Анатолий Хаеш

Пять дней до оккупации Жеймялиса: 22 ‑ 26 июня 1941 года

Во время войны 1941‑1945 гг. в Литве было уничтожено примерно 95‑96% процентов еврейского населения. Это самый высокий процент среди республик бывшего СССР и европейских государств, в границах на 1 сентября 1939 года[1]. Соответственно спасшихся в Литве – 4‑5%.

В Жеймялисе процент спасшихся евреев значительно выше. Вот письмо Жеймельской волостной управы начальнику Шяуляйского уезда от 01.01.01 года № 000[2] (Рисунок 1):

Рисунок 1. Письмо-отчет о расстреле евреев Жеймялиса

«Мы докладываем, что в Жеймяльской волости проживало 205 евреев. Когда большевистская армия отступала, бежало 44 еврея. 8 августа было расстреляно 160 евреев. Теперь появились две еврейские женщины из числа бежавших. Мы отправляем их в город Жагаре».

Жагарское гетто было 2 октября 1941 года уничтожено. Таким образом, по официальным данным, из Жеймяльской волости бежало 42 еврея. По словам тех из них, кого нам удалось разыскать и опросить, фактически из Жеймялиса бежали и спаслись 47 человек, или почти четверть общины. Чем вызвано это отличие спасшихся от среднего по Литве? Ниже мы пытаемся объяснить этот феномен.

Перед войной Жеймялис находился примерно в 200 км от государственной границы с Германией. Путь к местечку шел по шоссе союзного значения через Таураге, Скаудвиле и Кельме до Шяуляя. Это 130 км. Далее поворот на шоссе республиканского значения, и до местечка еще 64 км через Памушис, Пашвитинис и Лауксодис.

В Шяуляе перед войной работало несколько жеймяльцев: Авремл Багинский, Файвл Загорский, братья Моше и Израиль Якушки. Вот, что рассказали автору двое из них:

: «В 1941 году я работал в Шяуляе на большой обувной фабрике "Батас", конфискованной у Френкеля[I]. Мое счастье, что я 21-го июня 1941 года работал половину рабочего дня и в первую смену. Вторая половина дня у меня была свободной. 22-го был выходной, а 23-го я выходил во вторую смену. Поэтому я поехал на шаббат домой. Если бы я не уехал с Шяуляя, то я бы там, наверное, и остался. Как бы я после начала войны добрался до Жеймялиса?»[3]

: «Летом 1941 года я жил у брата Моше в Шяуляе. Брат работал заведующим самым большим в городе магазином. Он продавал товары, получаемые для военных на фабрике Френкеля. Богачи, евреи. Там же брат получал еще остатки кожи и продавал. Авремке Багинский был начальником в Шяуляе в коммунистической партии»[4].

На Шяуляйском направлении контрудары Красной Армии и героическое сопротивление многих ее частей задержали продвижение фашистов. Их 1-я пехотная дивизия вошла в местечко лишь 28 июня[II]. Такого противостояния захватчику не было в Литве на других направлениях, кроме Лиепайского. Так, в Каунас и Вильнюс части вермахта ворвались уже на третий день войны ‑ 24 июня.

Беженцы, покинувшие Жеймялис до 27 июня, не были настигнуты на их пути в Россию моторизованными дивизиями немцев также только потому, что позади беглецов стояли насмерть на пути врага дивизии, полки, батареи Красной Армии, и даже отдельный танк. Поэтому мы не можем рассматривать драматические события, завершившие более чем двухсотлетнюю историю Жеймяльской еврейской общины без подробного описания военных действий, происходивших в первые дни войны на Шяуляйском и смежных направлениях Северо-Западного фронта. Широко указывая ниже номера воинских частей и имена участников боев, мы отдаем не только дань памяти героям войны, но и стремимся облегчить работу будущим исследователям этого региона[III].

