность ассоциируется с государственным принуждением, насилием над волей человека, иными словами, существующая ментальная установка российского общества характеризуется четким разделением прав и обязанностей [2, с. 137; 18, с. 103].

В-четвертых, влияние бессознательного на правовое сознание влечет присутствие в общественном сознании штампов, стереотипов мышления, правовых мифологий. Так, в праве, в частности, выделяют следующие мифы:

– мы слабые, потому что мы бедные;

– независимость судей и прокуроров – залог законности и правопорядка;

– спасение – в едином следственном аппарате;

– реформа – это новые законы и др. [4, с. 2-5]

Нижеприведенные данные, демонстрирующие общественное мнение, наглядно показывают, что объективно является отражением отношения общества к праву, а что – «мифом о мифе»1.

В-пятых, проведенные социологические исследования показали, что идея прав и свобод не превратилась для россиян в нравственную потребность, что лишний раз подчеркивает слабый, поверхностный характер либеральных традиций [14, с. 76-108].

Действительно, одним из вопросов, который возникает при анализе специальной литературы, посвященной ценностным характеристикам чего-либо, является не столько вопрос о системе, сколько об иерархии ценностей.

То, как на этот вопрос отвечает законодатель, правоприменитель и «правособлюдатель» (рядовой гражданин), влияет на эффективность применения норм права и законопослушность населения.

так описывает эту ситуацию: в обществе возникла аномия – одна ценностно-нормативная система разрушена, другая еще не сформировалась; либеральные ценности усваиваются в ограниченном масштабе, а важнейшей ценностью является неограниченный индивидуализм [16, с. 17].

В шестых, полагаем, что в РФ не находит своего проявления такое понимание основы государства, как общественный договор. Для России характерны патерналистские отношения между гражданами и государством. Поэтому недопустимы в общественном сознании институты сотрудничества с государством, как, например, это распространено в США, где гражданин соглашается жертвовать частью своих прав и свобод, чтобы спокойно и беспрепятственно пользоваться оставшейся2.

Патерналистские отношения между государством и гражданами характерны также для Монголии, и для Китая. Государство в этих странах обладает достаточно широкими возможностями для применения принуждения при предоставлении, кстати, своим гражданам меньшего объема гарантий, чем это имеет место быть в России. Так, например, в Монголии на конституционном уровне не закреплены гарантии бесплатного среднего специального и высшего образования, а также права на жилище. Вместе с тем, до недавнего времени смертная казнь не была отменена в Монголии. В этой связи представляет интерес реакция общественности на решение Президента Монголии Цахиагийна Элбэгдоржа объявить мораторий на исполнение смертных приговоров. Как отмечает Associated Press многие депутаты не стали приветствовать речь президента аплодисментами, а Министр внутренних дел Монголии Ньямдордж Ценд охарактеризовал выступление президента как «рискованный политический шаг». Это говорит о наличии оппозиции действующей власти, нормальной политической жизни, которую, что очень важно в свете рассматриваемой темы, поддерживают 80% населения Монголии3.

Поскольку сотрудничество гражданина и государства , а равно по причине упомянутой медлительности зачастую отсутствует непосредственная обратная связь в виде отношения граждан к действующим нормативно-правовым актам. А таковое в России также имеет свою специфику. В развитие данной проблемы, это состояние характеризует как эффект спящего права: российское законодательство не столько нарушается, сколько не действует (суровость российских законов смягчается необязательностью их исполнения) [9, с. 27] (в отличие от Китая, чья система правосудия известна своей жестокостью. Суд может приговорить к смертной казни за 70 преступлений, в числе которых коррупция и получение взяток4. Необходимо отметить, что Китай является мировым лидером по числу выносимых и приводимых в исполнение смертных приговоров. Следовательно, в Китае не наблюдается эффекта «спящего права», как в России).

В этой связи нельзя не согласиться с тем, что право может стать творческой силой тогда, когда оно будет не только осознано, но и признано [17, с. 53], даже тогда, когда такое признание носит принудительный характер.

Представляется интересной позиция , который усматривает прямую связь между «внутренним источником права» (правообразованием), т. е. способностью общества к нормативному воспроизведению своей системы ценностей и эффективностью реализации правовых предписаний [6, с. 20,25]. Действительно, если право рассматривать как совокупность правил поведения, которые должны реально соблюдаться, то законодателю при обсуждении и одобрении нормативного акта следует учитывать, опирается ли он преимущественно на те ценности, которые не просто имеют значение для общества, но и могут быть им реально воспроизведены в нормативном поведении.

Однако фактическое признание права (в том числе и уголовно-процессуального) нельзя рассматривать свершившимся, причиной чему является правовой нигилизм как одна из существенных характеристик российского менталитета.

Правовой нигилизм помимо всего прочего обусловлен отсутствием доверия граждан к праву, что является следствием несоответствия форм и результатов уголовно-процессуальной деятельности. При этом доверие не актуализируется, оставаясь лишь интенцией человеческого поведения, общим замыслом, «вещью в себе»5. Более того, , анализируя основные тенденции трансформации правовых ценностей в современных условиях, отмечает, что права личности до сих пор не артикулированы гражданами, как категории защищаемые законом, а нарушение законности не отождествляется с нарушением личных прав и свобод [14, с. 129-130]. В такой ситуации возникает и возрастает социальное отчуждение, которое является антиподом доверия и которое деформирует общество [5; 12, с. 48].

Таким образом, правовой нигилизм имеет место всякий раз, когда ожидания субъекта, связанные с чем-либо, не находят своего оправдания. Так, например, отмечает, что большинство наших сограждан не доверяют судам [10, с. 48], а подчеркивает, что такое отношение характерно не только для современности, но и для средневековой Византии [3, с. 69-70].

В настоящее время российское общество характеризуется «циническим неверием», которое заключается не только в негативном отношении к праву, но и отрицанием самой возможности решения с помощью права социальных проблем [8, с. 7].

Такая ситуация поддерживается и отношением власти к человеку, ее желанием и умением ориентироваться на ценности конкретного общества. Например, в отношении особого порядка принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением писал, что этот институт чужд российскому менталитету [13, с. 35-36].

Федеральным законом от 01.01.01 года «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» кодекс был дополнен новой Главой 40.1 «Особый порядок принятия судебного решения при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве». Как и Глава 40 УПК РФ данный институт основан на идее компромисса. Абсолютно права , утверждая, что конструктивной политики без наличия в ее концепции идеи компромисса не существует, что последний является одним из инструментов практической реализации поставленных целей в сложных ситуациях [15, с. 138]. Вместе с тем, для адекватного отражения «сложных ситуаций» необходимо объективно учитывать особенности национального менталитета.

Уместно обратиться к результатам научного исследования ценностных ориентаций населения в России и США. В отличие от американцев бывшие советские граждане положительно отвечали на вопросы анкеты, в которых предлагалось использование «дурных» средств для достижения «благого» результата (например, следует ли лжесвидетельствовать в суде ради спасения невиновного?). И напротив, отрицали какие-либо возможности компромисса (например, должен ли достойный человек в ситуации конфликта с наглецом стремиться к компромиссу?). Таким образом, эксперименты свидетельствуют, что в социумах, где большинство личностей негативно оценивают соединение добра и зла, предпочтение отдается личности, стремящейся к компромиссу, а в тех сообществах, в которых соединение добра и зла оценивается позитивно, предпочтение отдается личности с бескомпромиссным поведением [11, с. 327]. Российское общество, бесспорно, демонстрирует последний тип общества.

Таким образом, если можно констатировать, что государственное устройство соответствует своему народу и соответствующей ступени развития его сознания, то существующий уголовный процесс полностью корреспондирует общественному мнению о нем.

