Валентина Витязева в воспоминаниях современников (стр. 2 )

В первое время после ухода с поста Валентине Александровне трудно было воспринимать себя вне должности ректора Сыктывкарского государственного университета, к которому прикипела всей душой, всем сердцем. Поистине, как к ребенку-подростку, которого так не хотелось отпускать от себя. Она понимала, что жизнь на этом не останавливается, что она будет и далее востребована, и будут всегда помнить о ней как о первом ректоре, основателе университета, будут считаться с ее мнением. Но все это было другое. Она чувствовала в себе силы, однако ситуация складывалась не в ее пользу. И Валентина Александровна нашла выход: она основала новое учреждение - Комиссию по изучению естественных производительных сил Республики Коми. Он оказывал действенную помощь правительству Республики Коми в определении наиболее важных направлений стратегии развития региона.

Оставив должность ректора, Валентина Александровна продолжала быть самым известным человеком в Республике Коми. Не будет преувеличением сказать, что ее просто обожали все выпускники университета, готовы ради нее сделать любое дело, стоило ей только захотеть или просто намекнуть. Она продолжала работать профессором экономического факультета (с 2000 года - факультете управления), читала лекции, руководила аспирантами, активно занималась общественной деятельностью.

К ней часто обращались за советом совершенно посторонние люди как к мудрому наставнику, и это ее совсем не удивляло. С ней советовались и люди, облеченные властью. И это она воспринимала вполне естественно. С удовольствием делилась своими знаниями, опытом.

22 мая 2010 года ушла из жизни. В последний путь Валентину Александровну провожали сотни людей. Высокая, подтянутая, энергичная, всегда элегантно одета, с красивой прической, человек с большим чувством юмора, душа любой компании, доброжелательная, требовательная, строгая и приветливая - такой профессор остается в памяти тех, кто с ней общался.

ИЗ БЕСЕДЫ В. А.ВИТЯЗЕВОЙ И М. И.БУРЛЫКИНОЙ

М. И.: Валентина Александровна, мы очень давно знакомы, но я о Вас мало что знаю. Прошу Вас рассказать о себе - кто ваши родители, как прошло ваше детство?

В. А.: Я вспоминаю, прежде всего, свою маму. Вот ее фотография. Она очень красивая женщина, очень добрая, от природы талантливая. Но судьба суровая: рано умер отец, поэтому ей пришлось, как говорят, идти в услужение. Она работала прислугой у генерала Рокицкого в Санкт-Петербурге.

М. И.: А как вашу маму звали?

В. А.: Ее звали Клавдия, Клавдия Федотовна Годырева. Ее родители - выходцы из Новгородской области село Русские Новики. Очень красивое село.

М. И.: Вы бывали там?

В. А.: Да, когда мне было 16 лет. Я училась в Ленинграде в техникуме. Мама мне сказала: «Ты должна побывать в этом селе». Она мне сказала: «Вот доедешь до такой-то остановки, потом пойдешь по дороге долго-долго и увидишь церковь (раньше всегда села строили так, чтобы на высоком месте стояла церковь) - на эту церковь и иди». Так я дошла до села Русские Новики. Спросила Годыревых. Мне показали бабушку, звали ее Мария Петровна - истая русская женщина, приземистая, очень работящая, умерла около 90 лет. Бабушка считала, что долгожителями их делали пчелы, у них были свои ульи, она за ними ухаживала. Всех пчелы кусали, а ее - никогда. Я пришла в их дом - хорошая, бревенчатая, обыкновенная среднерусская изба. И она мне сразу принесла полную тарелку меда и ложку. Сказала: «Ешь!» Знаете, у нас на севере мед мы так не едим – столовыми ложками. А потом, позднее, она переехала в Ленинград к своему сыну, моему дяде. Трудно ей было жить, она была такая милая, такая умелая, заботливая. Она решила мне помогать во всем. Расскажу случай, как она мне однажды помогла.