Предлагаемая работа, не считая кратких сведений, касающихся кануна войны, ограничена событиям 22 ‑ 26 июня 1941, то есть первых пяти дней войны, завершившихся выходом из Жеймялиса большой группы беженцев. Подробное описание военных действий основано исключительно на опубликованных источниках[5]. Наша задача здесь чисто компилятивная – по возможности, полно собрать и цитировать эти источники, чтобы представить исторический фон, на котором развертывались судьбы жеймяльцев. Ряд цитируемых источников, однако, никогда не публиковался в переводах или изложении на русский язык и, насколько нам известно, отсутствует в центральных библиотеках Москвы и С.-Петербурга. Поэтому приводимые из них обширные цитаты могут оказаться полезными для всех, интересующихся первыми днями Великой Отечественной войны. При этом сопоставление советских и германских источников позволило выявить в первых несколько неточностей, отмеченных ниже.

Публикации о происходившем в Жеймялисе 22 – 26 июня 1941 года, крайне скупы. В нашем препринте «К истории еврейской общины Жеймялиса» этому посвящено менее страницы (21 строка)[6]. В книге А. Мишкиниса «Жеймялис»[7] ‑ и того меньше (17 строк). Поэтому собранные нами воспоминания жеймяльцев ‑ очевидцев событий приводятся ниже максимально полно, с минимальной литературной правкой[IV] и выделены жирным шрифтом.

Накануне 22 июня 1941 года

Планы прикрытия.

Перед войной Литовская ССР входила в Прибалтийский Особый военный округ (ПрибОВО). Он охватывал также Латвийскую ССР, Эстонскую ССР и западную часть Калининской области РСФСР. Территориальное управление округа находился в Риге[V]. Секретным постановлением 19 февраля 1941 года «О развертывании фронтов на базе пограничных военных округов» был создан Северо-Западный фронт (СЗФ) со штабом в Паневежисе. Командующим фронтом был назначен генерал-полковник . Его заместителем по территориальному управлению ‑ генерал-лейтенант [8]. 12 июня 1941 года был арестован по ложному обвинению в принадлежности к диверсионно-вредительской организации. На его место назначен генерал-полковник [9].

По «Плану прикрытия территории Прибалтийского особого военного округа на период мобилизации, сосредоточения и развертывания войск округа»[10] он делился на три армейских района прикрытия. Каждый район простирался на значительную глубину. Первый прикрывала 27-я армия (острова Даго, Эзель и побережье от Рижского залива до Паланги, не включая ее)[VI]. Армия находилась во втором эшелоне ПрибОВО, штаб ‑ в Риге. Командующий ‑ генерал-майор . Второй район прикрывала 8-я армия (от Паланги до реки *Неман[VII]). Штаб ‑ в Елгаве. Командующий – генерал-майор [VIII]. Третий район прикрывала 11-я армия (от реки Неман до *Капчямиестиса), штаб ‑ в Каунасе. Командующий – генерал-лейтенант [IX].

Для нашей темы особенно важен второй район прикрытия, так как в его тылу располагался Жеймялис, и здесь проходило шоссе Таураге ‑ Шяуляй[X]. Здесь же «в пяти километрах к западу от Таураге по лесам и перелескам тянулась свежая просека, обозначавшая линию государственной границы»[11].

Состав воинских частей второго района прикрытия

Ознакомимся подробнее с составом воинских частей района (Рисунок 2).

Район прикрывала 8-я армия. Она включала 10-й и 11-й стрелковых корпуса, 12-й механизированный корпус, 9-ю артиллерийскую бригаду противотанковой обороны, 7-ю смешанную авиационную дивизию, гарнизоны Тельшяйского и Шяуляйского укрепленных районов, различные управления.

10-й стрелковый корпус, численностью вчеловек, включал 10-ю[XI] и 90-ю[XII] стрелковые дивизии, 47-й и 73-й корпусные артиллерийские полки, другие части и подразделения. Корпус имел 453 орудия и миномета, 12 легких танков. Командир – генерал-майор . Штаб располагался в Варняй[12].