Литература:

1.  Барабаш уголовного процесса // Ученые записки Юридического института Красноярского государственного университета. Вып.2 / Отв. ред. . – Красноярск: ИЦ КрасГУ, 2003. – С.439-457.

2.  Бойко права под углом национального правового менталитета // Журнал российского права. – 2009. – №5. – С.134-141.

3.  Володина судопроизводство: гарантии справедливости // Международная научная конференция «Уголовная юстиция: связь времен». Матер. конф.. – СПб.: АНО «Ред. журнала «Третейский суд», 2010. – С.67-73.

4.  Реальность и мифы правовой реформы // Рос. юстиц. – 2003. – №9. – С.2-5.

5.  Гельфанова доверия в социокультурном развитии общества. Автореф. дисс. … канд. фил. наук. – Челябинск, 2007. – 24с.

6.  Калинин правового сознания и правовой культуры на процессы правообразования // Российское правосудие. – 2009. – №10. – 20-27.

7.  Что такое национальный характер // Родина. – 1994. – №11. – С.10-15.

8.  , Дик права в российской ментальности // Государство и общество: политико-правовые проблемы: межвуз. сб. статей. Вып.3 / Редкол.: , , . - Барна6. – С.5-12.

9.  Крутиков -правовой и социально-экономический аспекты реализации права на судебную защиту в условиях постсоветской России // Рос. судья. – 2006. – №3. – С.26-31.

10.  Мамина реализации принципов правосудия как показатель отношения граждан Российской Федерации к состоянию правосудия в России на современном этапе // Рос. юстиц. – 2008. – №10. – С.47-51.

11.  , Невирко человека: от неклассических к постнеклассическим подходам: монография. – Красноярск: СЮИ МВД России, 2006. – 396с.

12.  Нерсесянц общего блага в постсоциалистической России // Российское правосудие. – 2006. – №4. – С.44-53.

13.  Петрухин о признании вины чужды российскому менталитету // Рос. юстиц. – 2001. – №5. – С.35-36.

14.  Пшидаток правосознания и правовых ценностей в условиях становления демократии и гражданского общества в современной России. Дисс. … канд. юрид. наук. – Ростов на Дону, 2007. – 163с.

15.  Смолькова идеи компромисса в уголовном процессе // Актуальные проблемы борьбы с преступностью в Сибирском регионе: Сб. мат. науч.-практ. конф. Ч.2. – Красноярск: Сиб. юрид. ин-т МВД России, 2000. – С.137-139.

16.  Соломатова -антропологическая специфика формирования гражданского общества в современной России. Автореф. дисс. … канд. фил. наук. – Омск, 2007. – 19с.

17.  Суровегина и наказание как проблема христианской этики // Государство и право. – 1995. – №8. – С.51-56.

18.  Чухвичев личности и юридическая ответственность // Государство и право. – 2005. – №3. – С.103-108.

К ВОПРОСУ О РАССМОТРЕНИИ УГОЛОВНЫХ ДЕЛ ПУБЛИЧНОГО ОБВИНЕНИЯ В ПОРЯДКЕ УСКОРЕННОГО СУДЕБНОГО РАЗБИРАТЕЛЬСТВА В УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ РОССИИ И КИТАЯ

Россия, г. Улан-Удэ

В уголовном процессе большинства стран имеют место различные формы ускоренного судопроизводства. Такие формы судопроизводства , предлагают именовать целерантными (лат. быстрый, стремительный) [12, 200]. Не стали в этом смысле исключениями УПК Китайской народной республики (далее УПК КНР) и УПК Российской Федерации (далее УПК РФ).

Необходимость в ускорении уголовного судопроизводства обусловлена рядом причин, к которым можно отнести экономию материальных, моральных и временных затрат органов уголовной юстиции. Кроме того, широкое распространение указанных форм уголовного судопроизводства вызвано увеличением потоков информации и недостатком времени на ее качественное восприятие [11, 11].

В настоящей работе автору хотелось бы остановиться только на ускоренном порядке рассмотрения судами уголовных дел публичного обвинения, в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством России и Китая.

В УПК РФ возможность осуществления ускоренного судебного разбирательства по делам публичного обвинения предусматривается главой 40 «Особый порядок принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением», главой 40.1 «Особый порядок принятия судебного решения при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве».

Ст. 314 УПК РФ предусматривает, что обвиняемый при наличии согласия государственного или частного обвинителя и потерпевшего вправе заявить о согласии с предъявленным ему обвинением и ходатайствовать о постановлении приговора без проведения судебного разбирательства по уголовным делам, наказание за которые не превышает 10 лет лишения свободы. Указанное ходатайство обвиняемый вправе заявить по окончании предварительного расследования (ст. 217-218 УПК РФ) или на предварительном слушании (ст. 229 УПК РФ) после разъяснения ему сущности особого порядка судебного разбирательства. Кроме того, так как постановление приговора без проведения судебного разбирательства самым существенным образом затрагивает права обвиняемого, в целях усиления гарантий его прав Уголовно–процессуальным кодексом РФ установлено, что заявление такого ходатайства происходит в присутствии защитника и после консультаций с ним [4, 461]. Статья 316 УПК РФ, определяя порядок проведения сокращенного судебного заседания, указывает, что судья обязан проверить соблюдены ли условия применения особого порядка судебного разбирательства. Исследование и оценка доказательств в общем порядке не проводятся. При этом могут быть исследованы обстоятельства, характеризующие личность подсудимого и обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание. Между тем УПК РФ не освобождает судью от необходимости тщательного изучения вне рамок судебного заседания всех материалов уголовного дела с целью проверки обоснованности предъявленного подсудимому обвинения [7, 819]. Суд по собственной инициативе или же при возражении сторон относительно особого порядка судебного разбирательства выносит постановление о назначении рассмотрения уголовного дела в общем порядке. Если судья придет к выводу, что обвинение, с которым согласился подсудимый, обоснованно, подтверждается доказательствами, собранными по уголовному делу, то он постановляет обвинительный приговор и назначает наказание, которое не может превышать 2/3 максимального срока или размера наказания, предусмотренного за совершенное преступление. В приговоре анализ доказательств и их оценка не отражаются. Приговор не может быть обжалован в связи с несоответствием выводов суда фактическим обстоятельствам уголовного дела.

Основным назначением правового института, предусмотренного главой 40 УПК РФ, является ускорение рассмотрения уголовного дела судом по существу. За счет того, что ст. 316 УПК РФ предусматривает значительное сокращение судебного следствия судебное разбирательство, проводимое в таком порядке, завершается в тот же день.

С 2009 года УПК РФ был дополнен главой 40.1, которая предусматривает не только ускорение судебного разбирательства, но и оптимизацию досудебного производства по уголовному делу. Воспользоваться правом на заключение досудебного соглашения о сотрудничестве, а при соблюдении его условий и правом на особый порядок судебного разбирательства обладает подозреваемый (обвиняемый), который намерен активно сотрудничать с органами следствия. Исключение составляют лица, которые желают сообщить лишь те сведения, которые касаются их собственного участия в преступлении. Участие защитника при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве и проведении последующего судебного разбирательства является обязательным (ст. 317.1, 317.7 УПК РФ).