Я вечером приехала к ним. Тогда я жила в общежитии на улице Моховой. Училась я в топографическом техникуме, который был на Кирочной, а она жила на Васильевском. Я стала собираться обратно. «Куда, – говорит, – ты поедешь так поздно. Накормила по-настоящему русскими, вкусными щами и уложила спать. Я попросила:

- Бабушка, завтра разбуди меня пораньше, потому что занятия начинаются рано - в 8 утра. Я не могу опоздать.

- Да, да, да,- сказала она.

Бабушка была верующей, она перекрестила меня Утром я проснулась, солнце ярко светило в окошечко. Я спросила:

- Бабушка, сколько сейчас времени?

- 10 часов, родная.

- Бабушка!!! Я же опоздала на занятия.

- Ну и что. Ты так хорошо спала, что я не могла тебя разбудить.

(Смеется.) До сих пор вспоминаю этот случай как очень своеобразную помощь.

М. И.: Сколько детей было у бабушки?

В. А.: У бабушки было 9 детей.

М. И.: Мама была младшая?

В. А.: Мама была вторая, не младшая, а вторая. Старшая - Александра, это была помощница, но она рано умерла от «испанки» в возрасте 18-19 лет. По существу это был грипп, раньше грипп называли – «испанка». Это была многодетная семья: три дочери и шестеро сыновей. Отец умер рано, и семья оказалась в трудном положении. Было принято решение: отдать в услужение двух дочерей: Клавдию (в будущем мою маму) и Ирину. Их отправили в Петербург, и они там работали в услужении у богатых людей. Так мама 8 лет работала у генерала Рокицкого.

М. И.: То есть, когда ваши родители познакомились, мама работала...

В. А.:... прислугой у генерала Рокицкого

М. И.: Это в Петербурге?

В. А.: Да, в Петербурге.

М. И.: А как звали Вашего отца?

В. А.: .

М. И.: А папа чем занимался?

В. А.: Чем папа занимался? Интересно они познакомились, кажется, что так бывает только в кино. Папа был в армии и служил при гарнизоне писарем, кстати, у него был красивый почерк. Он получил задание от своего высшего начальства - позвонить генералу Рокицкому и сообщить, что назначена какая-то деловая встреча. Он позвонил, мама ответила, что генерала дома нет, предложила перезвонить в другое время. Это время подошло, а генерала все еще не было. Мама сказала: «Возможно, вам придется перезвонить завтра». Через некоторое время, в тот же день он снова позвонил

- Я же вам сказала, что сегодня генерала не будет дома.

- А я звоню вам, мне понравился ваш голос.

Так они познакомились. Он был младше мамы на 8 лет, и она мне говорила: «Только, доченька, не выходи так, чтобы муж был моложе». Я спрашивала: «Разве папа тебе изменял?» Она говорила: «Нет, просто я боялась, что ему плохо со мной». На фотографии она выглядит моложе своих лет: ему здесь 20 лет, а ей - 28. Она была прекрасна. У нее была длинная коса, и очевидцы рассказывали, что когда она танцевала, в танце она была чарующе хороша. Тоня, сестра похожа на маму, у нее тоже прекрасные волосы. Мама была очень начитанный человек, предпочитала романтическую литературу, хорошо знала историю, особенно период «матушки Екатерины» – так она ее называла.

М. И.: А потом они из Ленинграда уехали?

В. А.: А потом, это ведь был восемнадцатый год, время было трудное, отец решил возвратиться на родину.

М. И.: Где он родился?

В. А.: Он родился в деревне Сибирь, это три километра от Яренска.

М. И.: Валентина Александровна, а ваш отец не был священником?

В. А.: Нет, никогда.

Фамилия, как он говорил в шутку, имела запах ладана. – выпускник Сыктывкарского университета, доктор филологических наук (бывший декан филологического факультета СГУ), сейчас профессор Санкт-Петербургского государственного университета считает, что фамилия Протопопов пришла из Великого Устюга. Некогда там жили очень знатные Протопоповы, а деревня Сибирь так называется потому, что многие ее жители – приезжие из других районов страны.

М. И.: И чем занимался ваш отец?