11-й стрелковый корпус, численностьючеловек, включал 48-ю[XIII] и 125-ю[XIV] стрелковые дивизии, 51-й корпусной артиллерийский полк, 402-й гаубичный артиллерийский полк, другие части и подразделения. Корпус имел 559 орудий и минометов, 17 легких танков. Командир корпуса – генерал-майор . Штаб располагался в Скаудвиле[13].

12-й механизированный корпус включал 23-ю[XV] и 28-ю[XVI] танковые и 202-ю моторизованную дивизии[XVII]. Командовал корпусом генерал-майор . Штаб корпуса находился в Риге.

9-я противотанковая артиллерийская бригада, численностью 2433 человека, включала 636-й и 670-й артиллерийские полки, минно-саперный батальон, автобатальон и другие соединения. Каждый полк состоял из шести дивизионов и роты крупнокалиберных пулеметов. Три дивизиона были вооружены 76-мм пушками, два дивизиона 85-мм и один 37 мм зенитными орудиями. Все расчеты зенитных батарей прошли специальное обучение в стрельбе по танкам. Всего в бригаде было 92 орудия, 84 автомашины, 35 тракторов. Командир бригады ‑ полковник . Полки бригады дислоцировались в районе *Бубяй[14]. Бригада была сильным артиллерийским соединением, сыгравшим важную роль в обороне Шяуляйского направления.

По государственной границе района располагались 105-й Кретингский погранотряд (2096 человек, начальник ‑ майор Бочаров, штаб в Кретинге) и 106-й Таурагенский погранотряд (2097 человек, начальник – подполковник , штаб в Таураге)[15].

Авиационные части: в Шяуляе 10-й истребительный авиационный полк (ИАП), в Грузджяй – 46-й бомбардировочный авиационный полк (БАП), в Йонишкис ‑ 240-й ИАП, в Паневежисе – 238-й ИАП и 9-й БАП, в Каунасе – 31-й ИАП.

Рисунок 2. Положение войск 8-й и 11-й армий прикрытия ПрибОВО на 3июня 1941 года[16]

Группа армий «Север» и ее задачи по плану «Барбаросса»

С германской стороны ПрибОВО противостояла группа армий «Север» под командованием генерал-фельдмаршала фон Лееба в составе 16-й и 18-й полевых армий и 4-й танковой группы. Планом «Барбаросса» (Рисунок 3) группе ставилась задача «уничтожить действующие в Прибалтике силы противника и захватом портов на Балтийском море, включая *Ленинград и Кронштадт, лишить русский флот его баз»[17].

8-ой армии ПрибОВО противостояли немецкая 18-я армия под командованием генерал-полковника фон Кюхлера и 4-я танковая группа под командованием генерал-полковника Гёпнера. В 18-ю армию входили 1-й, 26-й и 38-й армейские корпуса. Задача армии формулировалась в плане так: «18-я армия прорывает фронт противостоящего противника и, нанося главный удар вдоль дороги *Тильзит, Рига и восточнее, быстро форсирует своими главными силами р. *Зап. Двина у *Плявинас и южнее, отрезает находящиеся юго-западнее Риги части противника и уничтожает их. В дальнейшем она, быстро продвигаясь к рубежу Псков, Остров, препятствует отходу русских войск в район южнее Чудского озера…»[18].

Рисунок 3. Синим цветом показано расположение немецко-фашистских войск и направление их ударов по плану «Барбаросса».

В 4-ую танковую группу входили 41-й танковый корпус генерал-полковника Рейнгардта и 56-й танковый корпус (тк) генерала Манштейна. Последний так излагает задачи группы: «56 тк (8 тд, 3 мотопехотная дивизия, 290 пд) получил задачу наступать из лесов севернее Мемеля (Клайпеда), восточнее Тильзита (Советск) на восток[XVIII] и овладеть северо-восточнее Ковно (Каунас) большим шоссе, ведущим в Двинск (Даугавпилс). Слева от него 41 тк генерала Рейнгардта (1 и 6 тд, 36 мотопехотная дивизия, 269 пд) получил задачу наступать в направлении на переправы через Двину в *Якобштадт (*Екабпилс). Входившая в состав группы дивизия СС «Тотенкопф» («Мертвая голова») должна была следовать во втором эшелоне, а затем догнать корпус, продвигающийся быстрее других соединений»[19].