Особый порядок судебного разбирательства применяется, если суд удостоверится, что прокурор подтвердил активное содействие обвиняемого следствию и, что досудебное соглашение о сотрудничестве было заявлено обвиняемым добровольно и в присутствии защитника (ст. 317.6 УПК РФ). Судебное заседание, в случае, если во время производства предварительного расследования лицом, подвергающимся уголовному преследованию было заключено досудебное соглашение о сотрудничестве, в основном, проводится по правилам, предусмотренным ст. 316 главы 40 УПК РФ. При этом ст. 317.7 УПК РФ, регламентирующая порядок проведения судебного заседания в отношении подсудимого, с которым заключено досудебное соглашение о сотрудничестве, указывает, что суд обязан исследовать: характер и пределы содействия обвиняемого следствию; значение такого содействия; преступления и уголовные дела, обнаруженные или возбужденные благодаря такому сотрудничеству; степень угрозы личной безопасности для обвиняемого и его близких; обстоятельства, характеризующие личность подсудимого и обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание. Суду важно знать, какие обязательства по соглашению с прокурором брал на себя подозреваемый или обвиняемый, и как они впоследствии были им выполнены, и выполнены ли полностью или частично. Именно от этого будет зависеть, найдет ли суд основания смягчить наказание обвиняемому [5, 5]. Вместе с тем, нормы УК РФ и УПК РФ, регулирующие вопросы назначения наказания, не дают четкого представления о его объеме и размере. Так, п. 2 ст. 62 УК РФ гласит, что в случае заключения досудебного соглашения о сотрудничестве при наличии смягчающих обстоятельств и отсутствии отягчающих обстоятельств срок или размер наказания, назначенного судом, не могут превышать половины максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного соответствующей статьей УК РФ. Исходя из этого, можно утверждать, что обстоятельства, отягчающие наказание сводят на нет всю выгоду для подозреваемого, обвиняемого от заключения соглашения о сотрудничестве [10, 87]. Однако такое положение вещей было бы абсурдным, поскольку по подавляющему большинству уголовных дел имеются отягчающие вину обстоятельства. Поэтому представляется, что наказание, которое суд назначает подсудимому должно зависеть от конкретных обстоятельств уголовного дела, а также от того какое значение представляло содействие подсудимого для органов следствия. Хотя в любом случае заключение досудебного соглашения о сотрудничестве и выполнение его условий должно способствовать назначению более мягкого наказания.

Право КНР является одним из компонентов самобытного китайского общества с его древним культурным наследием и имеющими место социально-политическими противоречиями. Современные черты китайское право стало приобретать, начиная с 1978 года, когда Китай перешел на путь широких экономических и политических реформ [8, 3-4]. В 1979 году был принят Уголовно-процессуальный кодекс [2].

УПК КНР в §3 главы 2 предусматривает «Упрощенную процедуру рассмотрения» уголовного дела в суде первой инстанции, которая осуществляется единолично одним судьей народного суда[65]. При этом народный суд должен в течение 20 дней после принятия дела завершить его рассмотрение (ст. 178 УПК КНР). Судебному рассмотрению по упрощенной процедуре, в соответствии со ст. 174 УПК КНР, подлежат:

1) дела, возбужденные государственным обвинением, по которым максимальное наказание не может превышать 3 лет лишения свободы при ясности фактических обстоятельств, полноте доказательств и когда народная прокуратура предлагает либо согласна применить упрощенную процедуру рассмотрения;

2) по делам, которые рассматриваются только по заявлениям;

3)  по незначительным уголовным делам, по которым у потер­певшего имеются доказательства, свидетельствующие о соверше­нии преступления.

При этом две последние из перечисленных категорий дел относятся к делам частного обвинения.

Ст. 33 УПК КНР установила, что подозреваемые в совершении преступлений имеют право на защитника со дня передачи возбужденного государствен­ным обвинением дела для предъявления обвинения. В случаях, когда по делам, возбужденным государ­ственным обвинением в суде участвует государственный обвини­тель и у обвиняемого в связи с материальными трудностями, либо по другим причинам нет защитника, народный суд может назна­чить такому лицу для его защиты адвоката, в обязанности которо­го входит оказание юридической помощи.

При рассмотрении по упрощенной процедуре дел, возбужденных государственным обвинением, народная прокуратура может не посылать своего представителя для участия в суд, однако, если он участвует в судебном разбирательстве, обвиняемый и его защитник могут вступать в прения с обвинителем только с разрешения суда. Обвиняемый может излагать свои доводы и защищаться в отношении преступления, в совершении которого он обвиняется по обвинительному заключению (ст. 175 УПК КНР). В соответствии со ст. 177 УПК КНР при рассмотрении дела по упрощенной процедуре не допускаются ограничения в процедурах допроса обвиняемого, свидетеля, эксперта, предъявления доказательств, судебных прений. Обвиняемому обязательно предоставляется последнее слово.

Все вышеизложенное лишь в общих чертах характеризует рассмотренные правовые институты, поскольку заниматься в рамках данной работы более глубоким их анализом не представляется возможным.

Вместе с тем на основе сказанного можно утверждать, что в рассмотренных нами правовых институтах и России и Китая прослеживаются и общие, и совершенно различные по своей юридической природе элементы. И это понятно, поскольку в большинстве современных государств форма уголовного процесса прошла различные стадии своего развития, и чаще всего представляет собой поливариантные конструкции [9, 65].

По мнению , все способы ускорения уголовного процесса известные мировой практике можно разделить на две категории. Первая категория направлена на усовершенствование (в контексте ускорения) процессуального порядка движения дела в рамках существующих обычных или особых (но традиционных) производств. Здесь можно выделить такие примеры, как институт жестких процессуальных сроков, в некоторых случаях подкрепленных жесткими санкциями за их неисполнение; широкое распространение единоличного рассмотрения уголовных дел; частичный отказ от мотивации процессуальных решений, в том числе приговора и многое другое.

Вторая категория способов ускорения уголовного процесса характеризуется тем, что эти способы ускоряют процесс путем его сокращения. Здесь возможны два варианта. Первый заключается в упразднении одной из стадий или одного из этапов (внутри стадии) уголовного процесса. Второй вариант ускорения уголовного процесса за счет его сокращения представляет собой «квазитотальный» отказ от уголовного судопроизводства в целом за счет создания процессуальных конструкций, являющихся альтернативными способами уголовно-правовых конфликтов [6, 40-41].

C учетом приведенной классификации способов ускорения уголовного судопроизводства, можно заключить, что большинству из рассмотренных нами правовых институтов присущи черты обеих категорий, приводимых . Так, например, рассмотрение судом уголовных дел по УПК КНР в упрощенном порядке предполагает проведение судебного разбирательства судьей единолично в течение не более чем двадцати дней, кроме того, на­родная прокуратура может не посылать своего представителя для участия в судебном разбирательстве. По УПК КНР обвиняемый может излагать свои доводы, вступать в прения с обвинителем, но может этого и не делать. Особый порядок судебного разбирательства, предусмотренный главой 40 УПК РФ, предполагает единоличное рассмотрение уголовных дел, невозможность обжалования приговора суда при несоответствии его выводов фактическим обстоятельствам уголовного дела, а также значительное сокращение судебного следствия.

Вместе с тем, отметим, что в УПК Китая не присутствуют формы судебного разбирательства, сходные с теми, что предусмотрены главами 40 и 40.1 УПК РФ. Однако нельзя исключать возможность появления в УПК КНР такого рода форм судебного разбирательства, поскольку в последнее время тема ускорения уголовного процесса стала лейтмотивом всех программ по его реформированию[3, 22].

Литература:

Особенности использования криминалистической видеозаписи в уголовном процессе Китая, Казахстана и России

 К.

Россия, г. Новосибирск

В настоящее время технического прогресса видеозапись является одним из основных видов фиксации наглядно-образной информации, используемая в качестве доказательств и применяемая в любительской и профессиональной съемке, в оперативно-розыскной, следственной и экспертной практике с фиксацией на мобильные устройства видеозаписи, камеры видеонаблюдения, фотоаппараты с функцией видеозаписи, видеокамеры.