В. А.: Отец занимался земледелием. Когда в восемнадцатом году пришла Советская власть, он был писарем, работал в торговом товариществе. Интересен такой факт: когда он служил в юнкерском училище, по своим взглядам был близок Ленину, которого поддерживали только 25 курсантов училища. Этот факт был отражен в письме Ленина, которое было соженно мамой в двадцатом году, во время Гражданской войны, когда наступали белые.

М. И.: Жалко.

В. А.: Жалко. Но это был документ об отце, а отца могли расстрелять. Я спрашивала потом его (мне было интересно, как он относился к Октябрьской революции), почему он стал выступать на стороне Ленина, а не наоборот. Тогда юнкера почти все были против. Он сказал, что это объясняется малосознательностью населения. Большую роль сыграли солдаты-пропагандисты, рассказывавшие о политике партии. В результате 25 человек и поддержали Ленина. Мой отец никогда в партии большевиков не состоял. Крестьяне спрашивали у него, он им объяснял все, что делалось в мире. Он говорил: «Чтобы быть большевиком, нужно отдавать себя до последней клеточки народу, служить партии. А у меня дети, кто их будет воспитывать?» Тогда он понимал так, что если уж воспитывать детей, тогда в партии быть нельзя, времени на детей не будет.

М. И.: А кто были его предки?

В. А.: Предки его приехали, наверное, из Великого Устюга. Известно, что дедушка, его звали Иона Михайлович, работал писарем. Вероятно, предки моего отца были священнослужители. Сам он имел тяготение к церкви и даже пел на богослужениях на клиросе (У него был хороший бас). У мамы был красивый голос. Семья была музыкальная, когда гости приходили, вместе пели, главным образом, русские народные песни. Отец в армии научился играть на мандолине, на балалайке, на гитаре, сам настраивал эти инструменты. У меня есть фотография, где я играю на мандолине.

М. И.: Валентина Александровна, вы учились в деревне Сибирь?

В. А.: В деревне Сибирь школы не было, там было всего 11 домов. Я ходила в начальную школу села Тукма. У нас была одна учительница для всех классов. Малофеева. Великолепный педагог, замечательная женщина. Я помню ее в платье в клеточку, синее с красным. У нее были красивые каштанового цвета волосы, стянутые в пучек (показывает на затылок), как у древних римлянок. А старшие классы - пятый, шестой, седьмой и восьмой - я окончила в Яренске. Пока не переехали в Яренск, три километра туда и три обратно я проходила каждый день. Когда училась в 7 классе, мы переехали в Яренск. Отец работал в потребительской кооперации счетоводом. Он продал дом, в Яренске купил другой, там он и сейчас стоит на третьей улице.

М. И.: Сколько было детей в семье?

В. А.: Один сын и четыре дочки, кроме меня, Антонина, Нина и Таисия. Сын погиб на фронте, а дочки живы. Все получили высшее образование, все были хорошими преподавателями в средней и высшей школе.

М. И.: А как звали вашего брата?

В. А.: Владимир, ему еле исполнилось 18 лет. Он был очень талантливый, ездил в Архангельск на соревнования шахматистов. Математик блестящий, в отца, наверное, был. Сестры окончили школу в Яренске, пошли по моим стопам - окончили Карело-Финский университет. Антонина училась в Ленинграде, в институте культуры имени Крупской, но его она не окончила: началась война. Одновременно училась в школе медсестер и ушла добровольцем на фронт, воевала на Ленинградском фронте, была тяжело ранена. Высшая образование она получила уже после войны.

М. И.: Валентина Александровна, в Яренске вы закончили школу. А что было потом?

