Конкурентоспособность регионов и кластерная политика в России

Конкурентоспособность регионов и кластерная политика в России

, МГУ им. , igor_pilipenko@yahoo.com

Для определения терминов «конкурентоспособность страны» и «конкурентоспособность региона» и выявления движущих сил национальной и региональной конкурентоспособности мы исследовали становление теории конкурентоспособности, проведя анализ развития теоретической мысли по этому вопросу за более чем 200 лет с конца XVIII в. [Пилипенко, 2003; 2005]. На основе анализа 41 разработки исследователей из 10 стран нами были выделены три школы, формирующие общую теорию конкурентоспособности стран и регионов:

Ø американская школа, в наибольшей степени ориентированная на практические аспекты реализации программ повышения конкурентоспособности экономических субъектов; основные темы исследований – анализ развития промышленных и региональных кластеров как основы конкурентоспособности стран и регионов [Porter, 1990; 1998; Enright, 1993];

Ø британская школа; основные темы исследований – международное разделение труда между развитыми и развивающимися странами и формы организации производства (взаимодействие между глобальными цепочками добавленной стоимости, контролируемыми ТНК, и локальными кластерами) [Dunning, 1993; Humphrey, Schmitz, 2000; Kaplinsky, 2000; Freeman, Perez, 1988];

Ø скандинавская школа, отличающаяся социально-экономической направленностью; основные темы исследований – национальные и региональные инновационные системы, экономика и регионы обучения [Lundvall, Johnson, 1994; Asheim, Isaksen, 2002; Reinert, 1994].

Обобщая выводы школ теории конкурентоспособности, можно выделить ряд характеристик конкурентоспособного государства: (1) высокая производительность труда; (2) сбалансированный экономический рост через стабильное развитие традиционных и новых пропульсивных отраслей экономики, основанное на быстром внедрении инноваций в производство; (3) производство качественных товаров и услуг, способных удовлетворить внутренний и внешний спрос; (4) рациональное использование экономико-географического положения, полезных ископаемых, культурно-исторического наследия и других ресурсов; (5) творческий подход к вмененным недостаткам экономики страны, исходя из концепции географического поссибилизма; (6) и как результат – высокий уровень жизни населения. При этом основными индикаторами конкурентоспособности стран и регионов являются: (1) производительность труда, (2) доля экспорта страны в общемировом экспорте по рассматриваемой группе товаров, (3) динамика занятости населения и (4) уровень зарплат [Porter, 1990; Gardiner, Martin, Tyler, 2004]. Анализ выделенных школ теории конкурентоспособности позволяет сделать следующие выводы:

1. конкурентные преимущества создаются и в основном используются на региональном уровне;

2. качество деятельности в регионах экономических субъектов (государства, исследовательских организаций, малых, средних и крупных предприятий) является ведущим фактором конкурентоспособности экономики;

3. развивающиеся на региональном уровне кластеры и промышленные районы с определенной специализацией свидетельствуют о конкурентоспособности данных отраслей экономики страны;

4. основным объектом государственной политики по повышению конкурентоспособности должны быть регионы и региональные формы организации производства.

Поэтому в настоящее время фокус исследований все больше перемещается в область изучения конкурентоспособности регионов. Однако механизм конкуренции между регионами существенно отличается от конкуренции между странами. В то время как страны конкурируют на основе сравнительных преимуществ и нижний порог конкурентоспособности у них фактически отсутствует [Krugman, 1994], регионы конкурируют в основном на основе абсолютных преимуществ ввиду повышенной мобильности большинства наследуемых и созданных факторов производства [Camagni, 2002].

В настоящее время одним из наиболее популярных в мире методов сглаживания диспаритетов в региональном развитии различных стран является кластерная политика. Необходимо подчеркнуть, что термин «кластер», введенный в широкий научный оборот М. Портером [Porter, 1990], использовался и , К. Фредрикссоном и Л. Линдмарком еще в 1970-х гг. для обозначения скоплений предприятий в пространстве [Spatial Analysis…, 1979]. При этом если в 1990 г. Портер писал, что «…конкурентоспособные отрасли стран не распространены равномерно по экономике, а соединены в то, что я называю кластерами, состоящими из отраслей хозяйства страны, соединенных друг с другом различными связями» (пер. с англ. – И. П.) [Porter, 1990, p.131], то в 1998 г. значение термина было изменено, и кластерами назывались уже группы «географически соседствующих взаимосвязанных компаний и связанных с ними организаций, действующих в определенной сфере и характеризующихся общностью деятельности и взаимодополняющих друг друга» [Портер, 2002, с.207].