Криминалистическая видеозапись является отраслью криминалистической техники и в зависимости от решаемых задач, можно ее рассматривать в соответствии с общими положениями криминалистической техники.

Криминалистическая техника это один из старейших разделов криминалистики, представляющий собой совокупность теоретических положений и рекомендаций для разработки и применения технических средств в целях обнаружения, фиксации, изъятия, исследования, накопления и переработки криминалистической информации о расследуемом преступлении, а также технических средств и способов предупреждения преступных посягательств [5, с. 50].

Судебная видеозапись - это система научных положений, технических средств, методов и приемов, используемых при изготовлении, демонстрации и хранении видеофильмов с целью предупреждения, выявления, расследования, раскрытия преступлений и рассмотрения уголовных дел в суде [4, с. 683].

Криминалистическая видеозапись представляет собой систему научно-разработанных методических рекомендаций видеозаписи с помощью современных видеозаписывающих средств при различных видах криминалистической деятельности, используемых при собирании и фиксации доказательств [6, с. 205].

Формулировка судебной видеозаписи, данная В. А. Зотчевым, В. Г. Булгаковым, А. А. Куриным раскрывает сферу применения судебной видеозаписи только на стадиях расследования, раскрытия преступлений и рассмотрения уголовных дел в суде, а ведь и на иных стадиях возможно применение видеозаписи, в связи с этим следует использовать понятие, данное , в котором говорится о применении видеозаписи при различных видах криминалистической деятельности.

Фиксация событий и объектов в динамике криминалистической видеозаписью должно быть законным и осуществляться по правилам, регламентированным законодательством. Рассмотрим использование результатов криминалистической видеозаписи в качестве доказательств в уголовном процессе Китая, Казахстана и России.

В статье 42 уголовно-процессуального кодекса Китайской Народной Республики (УПК КНР) говорится, что доказательствами являются любые фактические данные, свидетельствующие об истинных обстоятельствах дела. Имеются следующие семь видов доказательств:

1) вещественные и письменные доказательства;

2) показания свидетелей;

3) заявления потерпевших;

4) показания и объяснения подозреваемого и обвиняемого в совершении преступления;

5) заключение экспертизы;

6) протоколы осмотра и освидетельствования;

7) видео- и аудиоматериалы.

Только при необходимой тщательной проверке соответствия вышеперечисленных доказательств фактическим обстоятельствам дела они могут выступать в качестве основания для принятия решений по делу.

В статье 110 УПК КНР говорится, что любая организация и лицо обязаны по требованию народной прокуратуры и органов общественной безопасности предоставить видео - и аудиоматериалы, которые могут свидетельствовать о виновности либо невиновности подозреваемого в совершении преступления.

УПК КНР в статье 150 допускает использовать в уголовном судопроизводстве копии либо фотографии важнейших доказательств, однако при наличии сомнительных доказательств согласно статьям 158 и 119 соответственно проводятся по ним следственная проверка, и назначается экспертиза.

В статье 115 уголовно-процессуального кодекса республики Казахстан (УПК РК) дается понятие доказательств, которыми являются фактические данные, имеющие значение для правильного разрешения уголовного дела, устанавливаются:

·  показаниями подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, свидетеля;

·  заключением эксперта;

·  вещественными доказательствами;

·  протоколами процессуальных действий и иными документами.

В соответствии со статьей 123 УПК РК видеозапись может признаться доказательством в виде документа, содержащая сведения и имеющая значение для уголовного дела, полученная, истребованная или представленная путем производства процессуальных действий.

Согласно статьи 121 УПК РК если документы обладают основаниями полагать, что они служили орудиями преступления, или сохранили на себе следы преступления, или были объектами преступных действий, а также послужили средствами к обнаружению преступления, установлению фактических обстоятельств дела, выявлению виновных либо опровержению обвинения или смягчению ответственности, они признаются вещественными доказательствами.

В статье 126 УПК РК говорится, что для закрепления доказательств, наряду с составлением протоколов, может применяться видеозапись, о чем делается отметка в протоколе с приведением технических характеристик. Видеозапись прилагается к протоколу, делается пояснительная надпись с обозначением наименования, места, даты следственного или судебного действия, к которому относится приложение. Эту надпись удостоверяют своими подписями в ходе досудебного производства по делу дознаватель или следователь и, в необходимых случаях, понятые, а в суде председательствующий и секретарь судебного заседания.

В УПК РК принята обособленная статья 129, описывающая применение научно-технических средств в процессе доказывания, применение которых признается допустимым, если они:

1) прямо предусмотрены законом или не противоречат его нормам и

принципам;

2) научно состоятельны;

3) обеспечивают эффективность производства по уголовному делу;

4) безопасны.

Также представляет интерес статья 130 УПК РК свидетельствовавшая о возможности использовании результатов оперативно-розыскной деятельности в доказывании по уголовным делам в качестве доказательств после допроса сотрудника в качестве свидетеля. Приобщение материалов оперативно-розыскной деятельности в качестве вещественных доказательств и документов производится только при наличии достоверных данных об их происхождении. Материалы оперативно-розыскной деятельности должны быть представлены в объеме и форме, позволяющими оценить содержащиеся в них фактические данные с точки зрения их относимости к расследуемому уголовному делу, допустимости и достоверности.

В уголовно-процессуальном кодексе Российской федерации (УПК РФ) в статье 89 УПК РФ говорится, что в процессе доказывания запрещается использование результатов оперативно-розыскной деятельности, если они не отвечают требованиям, предъявляемым к доказательствам настоящим Кодексом.

В статье 74 УПК РФ говорится, что доказательствами по уголовному делу являются любые сведения, на основе которых суд, следователь, дознаватель в порядке, определенном УПК РФ, устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию при производстве по уголовному делу, а также иных обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела.

В соответствии части 2 статьи 74 УПК РФ доказательствами допускаются:

1) показания подозреваемого, обвиняемого;

2) показания потерпевшего, свидетеля;

3) заключение и показания эксперта и специалиста;

4) вещественные доказательства;

5) протоколы следственных и судебных действий;

6) иные документы.

Вещественными доказательствами в соответствии статьи 81 УПК РФ признаются любые предметы:

·  которые служили орудиями преступления или сохранили на себе следы преступления;

·  на которые были направлены преступные действия;

·  полученные в результате совершения преступления;

·  которые могут служить средствами для обнаружения преступления и установления обстоятельств уголовного дела.

Предметы осматриваются, признаются вещественными доказательствами и приобщаются к уголовному делу, о чем выносится соответствующее постановление.

Иные документы в соответствии статьи 84 УПК допускаются в качестве доказательств, которые содержат сведения об обстоятельствах, подлежащих доказыванию, могут, зафиксированы как в письменном, так и в ином виде. К ним могут относиться материалы фото - и киносъемки, аудио - и видеозаписи и иные носители информации.

Документы, обладающие признаками, указанными в статьи 81 УПК РФ, признаются вещественными доказательствами.

В ходе производства следственных действий, в соответствии статей 164 и 166 УПК РФ, ведется протокол, к которому прилагаются фотографические негативы и снимки, киноленты, диапозитивы, фонограммы допроса, кассеты видеозаписи, носители компьютерной информации, чертежи, планы, схемы, слепки и оттиски следов, выполненные при производстве следственного действия.

Таким образом, фиксация доказательственной информации с помощью современных технических средств видеозаписи уголовно-процессуальное законодательство Китая, Казахстана и России допускает возможным.

Так в соответствии статьи 42 УПК КНР видео - и аудиоматериалы являются одним из видов доказательств.

Видеозапись может признаться доказательством в виде документа, содержащая сведения и имеющая значение для уголовного дела согласно статьи 123 УПК РК и статьи 84УПК РФ.