Существенно для нашей темы, что «41-й танковый корпус должен был прорвать пограничные укрепления у Таураге и восточнее. Наступая затем, как можно быстрее, к Двине, овладеть у Якобштадта предмостным укреплением по ту сторону реки и выше по течению, для дальнейшего наступления на северо-восток. Дополнительно корпусу предписывалось, наступая быстро на Шяуляй, облегчить продвижение правому крылу 18-й армии и уничтожить предполагаемые там значительные силы противника. Для этой двойной задачи корпус был усилен несколькими артиллерийскими дивизионами резерва главного командования, полком дымовых завес, зенитными и саперными частями»[20].

Задачей 16-ой полевой армии было во взаимодействии с 4-й танковой группой нанести главный удар по обеим сторонам дороги Эбенроде, Каунас и, продвигаясь за танковой группой, выйти на северный берег Западной Двины у Двинска и южнее, далее, следуя за 4-й танковой группой, выходить в район Опочки[21]

Левому флангу ПрибОВО противостоял левый фланг группы армий «Центр» в составе 3-й танковой группы под командованием генерал-полковника Г. Гота и 9-й армии под командованием генерал-полковника Штрауса. В изложении Гота, танковая группа «из северной части сувалкского выступа, сбивает вражеское охранение западнее реки Неман и овладевает переправами у *Меркине, Алитус и *Приенай. Не дожидаясь подхода дивизий второго эшелона, танковая группа наносит удар по группировке противника, которая предположительно сосредоточена в районе Вильнюс, и отрезает ее от Минска»[22]. 9-я армия нацеливалась на Лиду и Вильнюс и далее на выход к Западной Двине у Полоцка.

Соотношение сил на участке 8-й армии представлено в таблице 1:

Таблица 1

Соотношение сил на участке 8-й армии[23]

Беспрецедентные инициативы командования ПрибОВО

Хотя руководство страны располагало обширнейшей разведывательной информацией о готовящемся нападении Германии на СССР, Сталин, по каким-то своим соображениям, решительно препятствовал мероприятиям по приведению пограничных округов в полную боевую готовность. Историки яростно спорят об интерпретации этого факта и даже о его достоверности.

В этих условиях зажатое тисками сталинской диктатуры командование ПрибОВО и командиры некоторых воинских частей округа проявили беспрецедентные инициативы в подготовке войск к фашистскому нашествию. Они во многом предопределили торможение германского вторжения на Шяуляйском и Лиепайском направлениях. Это, наряду с другими факторами, в конечном счете, и позволило спастись жеймяльским евреям-беженцам.

Уделим этим инициативам и условиям, в которых они были проявлены, должное внимание.

Новый командующий ПрибОВО хорошо понимал неотвратимость нависшей с запада угрозы. Он энергично пытался встретить ее во всеоружии. Подвергаясь за это одергиваниям из Москвы, он стремился их всячески обойти. 15 июня, то есть сразу по ознакомлении с делами, Кузнецов издал развернутый приказ «По обеспечению боевой готовности войск округа»[24].

Генерал-полковник танковых войск (бывший начальник автобронетанковых войск ПрибОВО) в 1953 году вспоминал: «16 июня в 23 часа командование 12-го механизированного корпуса получило директиву о приведении соединения в боевую готовность… 18 июня командир корпуса поднял соединения по боевой тревоге и приказал вывести их в запланированные районы. В течение 19 и 20 июня это было сделано.

16-го июня распоряжением штаба округа приводился в боевую готовность и 3-й механизированный корпус (командир генерал-майор танковых войск )[XX], который в такие же сроки сосредоточился в указанном районе»[25].

18 июня генерал-полковник , новым приказом потребовал «быстрейшего приведения в боевую готовность театра военных действий округа» и приказал «До 21.6.41 г. совместно с местной противовоздушной обороной организовать: затемнение городов: Рига, Каунас, Вильнюс, Двинск, *Митава, *Либава, *Шауляй»[26].

