КПСС В ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ СВОЕГО СУЩЕСТВОВАНИЯ

(взгляд мемуариста)

Процесс возникновения новой российской государственности, особенно на начальном этапе ее строительства гг., не был простым и заранее предопределенным. Данное обстоятельство побуждает более пристально вглядываться в события тех лет и предшествующего периода для того, чтобы лучше понять – почему? и как? - это произошло. В связи с этим, немаловажным представляется анализ того, что из себя представляла Коммунистическая партия Советского Союза в последние годы своего существования, поскольку именно она была костяком, краеугольным камнем всей советской системы.

После прихода в апреле 1985 г. к власти , высшие и средние эшелоны партийного руководства были существенно обновлены. К началу 1987 г. было заменено 70% членов Политбюро, 60% секретарей областных парторганизаций, 40% членов ЦК КПСС, с 1986 по 1988 г. на уровне горкомов и райкомов также на 70% обновился состав руководителей.1 В сочетании с провозглашенным курсом на перестройку и прочими мероприятиями это в немалой степени укрепило авторитет КПСС. Свидетельством тому служит тот факт, что к XXVII съезду партия насчитывала в своих рядах почти 19 млн. человек. Казалось бы это гарантировало ей прочное существование в будущем. Но, однако после провала путча, предпринятого ГКЧП в августе 1991 г., КПСС в очень сжатые сроки сошла с политической арены. Фактически никто – ни ее руководители, ни рядовые члены – не выступили в ее защиту, когда победители во главе с лидером новой России заняли здания и помещения партийных структур. В немалой степени ответ на вопрос, почему КПСС оказалась бессильной противостоять своей ликвидации, содержится в мемуарной литературе.

В этом плане большой интерес представляют воспоминания , в которых он попытался осмыслить причины проигрыша КПСС.2 Они были изданы вскоре после развала Советского Союза и ценны именно незначительной временной дистанцией от описываемых событий. Автор мемуаров являлся представителем достаточно молодого поколения партийцев (тогда ему было 35 лет), который вступил в партию в 1989 г. искренне уверовав в идеи перестройки. Он стал одним из организаторов, так называемой, «Марксистской платформы», от которой на XVIII съезде был избран в Центральный Комитет КПСС. Таким образом мог изнутри наблюдать многие процессы, происходящие в партии вообще и в ее верхушке в частности. Цель своих записок он видел в попытке «проследить, взяв за исходный пункт личностную оценку происходившего, закономерности разложения находившейся уже к тому времени в глубоком кризисе бюрократической партийно-государственной верхушки и процесс зарождения и упрочения демократической социалистической оппозиции внутри КПСС и в обществе».3

Основательность его наблюдениям придает предшествующий опыт аналитической научной деятельности, т. к. до избрания в ЦК КПСС он работал доцентом Московского государственного университета и занимался политэкономией. Безусловно, мемуарист не скрывает своей пристрастности к описываемым явлениям, достаточно явственен налет публицистичности в его записках. Но автор достаточно самокритичен, а отсутствие попыток замаскировать свои идейные позиции позволяет довольно легко выявлять субъективные предпочтения и отделять зерна истины от плевел публицистики.

Главнейшей предпосылкой кризиса Бузгалин, и в этом с ним нельзя не согласиться, считал то, что КПСС не была партией в точном политологическом смысле. В самом деле, партаппарат неразрывно был сращен с государственным и хозяйственным управлением. В результате Центральный комитет партии занимался не столько политической работой, сколько решал организационные и хозяйственные вопросы, стремился контролировать все сферы экономической и социальной жизни, направлять военное строительство, вырабатывать направления международной и внутренней политики и т. д. Налицо была явная перегрузка партии не свойственными ей, как политическому институту, функциями. Результатом стало обюрокрачивание КПСС, неповоротливость и медлительность в принятии решений, неспособность к адекватному отображению реальности.

Эти негативные стороны многократно усиливались тем, что в условиях директивно-командных методов руководства существовало пусть латентное, но реальное «противоречие между бюрократической всевластной элитой, …, и «рядовыми коммунистами» – пассивным фундаментом, на который опиралось непогрешимо-мудрое «ленинское Политбюро ЦК КПСС».4

В силу этого, когда на политическую арену вышел со своей командой, в обстановке глубокого социально-экономического кризиса середины 1980-х годов КПСС стала как бы центром кристаллизации противоречий советского общества.5

Автор мемуаров не уделяет особого внимания первичным мероприятиям по обновлению партийной жизни, предпринятых Горбачевым. Однако, насколько можно судить, он довольно критически оценивает их, называя «бюрократической борьбой с бюрократизмом». Поэтому, считает он: «попытки поверхностных реформ по мере их продвижения вперед и вглубь обнажали всю гнилость системы и невозможность ее частичного реформирования».6

Преимущественно мемуарист сосредотачивается на анализе расстановки сил внутри партии. Прежде всего он констатирует хорошо известный факт, что к рубежу 1989/90 гг. существовало два крыла высшей партийной номенклатуры: 1) реформисты-горбачевцы – те интеллектуалы, которые понимали, что дальше по-старому жить нельзя; и 2) консерваторы-лигачевцы, опиравшиеся основном на партхозноменклатуру. При этом «в партии сохранялась огромная пассивная масса «рядовых» членов, ошеломленная противоречиями «перестройки», не имеющая своей четкой позиции, и, главное, по-прежнему чрезвычайно инертная и неспособная к самоорганизации».7 Немалая часть простых партийцев все еще искренне верили в коммунистические идеи. Но сформированные многими десятилетиями излишне слепое доверие к руководству, безропотное послушание указаниям сверху продолжали продуцировать конформизм в качестве линии поведения.