Видеозапись может признаться вещественным доказательством, если она служила орудием преступления, сохранила на себе следы преступления, была объектом преступных действий, а также послужила средством к обнаружению преступления, установлению фактических обстоятельств дела, выявлению виновных, либо опровержению обвинения или смягчению ответственности согласно статьи 121 УПК РК и статей 81 и 84УПК РФ.

В настоящее время цифровая видеоаппаратура вытеснила повсеместно аналоговую, которую не представляется возможным приобрести, ее просто сняли с производства, а раз появились принципиально новые технические средства, то возникает необходимость разрабатывать новые научные рекомендации, позволяющие применять криминалистическую видеозапись и использовать ее результаты с соблюдением уголовно-процессуального законодательства.

Литература:

1. Уголовно-процессуальный кодекс Китайской Народной Республики: [Принят на 2-й сессии Всекитайского собрания народных представителей пятого созыва 1 июля 1979 года, с изменениями и дополнениями по состоянию на 17 марта 1996 г.] [Электронный ресурс] - Режим доступа: http://*****/procedural_law/law_criminal_procedure. Дата обращения: 03.04.2011.

2. Уголовно-процессуальный кодекс Республики Казахстан: [Принят Парламентом 13 декабря 1997 года, с изменениями и дополнениями по состоянию на 28 января 2011 г.] [Электронный ресурс] - Режим доступа: http://www. /zakon/?dok=00147. Дата обращения: 03.04.2011.

3. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: [Принят Гос. Думой 22 ноября 2001 года, с изменениями и дополнениями по состоянию на 27 июля 2010 г.] – М.: Омега-Л, 2010. – 207 с.

4. , , Курин фотография и видеозапись: учебник / , , . – Волгоград: ВА МВД России, 2006. – 849 с.

5. Криминалистика: учебник для вузов/ под ред. - 2-е изд., испр. и доп. - М.: Инфра-М, 2006. – 748 с.

6. Криминалистика: учебник/ Отв. ред. . 3-е изд., перераб. и доп. – М.: Юристъ, 2005. – 781 с.

ПРОЦЕССУАЛЬНЫЕ ГАРАНТИИ В УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ РФ И В УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ КНР В СВЕТЕ ПРОБЛЕМЫ МЕЖДУНАРОДНОГО СОТРУДНИЧЕСТВА.

Россия, г. Улан-Удэ

С развитием межгосударственного сотрудничества Российской Федерации и Китайской Народной Республики в экономической, социально-культурной и других сферах, неизбежно растет и международная организованная преступность, увеличивается число граждан одного государства, каким либо образом вовлеченных в уголовный процесс под юрисдикцией другого государства.

В этой связи актуальными представляются проблемы получения доказательств путем направления запроса о правовой помощи в рамках международного сотрудничества в сфере уголовного судопроизводства и их дальнейшая легализация. При этом всегда остро стоит вопрос о допустимости доказательств, полученных в соответствии с законодательством запрашиваемого государства. Помимо этого нерешенным остается вопрос о законности выполнения следственных поручений о проведении отдельных процессуальных действий, для проведения которых по законодательству запрашиваемого государства требуется решение суда, или иная санкция уполномоченного на то государственного органа.

Согласно статье 455 Уголовно-процессуального Кодекса РФ, доказательства, полученные на территории иностранного государства его должностными лицами в ходе исполнения ими поручений об оказании правовой помощи по уголовным делам в соответствии с международными договорами РФ, международными соглашениями или на основе принципа взаимности, заверенные и переданные в установленном порядке, пользуются такой же юридической силой, как если бы они были получены на территории Российской Федерации в полном соответствии с требованиями Уголовного процессуального Кодекса РФ [1]. В соответствии со ст. 22 Договора о правовой помощи по гражданским и уголовным делам между РФ И КНР, пописанного 19 июня 1992г., Договаривающиеся Стороны обязуются исполнять по просьбе поручения по уголовным делам о допросе свидетелей, потерпевших, экспертов, обвиняемых; производстве обыска, экспертизы, осмотра и других процессуальных действий, связанных со сбором доказательств [2].

Проанализировав нормы УПК РФ, УПК КНР, Договора о правовой помощи по гражданским и уголовным делам между РФ и КНР можно сделать вывод, что исполнение поручения производится согласно процедуре запрошенного государства. А если исполнение поручения о правовой помощи производится в соответствии с процессуальным законодательством запрошенного государства, то лицам, в отношении которых исполняется поручение, предоставляются гарантии запрошенного государства. В таком случае, могут быть нарушены права подозреваемых, обвиняемых, потерпевших и свидетелей, то какие именно права могут быть нарушены зависит от содержания национального законодательства двух конкретных сотрудничающих в рамках уголовного судопроизводства государств.

УПК РФ устанавливает, что доказательства, полученные должностными лицами иностранного государства и в соответствии с процессуальным законодательством этого государства пользуются такой же юридической силой, как если бы они были получены на территории Российской Федерации в полном соответствии с требованиями Уголовного процессуального Кодекса РФ, то есть такие доказательства легализации не требуют. Хочется думать, что вопрос легализации доказательств это, прежде всего, вопрос процессуальных гарантий, а допустимость доказательств не должна ставиться в зависимость от законодательного закрепления их таковыми. Однако, из содержания ст. 455 УПК РФ, следует, что доказательства, полученные на территории иностранного государства, в соответствии с международным договором заведомо отнесены к допустимым, даже невзирая на то, что порядок их получения не предусматривает предоставления и соблюдения процессуальных гарантий, которые закреплены Конституцией РФ, УПК РФ.

При сравнении процессуального порядка собирания доказательств в ходе уголовного судопроизводства путем проведения следственных действий согласно УПК РФ и УПК КНР, можно выявить ряд таких различий, которые ставят под сомнение допустимость доказательств полученных в одном государстве при их использовании в уголовном процессе под юрисдикцией другого.

Согласно ст. 74 УПК РФ к доказательствам относятся: показания подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, свидетеля; заключения и показания эксперта и специалиста; вещественные доказательства; протоколы следственных и судебных действий; иные документы [1]. Согласно УПК КНР имеются следующие семь видов доказательств: вещественные и письменные доказательства; показания свидетелей; заявления потерпевших; показания и объяснения подозреваемого и обвиняемого в совершении преступления; заключение экспертизы; протоколы осмотра и освидетельствования; видео - и аудиоматериалы [3].

Переходя к рассмотрению того, каким образом допустимость доказательств, полученных в соответствии с процессуальным законодательством одного государства, может быть поставлена под сомнение в уголовном процессе другого государства, следует отметить, что в дальнейшем речь будет идти только о доказательствах, полученных путем проведения следственных действий. Также, необходимо обратить внимание, что те возможные ситуации, в которых допустимость доказательств ставится под сомнение и которые будут рассмотрены далее, возможны только в рамках международного сотрудничества в сфере уголовного судопроизводства РФ именно с КНР.