21 июня на это последовала резкая отповедь, подписанная начальником Генерального штаба генералом армии : «Вами без санкции наркома дано приказание по ПВО… провести по Прибалтике затемнение, чем и нанести ущерб промышленности. Такие действия могут проводиться только по решению правительства…

Требую немедленно отменить незаконно отданное распоряжение и дать объяснения для доклада наркому»[27].

Похоже, наркому даже пришлось решать разногласия генералов: начальник Главного артиллерийского управления генерал-лейтенант свидетельствует, что когда 21 июня в 14 часов он представлялся в Москве наркому обороны маршалу «позвонил командующий войсками Прибалтийского военного округа генерал . Нарком довольно строго спросил его, правда ли, что им, Кузнецовым, отдано распоряжение о введении затемнения в Риге. И на утвердительный ответ распорядился отменить его»[28].

Остро стоял вопрос об эвакуации семей командиров. Некоторые из них в эти дни отправили семьи из Таураге в глубь страны. Об этом узнала Москва. «Начальник Генерального штаба генерал Жуков за это крепко меня выругал, ‑ вспоминает генерал , ‑ и заявил, что этими мероприятиями мы создаем панику среди местного населения и что правительство Литвы обжаловало наши действия. Было строго запрещено эвакуировать семьи, чтобы этим не создавать паники»[29].

Когда начальник Таурагенского погранотряда подполковник Головкин телеграммой попросил командование округа разрешить вывезти с застав семьи начсостава, ответ носил характер разноса: «Не поддавайтесь на провокации. Не сейте паники. Тот, кто самовольно отправит семью в тыл, будет лишен возможности возвращения ее к месту службы главы семьи»[30].

Рассказывает генерал-полковник (бывший командующий артиллерии 27-й армии): «18 июня генерал Берзарин получил приказ выехать со штабом из Риги в район южнее Шяуляя. Предстояли штабные учения. В них должны были участвовать и штабы 8-й и 11-й армий. Учение проводил командующий округом генерал-полковник .

Ранним утром 18 июня штаб нашей армии прибыл в назначенный район, что примерно на полпути между Шяуляем и Паневежисом. Мы развернули командный пункт, работы начались. Когда проводили рекогносцировку местности, на КП приехал генерал-полковник Кузнецов. Он торопился в 11-ю армию, поэтому пробыл у нас недолго, с полчаса. Выслушав доклад командарма Берзарина, сделал несколько замечаний по ходу учения. Когда командующий уже собирался уезжать, Берзарин задал вопрос, который всех нас тревожил: почему до сих пор не разрешено вывозить на огневые позиции снаряды?...

‑ Не спешите! – ответил командующий. Он добавил, что ему приказали отменить даже затемнение, введенное было в городах на случай воздушной тревоги, и вернуть отправленные на восток эшелоны с семьями комсостава»[31].

Несмотря на эти приказы действовал решительно. Об этом рассказал в 1953 году : «Утром 18 июня 1941 года я с начальником штаба армии выехал в пограничную полосу для проверки хода оборонительных работ в Шяуляйском укрепленном районе. Близ Шяуляя меня обогнала легковая машина, которая вскоре остановилась. Из нее вышел генерал-полковник . Я также вылез из машины и подошел к нему. отозвал меня в сторону и взволнованно сообщил, что в Сувалках сосредоточились какие-то немецкие механизированные части. Он приказал мне немедленно вывести соединения на границу, а штаб армии к утру 19 июня разместить на командном пункте в 12 км юго-западнее Шяуляя.

Командующий войсками округа решил ехать в Таураге и привести там в боевую готовность 11-й стрелковый корпус генерал-майора , а мне велел убыть на правый фланг армии. Начальника штаба армии генерал-майора мы направили обратно в Елгаву. Он получил задачу вывести штаб на командный пункт»[32].