В. А.: Я окончила 8 классов, была старшая в семье. Жили мы очень трудно: отца арестовали, посадили незаконно в тюрьму почти на год. Для продолжения образования решили отправить меня в Ленинград. Предполагалось, что я смогу поступить в какой-нибудь техникум, а жить буду у дяди Паши. Последний год отец с братом не переписывался и не знал, что тот со своей семьей переехал в Мурманск. Я оказалась между небом и землей. Я знала, что в Ленинграде еще живет моя тетя Ирина, мамина сестра. Она работала в мастерской по пошиву брезентовых рукавиц. Я разыскала ее. Семья тети состояла из 4 человек, кроме нее - муж, рабочий завода, и два сына - Владимир и Алексей моего возраста. Они жили в коммунальной шестикомнатной квартире, в каждой комнате жила семья в 4-5 человек. Комната тети была очень маленькая. Я спала на полу. Семья жила трудно, но дружно. В годы учебы в техникуме тетя мне очень помогала - по крайней мере, когда я приезжала раз в неделю, то могла рассчитывать на тарелку супа. Позднее, в конце жизни, она жила с нами в Сыктывкаре у младшей сестры Таисии и похоронена рядом с отцом. Муж ее умер от голода в годы войны в Ленинграде, оба сына погибли на фронте.

М. И.: А как же с учебой?

В. А.: Я приехала в Ленинград в последние дни августа с идеей поступить в горный техникум. Я еще в школе мечтала стать горным инженером. В школе я дружила с Мишей Зубовым, мы поклялись стать горными инженерами, тогда это было очень модно. Кто-то мне подсказал, наверное, из моих двоюродных братьев, что горный техникум есть на улице Кирочной, объяснили, как туда проехать. Я нашла этот техникум, на здании увидела красивую надпись: «Горный техникум». Это было 29 августа. Все учебные заведения уже были укомплектованы, и только в этом техникуме имелось 2-3 места по специальности «картография» (наука о географических картах, методах их создания и использования).

М. И.: А экзамены тогда не сдавали?

В..А.: Экзамены еще надо было сдать, что я сделала и поступила. Только это оказался не горный техникум, а топографический, потому что к тому времени они разделились – топографический остался на Кирочной улице. Таким образом, я стала учиться на картографическом отделении Топографического техникума с условием - на следующий учебный год перевестись в горный техникум. Но мне были созданы хорошие условия: я получила общежитие (нас было 8 человек в комнате), на «отлично» сдала экзамены за первый курс, была премирована туристической путевкой на Кавказ, получала повышенную стипендию. Одним словом, прикипела к картографии. Никогда не забуду директора этого техникума - Николая Ивановича Анцышкина. С отличниками он работал дополнительно, способствовал всестороннему развитию студента. В течение первого года обучения я была в Мариинском театре – 18 раз!.

М. И.: Валентина Александровна! Были ли у Вас тогда какие-то кумиры, кому бы вам хотелось, например, подражать?

В. А.: Я с детства мечтала быть похожей на Александру Коллонтай и Инессу Арманд. ценил в Инессе Арманд такие качества, как самостоятельность суждений, твердость характера, неистощимую энергию. Меня эти качества очень привлекали. Когда я училась в техникуме, даже пыталась поступить в дипломатическую школу. Но мне не повезло, так как вышло постановление ЦК КПСС о запрещении принимать в эти учебные заведения женщин.

М. И.: А что было после техникума?

В. А.: Я окончила техникум с отличием и меня как отличницу, направили в Москву для продолжения учебы в институте. Директор сказал, что из меня выйдет хороший министр. И я пошла учиться на министра (смеется) в МИИГАиК - Московский институт инженеров геодезии, аэрофотосъемки и картографии. Это потрясающий институт! До революции это был единственный в стране институт, который назывался Межевой. Там была лучшая в мире профессура, которая готовила землемеров (это была очень престижная специальность до революции), геодезистов, топографов и картографов. А картография - это по существу часть математики. Одним из ведущих предметов была математическая картография, я получила отличнейшую подготовку по математике. Математика - это та дисциплина, которая помогает анализировать, принимать правильные решения. Наверное, поэтому я смогла работать ректором (смеется).

В институт я поступила без экзаменов, так как была отличницей учебы. Учиться было очень интересно, но началась война. Нас эвакуировали сначала в Ташкент, затем снова вернули в Москву. Я проучилась три года, вышла замуж на 4 курсе и с мужем уехала в Сыктывкар, где продолжила обучение в Карело-Финском университете на географическом факультете (прим. ред.- Карело-Финский университет создан в 1940 году в Петрозаводске, в годы войны был эвакуирован в Сыктывкар, располагался в здании Коми государственного педагогического института).