В соответствии со ст. 164 УПК РФ при допросе обвиняемого в совершении преступления ему должно быть разъяснено право не свидетельствовать против самого себя (ч.1 ст.51 Конституции РФ), право пользоваться помощью адвоката (ч.2 ст.48 Конституции РФ; п.9,ч.4 ст47 УПК РФ; ч.3 ст.50 УПК РФ) [4]. В соответствии с УПК КНР такие процессуальные гарантии не предоставляются. Ст. 93 УПК КНР предусматривает, что подозреваемый в совершении преступления обязан правдиво отвечать на задаваемые следователем вопросы. Однако, лицо вправе отказаться от ответов на вопросы, которые не имеют отношения к данному делу [3]. Положения ст. 32-40 УПК КНР требуют обязательного назначения защитника в случаях, когда обвиняемый слепой, глухой, немой, несовершеннолетний либо может быть приговорен к смертной казни и у него нет защитника. То есть, выполняя запрос России о правовой помощи о проведении допроса компетентные органы и должностные лица Китая не обязаны назначать обвиняемому адвоката, даже если он ходатайствует об этом и не имеет средств для приглашения адвоката. Помимо этого у следственных органов РФ при внесении запроса о правовой помощи в адрес компетентных органов и должностных лиц КНР имеется возможность получить показания без соблюдения не нужных им прав последнего, а именно таких прав, как отказ от дачи показаний и право на получение квалифицированной юридической помощи. Различно и по содержанию право на защиту - по УПК РФ и УПК КНР, если в России в качестве защитников допускаются адвокаты, и лишь при производстве у мирового судьи вместо адвоката может быть допущен не профессиональный защитник, то в Китае защиту могут осуществлять не только адвокаты, но и представители от народных организаций, опекуны родственники и близкие друзья подозреваемых и обвиняемых в совершении преступления. И если, предположить, что у допрошенного китайскими следственными органами защитником был близкий друг, то ставится под сомнение допустимость использования протокола допроса в качестве доказательства в уголовном процессе под юрисдикцией РФ, так как здесь очевидно нарушение права на квалифицированную юридическую помощь. И еще одна неприемлемая для российского законодательства норма, закрепленная ст. 96 УПК КНР, говорит о том, что при свидании адвоката с находящимся под стражей подозреваемым в совершении преступления следственные органы, исходя из обстоятельств дела и необходимости, могут послать своего работника для присутствия при свидании. Здесь не исключается возможность, того, что российскими правоохранительными органами в запросе о правовой помощи на необходимость такого присутствия будет указано. Ведь возможно направление запроса о правовой помощи, содержащего просьбу о взятии под стражу и о допросе, и в таком случае было бы совсем не плохо, чтобы обвиняемый проконсультировался с адвокатом перед допросом в присутствии работника органа следствия.

В случаях, когда запрашивающей стороной выступает КНР, то можно обратить внимание, что согласно уголовно-процессуальному закону КНР, предусмотрено право подозреваемых и обвиняемых в совершении преступления собственноручно излагать свои показания. Ст. 95 УПК КНР устанавливает, что просьба подозреваемого в совершении преступления о собственноручном изложении своих показаний должна быть удовлетворена. В случае необходимости следователь также может предложить подозреваемому в совершении преступления собственноручно изложить свои показания. В российском УПК обязанности следователя удовлетворить такое ходатайство не предусматривается.

Также не разъясненным остается вопрос о том, могут ли быть положены в основу обвинения в уголовном судопроизводстве под юрисдикцией КНР показания обвиняемого, полученные путем проведения допроса российскими правоохранительными органами, при условии, что допрос проводился без участия адвоката, а на стадии судебного разбирательства в Народном суде КНР обвиняемый не подтвердил свои показания. Спорным остается и вопрос разрешение зеркальной ситуации. То есть, если обвиняемый российскими правоохранительными органами дал показания без участия адвоката компетентным органам КНР, а в суде РФ свои показания не подтвердил.

Похожая ситуация складывается и при допросе свидетелей, поскольку, китайское законодательство не знает такого понятия как свидетельский иммунитет.

Как показывает практика, РФ проводит экспертизы по поручению КНР в тех случаях, когда обвиняемый находится на территории РФ. Однако бывают случаи, когда экспертиза проводится в РВ, а обвиняемый находится в КНР, и тогда при выполнении запроса о правовой помощи российские следственные органы просто не имеют возможности провести экспертизу в точном соответствии с УПК РФ. Это обусловлено отсутствием возможности разъяснить обвиняемому право на заявление об отводе эксперта, право просить о назначении эксперта из числа указанных им лиц, предоставлять дополнительные вопросы для получения по ним заключения эксперта и ряд других прав, исполнять которые, находясь на территории КНР, наверняка не сможет. Возможно и обратная ситуация, когда уголовное преследование осуществляется РФ в отношении лица, находящегося на территории КНР, и тогда экспертиза проводится по просьбе Российской Федерации, компетентными органами КНР, без соблюдения гарантий, которые бы предоставлялись обвиняемому, в случае, если бы назначение и проведение экспертизы осуществлялось согласно российскому закону. Особенно остро эта проблема встает тогда, когда результаты экспертизы свидетельствуют не в пользу обвиняемого.

Подводя итог вышесказанному, хочется сказать, что предусмотренная Договором о правовой помощи по гражданским и уголовным делам возможность поручения другой договорившейся стороне проведение любых следственных действий с теоретической точки зрения ставит под сомнение законность проведения ряда из них как для российской, так и для китайской стороны.

В силу естественных различий между правовыми системами двух государств, довольно трудно на уровне международного договора закрепить такие положения, которые бы были применимы в каждой ситуации, и, именно отсюда, порождается некая абстрактность международных договоров и их оторванность от реальной практики. В этой связи можно предложить заключать ведомственные соглашения о сотрудничестве и взаимопомощи в целях эффективного сотрудничества при расследовании уголовных дел, с учетом всех обстоятельств дела. Это позволит избежать как необоснованного отказа в правовой помощи, так и ущемления прав и свобод человека и гражданина. Использование доказательств полученных согласно процедуре запрошенного государства законно и допустимо лишь в тех случаях, когда, обвиняемым, подозреваемым и другим участникам уголовного судопроизводства предоставляются такие же гарантии и в том же объеме, которые бы им были предоставлены на при проведении следственных действий компетентными органами запрашивающего государства. Ведь, как говорил : «История свободы - это история процессуальных гарантий».

Литература:

1.  Уголовно-процессуальный Кодекс Российской Федерации [Принят Государственной Думой РФ 22 ноября 2001года, с изменениями и дополнениями по состоянию на 20 марта 2011 г.] // Российская газета. -2001. -№ 000.

2.  Договор между Российской Федерацией и Китайской Народной Республикой о правовой помощи по гражданским и уголовным делам [Пекин, 19 июня 1992г.]// Сборник международных договоров Российской Федерации о правовой помощи.-М.:СПАРК,1996.-С.177-183.

3.  Уголовно-процессуальный Кодекс Китайской Народной Республики [Принят на 2-й сессии Всекитайского собрания народных представителей пятого созыва 1 июля 1979 года, с поправками, внесенными Постановлением, принятым на 4-й сессии Всекитайского собрания народных представителей восьмого созыва 17 марта 1996 года].- [ Электронный ресурс] Режим доступа: http://*****/procedural_law/law_criminal_procedure. Дата обращения: 7.03.2011.

4.  Конституция (Основной Закон) Российской Федерации: [Принята общенародным голосованием в 1993г.] // Российская газета. – 1993. - № 000.

中俄法官保障制度之比较

СРАВНЕНИЕ СИСТЕМЫ БЕЗОПАСНОСТИ

КИТАЙСКИХ И РУССКИХ СУДЕЙ

Инь Фанминь

殷方敏

Китай, г. Чанчунь

摘要：法官作为法治运行的人力基础，是司法体系的核心部分。为此确保法官能够充分合理地行使各项权利，法官保障制度的建立和完善是具有十分重要的现实意义。本论文旨在通过对中俄两国法官保障制度进行比较，完善我国法官保障制度，深化司法改革，实现司法公正，具有重要的借鉴意义。

关键词：中国 俄罗斯 法官 保障制度

Аннотация: судьи, как основа верховенства права, когда человеческое действие является основой судебной системы. Все, это предназначено для того, чтобы судьи могли осуществлять свои права в полном объеме, рационально судить о создании и совершенствовании системы безопасности, на сегодняшний момент имеет очень важное практическое значение. Эта статья направлена ​​на защиту систем русских судей, которые могли бы сравнивать и преобразовывать системы безопасности судей, конкретизации судебной реформы, судебной справедливости и важные ссылки.