18 июня распорядился:

«Оперативную группу штаба армии перебросить на КП Бубяй к утру 19 июня… Выезд произвести скрытно отдельными машинами»[33].

В 20 ч. 10 мин. 18 июня командир 125-й стрелковой дивизии , минуя все инстанции, послал командующему ПрибОВО проникнутое тревогой донесение:

«Полоса предполья без гарнизонов войск наступления немцев не задержит, а погранчасти могут своевременно войска и не предупредить.

Полоса предполья дивизии находится к госгранице ближе, чем к частям дивизии, и без предварительных мероприятий по расчету времени немцами будет захвачена ранее вывода туда наших частей»[34]. Богайчук просил дать указания, «гарантирующие от неожиданного вторжения мотомеханизированных частей немцев» или дать ему право самому разработать такие мероприятия, но отмечал, что средств дивизии для этого мало.

: «К концу дня были отданы устные распоряжения о сосредоточении войск на границе. Утром 19 июня я лично проверил ход выполнения приказа. Части 10, 90 и 125-й стрелковых дивизий занимали траншеи и дерево-земляные огневые точки, хотя многие сооружения не были еще окончательно готовы. Части 12-го механизированного корпуса в ночь на 19 июня выводились в район Шяуляя, одновременно на командный пункт прибыл и штаб армии»[35].

дополняет Собенникова: «Войска корпуса начали занимать оборону по приказу командующего армией 18 июня. Я отдал приказ только командиру 125-й стрелковой дивизии и корпусным частям. Другие соединения также получили устные распоряжения через офицеров связи армии…

Боеприпасы приказывалось не выдавать. Однако 20 июня, осознавая надвигающуюся опасность, я распорядился выдать патроны и снаряды в подразделения и начать минирование отдельных направлений»[36].

20 июня в район Паневежиса стали прибывать управления и отделы штаба СЗФ. Окружное командование фактически превратилось в фронтовое. В Риге была оставлена группа генералов, во главе с , на которую возлагались функции управления военным округом[37].

20 июня генерал-майор направил распоряжение командирам 10-го и 11-го стрелковых корпусов: «Еще раз подтверждаю, что боевые сооружения в полосе предполья частями не занимать. Подразделения держать позади сооружений в боевой готовности, производя работы по усилению обороны»[38].

21 июня в 11.10 командир 125-й стрелковой дивизии приказал возвести по переднему краю главной оборонительной линии окопы, щели полного профиля, противотанковые и вдоль переднего края ‑ рвы, эскарпы, проволочные заграждения, минирование[39]. Все это делалось в значительной степени вразрез с указаниями Москвы, так как 20 июня «Военный совет ПрибОВО под давлением сверху вынужден был приостановить или даже отменить некоторые свои приказы и распоряжения. В частности, прекращалось уже начавшееся минирование на опасных участках обороны, у бойцов стрелковых дивизий, находящихся на границе, отбирались боеприпасы и сдавались на гарнизонные склады»[40].

: «Необходимо заметить, что никаких письменных распоряжений о развертывании соединений никто не получал. Все осуществлялось на основании устного приказания командующего войсками округа. В дальнейшем по телефону и телеграфу стали поступать противоречивые указания об устройстве засек, минировании и прочем. Понять их было трудно. Они отменялись, снова подтверждались и отменялись. В ночь на 22 июня я лично получил приказ от начальника штаба округа генерал-лейтенанта отвести войска от границы. Вообще всюду чувствовалась большая нервозность, боязнь «спровоцировать войну» и, как их следствие возникала несогласованность в действиях»[41].

В этой путаной ситуации, благодаря инициативам и смелости , Шяуляйское направление, одно из очень немногих на всей западной границе Советского Союза, оказалось более подготовившимся к нападению врага, чем остальные ее участки. Увы, 48-я стрелковая дивизия, которая с 17 июня по ночам скрытно походным порядком двигалась из Елгавы на левый фланг 8-ой армии, 21 июня в 17.00 все еще находилась в 10 км южнее Шяуляя на отдыхе. С наступлением темноты с 22.00 дивизия должна была продолжить марш в район Нямакшчай восточнее Таураге. Лишь три батальона дивизии, по одному от каждого полка, занятые оборудованием своей полосы обороны, уже находились вблизи границы. Таким образом, левый фланг 8-й армии практически не был прикрыт.