М. И.: А вы раньше в Сыктывкаре бывали?

В. А.: Никогда. Я приехала сюда потому, что мой муж был назначен директором Коми педагогического института.

М. И.: Как его звали?

В. А.: Андрей Григорьевич Назаркин. Его вспоминают в пединституте. Еще недавно в связи с юбилеем пединститута называлась его фамилия.

М. И.: Кто он был по специальности?

В. А.: По специальности он был философ, кандидат философских наук. Старше меня был на 15 лет. Это были годы войны – мужчины воевали. Все, с кем я училась, погибли. Выйти замуж было трудно.

М. И.: Валентина Александровна, значит, вы окончили учебу…

В. А.: …в сорок четвертом. Но еще до окончания меня направили на работу в Коми обком КПСС. Начиналось промышленное развитие республики, в республике работали топографические экспедиции. А крупномасштабных географических карт не было. Нашли уголь, нефть, нужно было строить предприятия, поэтому сюда направили до 20 топографических отрядов, они вели геодезические и аэрофотосъемочные работы. Нужны были картографы, меня пригласили как картографа. Уже будучи инструктором, работая в обкоме партии, я защитила диплом.

М. И.: А дальше как складывалась жизнь?

В. А.: Развитие республики само по себе давало пищу разуму и творчеству. Она размещается на границе Европы и Азии, здесь очень своеобразный климат, рельеф, природа. С одной стороны, трудности освоения Севера, а с другой – обилие природных ресурсов. Я работала в отделе, в котором были сосредоточены отчеты всех экспедиций. Я понимала, что все это можно было детально изучить, но не было специалистов. Мне захотелось пойти в аспирантуру, но меня долго не отпускали. Только в 1949 году меня направили в аспирантуру Коми филиала АН СССР с прикомандированием в Москву в Институт географии. Там тоже мне повезло – были очень хорошие научные силы.

М. И.: А с кем вы познакомились в Москве из интересных людей?

В. А.:, Во-первых, институтом руководили выдающиеся ученые - сначала академик , а затем академик . Был подобран очень квалифицированный состав ученых и создана аспирантура, в которую принимались юноши и девушки из всех союзных республик страны. Вспоминаю сверстников, сотрудничество с которыми оставило след в моей жизни. Прежде всего, исключительно талантливого Преображенского Владимира Сергеевича. Он много сделал для страны. Очень вдумчивый, серьезный, несмотря на то, что всего на год старше меня. Он пришел в науку после Великой Отечественной войны. Поэтому как-то быстрее все воспринимал, особенно методологию. Первая моя статья (она опубликована в центральном журнале) была написана в соавторстве с Владимиром Сергеевичем и опубликована в престижном тогда журнале «Вопросы философии». В Институте географии АН СССР в 1952 году я защитила диссертацию на степень кандидата наук, а позднее - доктора наук.

М. И.: А где вы позакомились с Алампиевым Петром Мартыновичем? Я о нем много слышала от Вас.

В. А.: Алампиев - доктор наук, профессор, был заведующий отделом, где я писала диссертацию.

М. И.: Это в Институте географии?