Нечеткость в определении и сложности с выявлением границ кластеров в пространстве следует признать главным недостатком используемого термина «кластер». Это привело к тому, что существует много различных толкований термина «кластер», и за кластер принимается или кластером называется то, что на самом деле кластером не является [см. Clara, 2000; Regional clusters…, 2002; Martin, Sunley, 2003]. C точки зрения теории очевидно, что термин «кластер» утрачивает реальный смысл, все больше превращаясь в брэнд, который региональные органы государственной власти многих стран используют для привлечения иностранных инвестиций, изменения имиджа региона и других целей. Еще одним недостатком концепции кластеров является пока неясная роль иностранных ТНК в развитии кластеров. С одной стороны, приход иностранной компании должен диверсифицировать спрос, улучшить качество производимых товаров и услуг за счет усиления конкуренции между местными фирмами, если они обнаружат более эффективно действующего иностранного предпринимателя. С другой стороны, иностранная ТНК вполне может захватить контроль над сбытом местных компаний, изменить в нужном направлении их специализацию и переориентировать на себя функциональные связи местных фирм [Humphrey, Schmitz, 2000].

Тем не менее, важно, что Портер не просто предложил новый термин для определения форм организации производства. Кластеры были им обозначены как новые объекты проведения государственной кластерной политики по повышению национальной конкурентоспособности на микроэкономическом уровне. Поэтому, термин «кластер» в отличие от других понятий изначально получил практическое значение, понятное органам власти и центрам принятия решений, что способствовало быстрой популяризации этого термина в широких кругах.

Однако для эффективной реализации кластерной политики нам представляется необходимым четко определиться с терминами и разделить кластеры по наличию географической составляющей:

Ø к внепространственным кластерам относятся промышленные и национальные кластеры – группы родственных взаимосвязанных отраслей промышленности и сферы услуг экономики страны, наиболее успешно специализирующихся в международном разделении труда;

Ø к пространственным кластерам относятся региональные, трансграничные и локальные кластеры – группы географически сконцентрированных компаний из одной или смежных отраслей и поддерживающих их институтов, расположенных в определенном регионе (муниципалитете), производящих схожую или взаимодополняющую продукцию, и часто использующих внешние экономии на масштабах производства, за счет которых повышается производительность труда компаний и конкурентоспособность кластеров в мировой экономике.

В России проведение кластерной политики необходимо, так как ее потенциал позволяет сконцентрироваться на решении ряда острых проблем российской экономики:

1. развитие конкуренции как движущей силы повышения конкурентоспособности компаний через поддержку креативных фирм и создание благоприятной среды, в которой и более слабые компании могли бы повышать свою конкурентоспособность;

2. содействие развитию и повышению инновационного потенциала малых и средних предприятий, которые в основной массе формируют кластерные инициативы и региональные/локальные кластеры;

3. акцент на микроэкономическом подходе в кластерной политике позволяет учитывать локальные особенности развития и вырабатывать адресные программы по ускорению развития и повышению конкурентоспособности компаний на базе не наследуемых (природные ресурсы и т. п.), а, прежде всего, создаваемых факторов производства (высококвалифицированная рабочая сила, доступная инфраструктура и т. д.) [Голикова, Гончар, Кузнецов, Яковлев, 2007];

4. реализация кластерной политики базируется на эффективном взаимодействии между органами государственной власти и местного самоуправления, бизнес-сообществом и научно-образовательными учреждениями, что способствует взаимному совершенствованию и повышению эффективности в работе.

При выделении кластеров в России необходимо учитывать особенности пространственной структуры промышленности страны – превалирование крупных и средних предприятий добывающей и тяжелой промышленности, построенных в СССР в рамках теории территориально-производственных комплексов (ТПК) и в условиях специфической системы ценообразования в плановой экономике [Бандман, 1971; Малов, 1974; Горячева, Липец, 1975; Бакланов, 1986]. Несмотря на то, что пространственные кластеры могут показаться копией ТПК, при анализе этих двух концепций нами были выделены коренные различия как в теоретических построениях, так и в формах организации производства (табл. 1). При этом концепция ТПК может применяться и в условиях рыночной экономики для освоения новых территорий, что в настоящее время реализуется в ТПК «Нижнее Приангарье», изучение потенциала и разработка программы освоения которого велась с 1950-х гг. [Нижнее Приангарье.., 1996]. Таким образом, концепция кластеров не копирует ТПК, они также и не противоречат друг другу, но могут существовать параллельно в странах со значительными диспаритетами по уровню развития и освоенности регионов.

Поэтому выделение промышленных кластеров в России с помощью стандартных математико-статистических методов будет повторять исследования по построению ТПК (регион – его исходные параметры – промышленная структура), только в обратной последовательности. Более эффективными являются исследования региональных форм организации производства в новых пропульсивных отраслях хозяйства, ориентированных на потребителя, и связанной с ними сферы услуг, которые развиваются после перехода России к рыночной экономике и представлены в основном малыми и средними предприятиями [Пилипенко, 2005].

Таблица 1. Сравнение пространственных кластеров и

территориально-производственных комплексов

Таким образом, можно выделить четыре направления реализации кластерной политики в России по отношению к разным формам организации производства (табл. 2):

1. реализация федеральными органами власти программ по развитию внепространственных кластеров [см. также: Российское экономическое чудо…, 2007; Porter, Ketels, Delgado, Bryden, 2007];

2. развитие федеральными и региональными органами власти существующих и создание новых территориально-производственных комплексов на основе использования эффекта размещения, концентрации, комбинирования и кооперирования;

3. стимулирование развития региональными органами власти и органами местного самоуправления пространственных кластеров;

4. содействие органами местного самоуправления в формировании кластерных инициатив с вовлечением в процесс предпринимательских объединений, научно-исследовательских институтов и вузов.