Ключевые слова: Китай, Россия, судьи，система безопасности.

一、法官保障制度概述

（一）法官保障制度的界定

法官的出现是人类社会发展到一定历史阶段的产物。德沃金指出，“法院就是法律帝国的首都，而法官是帝国的王侯”，因此法官在法治社会具有十分重要的作用。自从法官出现以后，就有了一定的法官制度，并且随着社会的发展、宪政的完善和司法制度的发展不断完善。

法官保障制度是法官制度中最重要的制度之一，有狭义、广义之分。狭义的法官保障制度，是指关于法官的身份保障、经济保障、职务保障等方面的规章制度的总称。它强调的是作为规章意义上制度的静态自身结构，主要是以宪法中的有关条款、司法组织法及专门法官法等法律形式表现。广义的法官保障制度，不仅包括狭义的法官保障制度而且还包括一切与确保法官有效行使职权有关的一切因素。它侧重于把法官放入一个鲜活的历史时空，关注广泛的与法官、法官职权行使有关的一切因素：政治的、经济的、社会的、文化的、法律的。本论文所谈的法官保障制度是狭义的法官保障制度。

（二）法官保障制度的内容

法官保障制度包括以下三方面内容：

1、法官的身份保障

所谓法官的身份保障，是指为解除法官后顾之忧，使其免受外部干扰而依法行使职权，法律规定法官一经任命，便不得随意更换，不得被免职、转职或调换工作，只有依据法定条件才能予有弹劾、撤职、调离或令其提前退休。实行身份保障制度的目的，在于免除法官不受免职和调离等的威胁，使其能独立地依据法律进行审判，确保裁判的公正。

2、法官的经济保障

所谓法官的经济保障，又称物质保障，是指为了保障法官依法独立行使审判权，保障司法的廉洁公正，给予法官经济上的支持。法官的职业决定了法官是一个社会的人，要求他在行使审判权时做到公平、公正，最终实现社会正义；同时，法官又是活生生的个体的人，他也需要维持自己正常生活的经济基础。法官的职业特性决定了法官的收入构成必须单一化，薪金几乎是法官唯一的所得来源。法官的经济保障包括在职待遇和退休保障两部分，其目的是维持法官较高的生活水准，以便维护法官应有的尊荣。

3、法官的职务保障

所谓法官职务保障，是指法官在审理案件的过程中，能够为其提供工作上的方便，按照法律的相关规定行使权利。其中最重要的是司法豁免权，即法官在执行司法审判职能过程中所实施的行为和所发表的言论享有不受指挥或法律追究的权利。因此，法官对于其在执行审判职能方面的有关事务享有免负出庭作证义务的职能，并且能在一种合理限度内拥有某种内在及外在自由。当然法官的司法豁免权是相对而言的，它应该保持一种合理的限度，如果法官在审判过程中有行为不检或其它失职行为，他们仍应承受相应的行政、民事或刑事责任。

二、中俄法官保障制度的现状

（一）法官的身份保障

1、中国法官的身份保障

我国《法官法》规定：法官非因法定事由、非经法定程序，不被免职、降职、辞退或处分；法官的退休制度，根据审判工作特点，由国家另行规定。在法律上确立了法官的身份保障和退休制度。需要指出的是，实行法官身份保障制度，并不意味着法官在任期内绝对不得被免职。在我国，宪法和有关法律均规定了法官的任职权由全国人大及其常委会、地方各级人大及其常委员会行使，免除法官的职务也必须依照宪法和法律规定的任免权限和程序办理。然而，与国外的法官身份保障制度相比，我国免除法官职务的事由是很宽泛的。根据《法官法》第13条，法官下列情形之一的，应当依法提请免除其职务：（1）丧失中华人民共和国国籍的；（2）调出本法院的；（3）职务变动不需要保留原职务的；（4）经考核确定为不称职的；（5）因健康原因长期不能履行职务的；（6）退休的；（7）辞职、辞退的；（8）因违纪、违法犯罪不能继续任职的；（9）因其他原因需要免职的。其中一些规定缺乏明确的标准和解释，例如因违纪不能继续任职、“因其他原因需要免职的”，需要作出明确的解释，否则标准过于宽泛，法官将缺乏足够的身份保障。根据其第38条“法官有下列情形之一的，可以予以辞退：（1）在年度考核中，连续两年确定为不称职的；（2）不胜任现职工作，又不接受另行安排的；（3）因审判机构调整或者缩减编制员额需要调整工作，本人拒绝合理安排的；（4）旷工或者无正当理由逾假不归连续超过15天，或者一年内累计超过30天的；（5）不履行法官义务，经教育仍不改正的”，这一规定显然将辞退法官的理由规定的较宽。

2、俄罗斯法官的身份保障

俄罗斯联邦法官没有任期限制，但有最高年龄65岁的限制，宪法法院法官除外。根据《俄罗斯联邦法官地位法》规定，法官不得被撤职，非经法官本人同意，不得被调任其他职务或调到其他法院，其授权非按本法规定的理由或程序不得中止或终止。

法官资格审查委员会可根据以下理由之一决定中止法官的授权：（1）法院作出法官失踪的生效缺席判决；（2）法官受到刑事起诉或因其他刑事案件作为被告被追究责任；（3）法官以俄罗斯联邦立法(代表)权力机构或者俄罗斯联邦主体立法(代表)权力机构的成员候选人身份参加竞选；（4）法官当选为俄罗斯联邦立法(代表)权力机构或者俄罗斯联邦主体立法(代表)权力机构的成员。

对法官的授权根据以下理由被终止：（1）法官提出书面离任申请的；（2）由于健康状况或者其他正当原因不能履行法官职责的；（3）由于调任其他工作或根据其他原因法官书面申请终止其授权的；（4）法官的授权有某种期限限制，其授权期限届满的；（5）因服兵役年限期满而免去军事法院法官兵役的；（6）丧失俄罗斯联邦国藉的；（7）从事与法官职业相悖活动的；（8）法院对法官作出有罪判决或有对法官采取医疗性强制措施，且司法判决发生法律效力的；（9） 法院有关限制法官行为能力或认定其为无行为能力的判决发生法律效力的；（10）法官死亡或者法院宣告法官死亡的判决发生法律效力的；（11）法官拒绝因法院的撤销或改组而调到其他法院的；（12）担任法官职务达到最高年龄的。

（二）法官的经济保障

1、中国法官的经济保障

我国《法官法》中也专设了“工资保险福利”一章，其中第35条规定“法官实行定期增资制度，经考核确定为优秀称职的，可以按照规定晋升工资；有特殊贡献的，可以按照规定提前晋升工资”，第36条规定“法官享受国家规定的审判津贴、地区津贴、津贴以及保险和福利待遇”。可见，我国已经实行了法官在职期间收入不减少的制度。尤其需要指出，我国长期以来，法官没有自己的独特的工资序列，而只是适用行政人员的工资序列。为此，《法官法》第34条专门规定，法官的工资制度和工资标准，根据审判工作特点，由国家规定。从而将法官工资与行政人员的工资序列相互分开，在法律上建立了法官独特的工资制度，这显然是符合审判工作的特色和规律的。然而，我国并没有对法官实行高薪制。究其原因，一方面是因为我国法官队伍庞大，人数过多，实行高薪制，则使国家支出过大；另一方面，我国法官在人事管理，工资待遇等方面，与一些行政干部无异，在公务员整体工资水平未得到提高的情况下，单方面提高法官的待遇必然会遇到来自各方面的阻力。此外，我国法官普遍素质较低，也是其未能获得较高待遇的一个原因。