Расположение дивизий к 22 июня 1941 года

Опишем подробнее расположение воинских частей, сыгравших основную роль в боях на Шяуляйском направлении. По оперативной сводке штаба ПрибОВО № 01 к 22

90-я стрелковая дивизия занимала полосу в 30 км по фронту в районе Кведарна, Паграмантис, *Калтиненай, западнее шоссе. Три ее батальона были выдвинуты для наблюдения ближе к границе на рубеж *Мешкине, *Жигайце. Штаб дивизии находился в лесу в 5 км северо-восточнее Шилале[42]. На правом фланге, на восточном берегу реки Юра, располагался 286 стрелковый полк и поддерживающий его 90-й артполк, на левом фланге – 173-й стрелковый полк. Неподалеку находились огневые позиции 149-го гаубичного полка. 19-й стрелковый полк располагался во втором эшелоне[43].

Полоса, занимаемая дивизией, была в несколько раз шире предписываемой полевым уставом, по которому «Дивизия может оборонять полосу по фронту 8‑12 км… На важных направлениях фронты обороны могут быть уже, доходя до 6 км на дивизию»[44]. Это нарушение устава обрекало оборону дивизии на неизбежный ее прорыв противником. Не лучше была ситуация на соседних участках.

Так, 125-я стрелковая дивизия занимала по фронту еще более широкую полосу ‑ 40 км Таураге, Гауре, Скаудвиле и до Паграмантиса, прикрывая непосредственно шоссе. Отдельные ее подразделения были выдвинуты для наблюдения на рубеж Аукштупяй, Паюрис. Штаб дивизии располагался в 5 км юго-западнее Батакяй[45].

Й. Арвасявичус уточняет: «466-й стрелковый полк майора и 459-й гаубичный полк полковника вместе с зенитным дивизионом расположились западнее Таураге вдоль реки Юры. 657-й стрелковый полк майора укрепился южнее Таураге. 749-й стрелковый полк майора был оставлен в резерве командующего корпусом и дислоцировался в *Мишейкяйском и *Лапурвисском лесах. Дивизионы 414-го артиллерийского полка майора были приданы стрелковым полкам. Противотанковый дивизион контролировал железную и шоссейную дороги, соединяющие Тильзит и Таураге; разведывательный батальон находился на командном пункте дивизии»[46].

Приданный дивизии 51-й корпусной артиллерийский полк образовывал группу артиллерии дальнего действия. Однако плотность противотанковой обороны на участке была явно недостаточной – около трех орудий на километр фронта[47]. Для защиты от нападений с воздуха имелся всего один зенитный дивизион. Кроме того, маневр артиллерии был стеснен отсутствием средств тяги. В полосе дивизии находились долговременные и полевые оборонительные сооружения строившегося Шяуляйского укрепленного района, но их было еще очень мало.

Дальше от границы, в районе Кельме располагалась 202-я моторизованная дивизия. Район *Келме – Кражай и северо-западнее до Варняя и Ужвентиса с 19 июня заняла 9-я артиллерийская бригада со штабом в 1 км юго-восточнее Ужвентиса[48].

«Ее правофланговый 670-й противотанковый артиллерийский полк майора занял огневые позиции между озерами *Буржули и *Лукшта, а левофланговый 636-й полк подполковника оседлал Шяуляйский тракт и своим левым флангом упирался в реку Дубиса. Бригада создала здесь систему артиллерийских противотанковых районов в составе одного дивизиона каждый, находившихся в огневой связи между собой и эшелонированных в глубину»[49].

Рисунок 4

«К 20 июня полки бригады Полянского заняли и полностью оборудовали назначенные им районы обороны... По фронту участок каждого полка достигал 8 километров. Оборона строилась в два эшелона. В первом – дивизионы 76-мм пушек, во втором – дивизионы 85-мм зенитных орудий, подготовленных для стрельбы прямой наводкой… Выбрали позиции с хорошим сектором обстрела. Выслали боевое охранение.