В. А.: Да, в Институте географии. Но он не был моим руководителем, у меня был руководителем профессор Владимир Иванович Лавров, который был знаменит как экономико-географ. Он участвовал в разработке плана ГОЭРЛО – первый государственный план электрификации России. Он был уже в солидном возрасте, поэтому как руководитель мало мне уделял внимания, а, может быть, я не сумела воспользоваться его знаниями. Я стремилась узнать географию Севера, а вот методологические проблемы меня меньше волновали. Когда он прочитал мою диссертацию (прим. ред. – «Печорский угольный бассейн: экономико-географическая характеристика»), он сказал: «Вы моя любимая ученица, у вас отличная работа». А потом коллеги-аспиранты ее критиковали (смеется). Правда, по мелочам. В целом-то она была, как было отмечено на защите, достаточно зрелой и конструктивной. И вот тогда уже диссертацию посмотрел Алампиев, заведующий отделом. Он сказал, что работа хорошая, оригинальная. Она, конечно, как теперь я понимаю, имела недостатки. Самым главным недостатком было то, что в моей работе отсутствовали разделы, посвященные жизни и деятельности людей. Как известно трудовые ресурсы в Печорском бассейне были представлены репрессивным контингентом и материалы о них были не доступны. Но отчеты по их работе также были не доступны. Ни одну справку мне бы не дали. В работе замечательно описана природа, ресурсы, пути развития, а человека в диссертации показать было нельзя. Что касается Алампиева, он оказал очень большое влияние на мое установление как ученого. Поэтому я часто обращалась к его работам. Это был выдающийся экономико-географ. Что касается академиков Григорьева и Герасимова - они были директорами Института географии. Как один, так и другой руководили и аспирантами, и конечно их влияние было огромное на всех аспирантов. А потом, когда защитила диссертацию, работала в Коми филиале Академии наук - сначала научным сотрудником, потом завотделом, мне тоже повезло: пришлось общаться с крупными учеными. Например, академик (прим. ред. - известный экономист и статистик, академик АН СССР) занимался тогда Урало-Печорской проблемой. Стояла проблема соединения углей Воркуты и руд Урала, которая в то время была очень актуальной. Мне повезло, так как многие вопросы моей диссертации перекликались с этой проблемой. Поэтому она была высоко оценена, рекомендована к печати, и в 1955 году была опубликована Ленинградским отделением издательства «Наука». И сегодня это тема весьма актуальна. Сейчас эта книга переиздается.

М. И.: Валентина Александровна, а как у вас дальше складывалась семейная жизнь?

В. А.: Вышла замуж за Назаркина, затем поехала в Москву для продолжения образования в МИИГАКе. Там получила анонимное письмо: мол, если не хочешь, чтобы семья рушилась, то возвращайся. Я приехала, спрашиваю: «В чем дело?» А ни в чем. На самом деле мой муж увлекся своей секретаршей, она была красивая, с роскошными волосами. Ее звали Тамара. Я взяла ребенка и ушла, гордая была. Не забывайте, что война, мужчин не было. Тем временем мужа перевели на работу в Ригу. По правде говоря, тяжелое было время. Очень было грустно. Мой маленький сын Андрей долго и серьезно болел. Потом пришла телеграмма от мужа, писал, чтобы я приехала в Ригу. Я решила посоветоваться с отцом.

М. И.: А отец тогда уже здесь жил?

В. А.: Нет, он жил в Сольвычегодске. Я поехала к нему, это рядом. Он сказал: «Я тебя перестану уважать, если ты поедешь. Живи здесь, у тебя здесь работа хорошая, есть квартира». Одним словом, я не поехала к своему мужу, мы с ним расстались. Я осталась в Сыктывкаре, позднее вышла замуж за Витязева Василия Архиповича.

М. И.: Василий Архипович Вас очень любил.

В. А.: Да, это правда. Мне было хорошо с ним. Он заботился обо мне. Я много работала, училась в аспирантуре, потом в докторантуре и ректором при нем стала. Когда он умер, я поняла, что мне без него очень трудно. Я недавно была в Петербурге, встретилась с ректором университета Людмилой Алексеевной Вербицкой - единственная теперь ректор-женщина университета России. У нее тоже муж умер. Она поделилась своим горем: «Как же мне трудно без него, все нужно самой: газету подписать, уплатить за квартиру, ой!!! Я ничего не хочу знать, я знаю свой университет». Как и я тоже. Я думала тогда только об университете.

М. И.: Валентина Александровна! До того, как Вы стали ректором, какими научными проблемами Вы занимались?

В. А.: Вся моя научная деятельность была направлена на изучение комплексного использования богатейших природных ресурсов Севера. Являясь заведующей отделом экономики Коми филиала АН СССР, я руководила крупными общефилиальскими научными темами. Об одной из них – соединении печорского угля с уральскими рудами – я уже рассказывала.

М. И.: А в дальнейшем Вы обращались к этой теме?