2、俄罗斯法官的经济保障

（1）法官的工资。俄罗斯法官的工资包括职务工资（军事法官还包括军衔工资）、专业等级补贴、任职年限补贴以及按职务工资50%给予的特殊劳动条件补贴。法官还有法律和其他规范性法律文件规定的其他报酬。法官的职务工资额是根据其职务以及俄罗斯联邦最高法院院长和俄罗斯联邦最高仲裁法院院长职务工资的百分比来确定的，但不得低于他们工资的50%。

（2）退休金。法官最高任职年龄为65岁，但年满60岁（女年满55）、从事法律职业工作超过25年，其中担任法官工作不少于10年的法官，有权在离职后得到全额终身月退休金。终身月退休金额按工龄计算，既包括其担任法官职务的工作时间，也包括在国家组织中担任法律专业职务（该职务必须由受过高等法律教育的人担任）的工作时间，以及被任命担任法官职务之前从事法律工作的时间。由于俄罗斯地域辽阔，工作和生活环境差别很大，因此《俄罗斯联邦法官地位法》针对在条件比较恶劣地区工作的法官作出了特殊规定：对于在极北地区及与之类似地区工作分别超过15和20个公历年并已离职的法官，其终身月退休金的确定和支付只考虑地区工资系数，不考虑其居住地和提出该金额要求的时间。

　 （3）学术职称或职务补贴。在俄罗斯，要求法官必须具有较高的业务素质，具有高级学术职称或职务的法官享受不同的待遇。具有法学副博士学位或者副教授学术职称的法官享有其职务工资额5%的补贴，而具有法学博士学位或者教授学术职称的法官则可享有其职务工资额10%的补贴，具有“俄罗斯联邦功勋法律工作者”荣誉称号的法官也可享有其职务工资额10%的补贴，离职法官以及具有职衔的法院工作人员按规定也有权得到一定的补贴。法官的终身月退休金额包括上述补贴以及其他规定的补贴，但不得超过现任相应职务法官工资的85%。

　（4）带薪休假。在俄罗斯，法官每年享有30个工作日的带薪休假，在极北地区工作的法官每年享有51个工作日的带薪休假，在已有工资系数规定的类似极北地区和气候条件恶劣、环境艰苦地区工作的法官每年享有45个工作日的带薪休假。此外，根据从事法律职业的工作年限，法官每年还享有额外的带薪休假，分别为：工作5至10年的为5个工作日、10至15年的为10个工作日、15年以上的为15个工作日。

除此之外，俄罗斯的法律还对法官的福利住房、医疗保障、补助、交通、服装等其他的方面作了具体而详细的规定，给与法官强有力的经济保障。

（三）法官的职务保障

1、中国法官的职务保障 

我国现行法律关于法官职务保障的规定主要有以下一些：我国《法官法》在总则第4条中明确规定：“法官依法履行职责，受法律保护。”并从以下几个方面规定了法官享有的职务保障权利，即：一是法官在依法履行职责时应当具有法定的职权和工作条件；二是法官依法审判案件，不受行政机关、社会团体和个人的干涉；三是法官非因法定事由、非经法定程序，不被免职、降职、辞退或者处分；四是获得劳动报酬、享受保险、福利待遇的权利；五是法官的人身、财产和住所安全受法律保护的权利；六是参加培训的权利；七是提出申诉和控告的权利。法官的职业收入保障见于《法官法》第34条至第36条规定，具体内容为：法官的工资制度和工资标准，根据审判工作特点，由国家规定。法官实行定期增资制度，经考核确定为优秀、称职的，可以按照规定晋升工资，有特殊贡献的，可以按照规定提前晋升工资。法官享受国家规定的审判津贴，地区津贴，其他津贴以及保险和福利待遇。但是，由于种种原因，《法官法》赋予法官的职业权利，缺乏有效的制度保障，至今有些职业权利尚未落实或没有完全落实。因此，亟待通过法官职业化建设，建立和完善法官的职业保障机制，全面落实法律赋予法官的职业权利和应享受的职业待遇，维护法官职业应有的尊荣，确保法官依法履行职权。

2、俄罗斯法官的职务保障

根据《俄罗斯联邦法官地位法》的有关规定，俄罗斯联邦的法官人身、住宅、办公场所、使用的交通和通讯工具、信函、所属财产和文件等均不受侵犯。此外，俄罗斯联邦法官的不受侵犯性还具体体现在以下几方面的规定中：（1）非经法院通过法定程序不能确定法官犯有违法滥判之罪，法官不得因其在履行司法权时表达的意见和作出的判决而被追究行政和纪律责任。（2）不经俄罗斯联邦总检察长或者代其履行职责的人征得相应法官专业协会的同意，不得对法官提起刑事诉讼。（3）未经相应法官专业协会同意，法官不受刑事追究、不受逮捕、不受拘留。逮捕法官必须经俄罗斯联邦总检察长或者代其履行职责的人批准，或者由法院决定。（4）法官在任何情况下都不得受到阻碍，同样在审理行政违法案件程序中，不得被强制送往任何国家机构。因怀疑犯罪受到阻碍、在审理行政违法案件程序中受到阻碍或者被送往内务机构及其他国家机构的法官，经查明确身份后应当立即予以释放。（5）进入法官住宅或其办公场所、个人的或由其使用的交通工具进行检查、搜查或者查抄，听取其电话谈话，对法官进行人身检查或人身搜查，以及检查、没收、查抄其信函、所属财产和文件等必须按照俄罗斯联邦宪法、联邦法律的规定进行，且只能在对该法官提起刑事诉讼时才能进行。（6）起诉法官的刑事案件，在案件开始审理之前该法官提出要求的，应只由俄罗斯联邦最高法院审理。

三、对中国法官保障制度改革的启示

通过上述对中俄法官保障制度的几点分析，基于我国法官保障制度现状，吸收借鉴俄罗斯法官保障制度的长处，本人认为应从以下几个方面进行改革:

（一）在法官身份保障方面

要严格法官的选任程序，收回地方各级党政部门尤其是组织部门对于法官升降去留权，建立规范科学的法官任免辞退制度，充分保障法官受免职处分时的申诉权。与此同步，在法官素质提高的基础上逐步建立法官终身制、法官弹劾制度，用法定程序决定法官的罢免，使法官弹劾原因私弹劾程序法定化，保证法官身份稳定，防止涉及法官身份问题处理的长官随意性和不规范行为。

（二）在法官的经济保障方面

应当承认物质利益是人们行为重要导向的事实，法官也是人，除具有公职角色外，还有作为自然人的个人角色。正如舒伯特所说：法官也是作为普通人的法官，或广而言之，作为法官的普通人，因而不可对其一味作理想化的角色定位，法官也有七情六欲和自身利益，难免受各种环境影响，这种影响往往与其法官角色相冲突。要减弱这种影响，必须有相应的制度设置。而正如汉密尔顿所说：最有助于维护法官独立者，除使法官职务固定外，莫过于使其薪俸固定。就人类天性之一般情况而言，对某人的生活有控制权，等于对其意志有控制权。所以有必要在社会资源能够承担的条件下，给予法官在任职期内适当甚至较高的收入。目前我国法官收入偏低是应当正视的现状，如果法官的职务不能保证他们衣食无忧，就很难抵制各种外界的物质诱惑，使司法权赎买大行其道。解决这种问题的最有效途径即保证并提高法官的待遇，在精简法官队伍的前提下适时确立法官高薪制。同时，以相应的制度确保法官在其任职期间工资收入不减少，并可在其达到一定年限时全薪退休。

Из за большого объема этот материал размещен на нескольких страницах: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15