Оживление внутрипартийной жизни началось после XIX партконференции, когда развернулась борьба за реальную демократизацию партии. Споры по этому поводу привели к тому, что в канун XVIII съезда (зима 1989/90 гг.) в КПСС и вокруг нее стали возникать довольно влиятельные внутренние течения, составившие разноликую оппозицию: Демократическая платформа, Объединенный фронт трудящихся, Ленинградский инициативный съезд коммунистов России, неосталинистская организация «Единство», Марксистская платформа и др. КПСС стремительно стала превращаться в конгломерат самых различных политических тенденций. По формальным признакам Бузгалин классифицирует новые общественно-политические силы следующим образом.8 Во-первых, это буржуазно-либеральное направление; во-вторых, социал-демократическое течение; в-третьих, демократическое движение; в-четвертых, консервативно-бюрократическое течение; наконец, ортодоксальное, т. е. те, кто продолжал питать иллюзию о возможности восстановления прежней модели социализма. Таким образом в рамках внешне еще единой КПСС действовали политики с разнонаправленными устремлениями – правые либералы , , умеренные социал-демократы - П. Абовин-Егидес, Б. Кагарлицкий, ортодоксы-коммунисты Н. Андреева, М. Попов и др. Логика политического противостояния в конечном итоге привела к тому, что «борьба оппозиции и КПСС очень быстро стала тяготеть к схватке за власть двух крыльев номенклатуры и обслуживавших ее в недавнем прошлом идеологов. В этом, на мой взгляд, ключ к пониманию многих внешне необъяснимых «перевертываний» в лагере бывших партийных руководителей».9

В данной обстановке, признает Бузгалин, требовалось как можно быстрее отказаться от существующей модели КПСС, преобразовать ее «из государственно-хозяйственного органа в политическую организацию на марксистской идейной основе, выступающую за социалистический выбор и коммунистическую перспективу; организацию, которая объединяет на добровольных началах членов общества, разделяющих программные цели партии и практически участвующих в их реализации».10 Казалось, надежда на переустройство партии была реальной, поскольку различие между Горбачевым и прочими «реформаторами» состояло в степени радикальности реформ и темпов их осуществления. Тогда еще «Горбачев и Яковлев были символами необратимости демократических перемен, слома тоталитарного государства и неясной, но светлой перспективы…».11 Вот почему«не выкорчеванная к тому времени окончательно вера в мудрость руководства толкнула многих демократов социалистического толка в объятия горбачевских демагогов».12 Однако Демократическая и Марксистская платформы, ратовавшие за преображение КПСС на основе сохранения коммунистической доктрины сами оказались неоднородными и организационно слабыми.

Совершенно неожиданным для обновленцев на XVIII съезде КПСС и после него, несмотря на некоторое допущение их в верхние эшелоны партийного руководства, стало единение «горбачевцев» и «лигачевцев» в борьбе против фрондеров из различных внутрипартийных оппозиций. Более искушенные в политической интриге и гораздо более жесткие в борьбе за сохранение своей власти представители традиционной партноменклатуры выхолащивали и сводили на нет все усилия политиков нового толка.13 Скованный бюрократическим формализмом, состоящий из идейно несовместимых членов ЦК КПСС в качестве коллективного органа стал абсолютно неработоспособным, т. к. не мог выработать сколько-нибудь конструктивную единую линию. «В результате этого разумный компромисс, основанный на балансе сил и готовности, пойдя на уступки, совместно защищать общую позицию, был невозможен, ибо некому и не с кем было договариваться».14 Результатом была «полная дезориентация партийных организаций, которые никак не могли добиться от своих лидеров, что и как им следует делать, чтобы оставаться партией, а не разрозненными группками активистов».15 Таким образом механизм партийной власти оказался дезорганизованным. КПСС катастрофически теряла свое влияние, переставала быть реальной силой, чем незамедлительно воспользовались ее политические антагонисты. Наоборот, бурными темпами упрочивала свое положение команда .

В результате кризис партии в последние годы ее существования нарастал неумолимо. В значительной степени он определялся неспособностью КПСС к

самообновлению и коренному изменению характера своей деятельности, поскольку остался практически неизменным неповоротливо-бюрократический механизм ее функционирования. Наличие в недрах партии разнородных по своим карьерным и идейным взглядам группировок сделали невозможным выработку четкой политической линии и ясной, удовлетворяющей всех программы действий.

1 История России XX – начала XXI века /Под ред. . –М., 2006. С. 762.

2 Бузгалин ворона (последний год жизни ЦК КПСС: взгляд изнутри) – М., 1993.

3 Бузгалин . Соч. С. 4.

4 Там же. С. 16.

5 Там же. С. 17-18.

6 Там же. С. 15.

7 Там же. С. 21.

8 Там же. С. 42-43.

9 Там же. С. 22.

10 Там же. С. 47.

11 Там же. С. 22.

12 Там же. С. 37.

13 Там же. С. 73, 80.

14 Там же. С. 81.

15 Там же. С. 82.