В. А.: Безусловно. Впоследствии подтвердилась важность результатов моей работы. Они использовались при исследовании титановых и алюминиевых руд. По-прежнему актуальна проблема использования печорских углей.

М. И.: А какая вторая тема?

В. А.: Вторая тема – Генеральная схема развития и размещения производительных сил Европейского Севера и Республики Коми. Она легла в основу моей докторской диссертации.

М. И.: По-моему, Вы занимались этой темой параллельно с предыдущей?

В. А.: Все научные темы, к которым я обращалась, были востребованы и актуальны. Они в какой-то степени дополняют друг друга. Третья тема – «Формирование Тимано-Печорского территориально-производственного комплекса». Этой темой я руководила с самого начала его основания. Помню, что с самого начала я организовала научный семинар для сотрудников отдела: тема была сложной и комплексной. В связи с назначением меня ректором СГУ я продолжила научно-исследовательскую деятельность по этой проблеме с привлечением к ней преподавателей университета.

М. И.: Вы еще не назвали проблему переброски стока северных рек. Вы этим вопросом занимаетесь тоже очень давно.

В. А.: Одной из важнейших проблем моих научных исследований стала проблема переброски стока северных рек (в нашем случае это Печора и Вычегда) в бассейн Каспия. Впервые я обратилась к этой теме еще в 50-е годы. Именно тогда появилась моя первая статья, написанная совместно с Леонидом Александровичем Братцевым, из которой было ясно, что наиболее ценные в кормовом отношении угодья Коми республики расположены в поймах рек, при строительстве плотин и гидроэлектростанций затопляются и выводятся из сельскохозяйственного оборота (замена возможна, но процесс окультуривания в условиях севера занимает длительное время, не менее 10-15 лет). Эта статья явилась первым вызовом авторам переброски стока рек. Стало ясно, что нужны серьезные научные исследования по оценке ущерба, наносимого Северу.

М. И.: А когда подключились к этому вопросу другие ученые Коми филиала АН СССР?

В. А.: Для продолжения исследования в начале 60-х годов была создана творческая группа из сотрудников всех подразделений Коми филиала. Уже позднее, в 1967 году в результате этой деятельности была опубликована уникальная монография «О влиянии переброски стока северных рек в бассейн Каспия на народное хозяйство Коми АССР», подготовленная Леонидом Александровичем Братцевым, Владиславом Павловичем Подоплеловым и мной. В ней впервые во весь голос прозвучало «нет» проекту переброски, так как при его осуществлении народному хозяйству Севера наносился большой ущерб.

М. И.: Как к этой публикации отнеслись специалисты?

В. А.: Работа была удостоена Диплома Географического общества СССР. Однако у нас в стране она не стала широко известной, ее «замолчали». За рубежом, например в Канаде, наша книга была переиздана и рекомендована в качестве учебника для слушателей курса экологии и охраны окружающей среды. Мой сын Андрей еще недавно, в 2000 году, видел эту работу в библиотеке Корнельского университета США.

М. И.: Проблемами переброски занимались и другие организации?

В. А.: В разработке технико-экономических обоснований принимали участие, кроме Союзгипроводхоза (прим. ред. - Головной проектно-изыскательский и научно-исследовательский институт по переброске и распределению вод северных и сибирских рек Министерства мелиорации и водного хозяйства СССР) и Гидропроекта (Научно-исследовательский институт им. Жука Минэнерго СССР), с которыми мы главным образом взаимодействовали, еще 44 научно-исследовательских института, в том числе 6 институтов Академии наук СССР. В 1978 году было принято Постановление Центрального Комитета КПСС и Совета Министров СССР «О проведении научно-исследовательских и проектных работ по проблемам переброски части стока северных и сибирских рек в южные районы страны». Были выделены огромные средства. Шла борьба за проект.

М. И.: Какую позицию занимали в правительстве нашей республики?

В. А.: Правительство республики одобрило выводы своих ученых, но натиск Гидропроекта, который разрабатывал в году проектное задание «переброски», сломить было невозможно. И только в 1986 году вышло постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР о прекращении научных исследований по этой теме.

Из за большого объема этот материал размещен на нескольких страницах: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18