Таблица 2. Основные направления реализации кластерной политики в России

Список литературы:

1. Бакланов. системы производства (микроструктурный уровень анализа и управления). М., 1986.

2. Бандман и основные этапы решения задачи оптимизации формирования ТПК. // Моделирование формирования территориально-производственных комплексов. Новосибирск, 1971.

3. Российская промышленность на перепутье: что мешает нашим фирмам стать конкурентоспособными? М., 2007.

4. , Липец подходы к выделению территориально-производственных сочетаний: доклад на 40-ю сессию Международного статистического института (Варшава, 1-9 сентября 1975 г.). М., 1975.

5. Малов вероятностных свойств результатов оптимизации пространственной структуры ТПК // Экономико-географические проблемы формирования территориально-производственных комплексов Сибири / Под ред. . Ч. 1. Новосибирск, 1974. – С. 153-166.

6. Нижнее Приангарье: Логика разработки и основные положения концепции программы освоения региона. Новосибирск, 1996.

7. Пилипенко основных зарубежных теорий конкурентоспособности стран и регионов в мировом хозяйстве // Известия Академии Наук. Серия географическая. – 2003. №6. – С. 15-25.

8. Пилипенко стран и регионов в мировом хозяйстве: теория, опыт малых стран Западной и Северной Европы. – Москва-Смоленск, 2005.

9. Пилипенко модель геоэкономической стратегии повышения конкурентоспособности России: перспективы развития региональных инновационных систем в Томской и Новосибирской областях // «Безопасность Евразии» – 2005. №2. – C. 418-429.

10. Конкуренция. М., 2002.

11. Российское экономическое чудо: сделаем сами. Прогноз развития экономики России до 2020 года. М., 2007.

12. Asheim B. T., Isaksen A. Regional Innovation Systems: The integration of Local “Sticky” and Global “Ubiquitous” Knowledge // Journal of Technology Transfer, vol. 27, issue 1, 2002. – pp. 77-86.

13. Camagni R. On the concept of territorial competitiveness: sound or misleading? // Urban Studies, Vol. 39, №13, 2002. – pp. .

14. Clara M. Real Service Centres in Italian Industrial Districts: lessons learned from a comparative analysis. UNIDO, Case Study UNIDO / Italy Programme for SME Development, 2000.

15. Dunning J. H. The globalization of business: the challenge of the 1990s. N.Y., 1993.

16. Freeman C., Perez C. Structural Crises of Adjustment: Business Cycles and Investment Behaviour // Technical Change and Economic Theory / Edited by Dosi G. et al. L., 1988. – pp. 38-66.

17. Enright M. J. The Geographical Scope of Competitive Advantage // Stuck in the Region? Changing scales for regional identity / Edited by E. Dirven, J. Groenewegen and S. van Hoof. Utrecht, 1993. – pp. 87-102.

18. Gardiner B., Martin R., Tyler petitiveness, Productivity, and Economic Growth Across the European Regions // ERSA Conference paper, Porto, 2004.

19. Humphrey J., Schmitz H. Governance and Upgrading: Linking Industrial Cluster and Global Value Chain Research. IDS Working Paper № 000, 2000.

20. Kaplinsky R. Spreading the gains from globalization: what can be learned from value chain analysis? IDS Working Paper № 000, 2000.

21. Krugman petitiveness: A Dangerous Obsession // Foreign Affairs, March/April, vol. 73, №2, 1994.

22. Lundvall B.-Å., Johnson B. The Learning Economy // Journal of Industry Studies, Vol. 1, 1994. – pp. 23-42.

23. Martin R., Sunley P. Deconstructing Clusters: Chaotic Concept or Policy Panacea? // Journal of Economic Geography, Vol. 3, 2003. – pp. 5-35.

24. Porter M. E. Clusters and the New Economics of Competition // Harvard Business Review, November-December, 1998. – pp. 77-90.

25. Porter M. E. The Competitive Advantage of Nations: With a New Introduction. N. Y.: The Free Press, 1990, Palgrave Tenth Edition, 1998.

26. Porter M. E., Ketels Ch, Delgado M., Bryden petitiveness at the Crossroads; Choosing the Future Direction of the Russian Economy, 2007.

27. Reinert E. S. A Schumpeterian theory of underdevelopment – a contradiction in terms? STEP Group Report №15-94, Oslo, 1994.

28. Regional Clusters in Europe. Observatory of European SMEs, №3, 2002. Luxembourg, 2002.

29. Spatial Analysis, Industry and the Industrial Environment. Progress in Research and Applications. Vol. 1. Industrial systems / Edited by F. E.I. Hamilton and Linge G. J.R. N. Y., 1979.