В полку не хватало шанцевого инструмента, и Прокудин обратился за помощью к крестьянам ближайших литовских деревень. Крестьяне не только быстро собрали лопаты, кирки, топоры, но и сами помогли артиллеристам оборудовать орудийные окопы, наблюдательные пункты и укрытия для людей и техники.

Полк изготовился к бою. Единственное, что беспокоило Прокудина, ‑ это нехватка автотранспорта: 15 тракторов и автомашин на 68 орудий и пулеметную роту»[50].

Северо-западнее Шяуляя в районе Седа, Тришкяй, Тиркшляй располагалась 23-я танковая дивизия. Восточнее ее, в районе Грузджяй, Мяшкуйчяй, Шяуляй, перекрывая шоссе, находилась 28 танковая дивизия.

Наконец, 2-я танковая дивизия[XXI] из состава 3-го механизированного корпуса 11-й армии, также принимавшая активнейшее участие в боях на Шяуляйском направлении, располагалась в лагере под *Руклой[51] в 5 км юго-восточнее Ионавы.

В предполье находились также строительные и саперные части, занятые оборонным строительством, численностью более 60 тысяч человек, в том числе десять саперных батальонов, прибывшие с Дальнего Востока. Последние были полностью вооружены[52]. Александр Славинас, начальник 1-го отделения контрразведки Народного комиссариата государственной безопасности (НКГБ) Литвы, рассказывает: «В субботу 21 июня я находился в Паланге на границе. Я был поражен размахом проводимых работ, а главное количеством солдат в бумазейных, выгоревших, потрепанных гимнастерках. Это были стройбатальоны. Они строили укрепления из досок и песка, рыли окопы… В некоторых местах возводились более основательные укрепления, это были огневые точки из камня и бетона. Но их было очень мало»[53].

А. Ионин, дежуривший в субботу 21 июня в Таураге в штабе 106-го погранотряда, пишет: «Строители работали почти круглосуточно. Вчерашние штатские каменщики, плотники – многие из них уже пожилые – хорошо знали свое дело. По берегу Юры и ближе к границе быстро появлялись внушительные сооружения – доты, блиндажи, командные и наблюдательные пункты. Но объекты находились в стадии завершения и, естественно, не могли быть заполнены войсками. Самих стройбатовцев как серьезную военную силу принимать в расчет не приходилось. Вооруженные трехлинейками, наскоро прошедшие обучение по программе одиночного бойца, они были хорошими специалистами строительного дела, но вряд ли могли противостоять опытному, технически подготовленному противнику…»[54]

С немецкой стороны западнее шоссе Тильзит – Таураге дислоцировались входившие в состав 1-го армейского корпуса 11-я, 1-я, и 21-я пехотные дивизии. Непосредственно против поселка Сартининкай, где проходил стык наших 90-й и 125-й стрелковых дивизий, располагалась немецкая 21-я пехотная дивизия[55]. Западнее, в поселке *Коадьютен, ‑ 1-я пехотная дивизия, которая к ночи с 21-го на 22-е июня встала против *Акмонишек[56]. Еще западнее находилась 11-я пехотная дивизия (Рис. 2).

Напротив Таураге и юго-восточнее был исходный район 1-й танковой дивизии. Причем вся артиллерия 36-й мотопехотной дивизии и 1-й полк 269-й пехотной дивизии должны были подкрепить огнем танковую дивизию при ее атаке пограничных укреплений. Правее, рядом с 1-й танковой дивизией располагалась 6-я танковая дивизия и рядом с ней 269-я пехотная дивизия[57].

22 июня 1941 года

Первый день войны навсегда остался в памяти людей, достигших к тому времени сознательного возраста. Описание этого дня сохранилось в тысячах дневников, статей и книг. Многие события зафиксированы с минутной точностью.

Из за большого объема этот материал размещен на нескольких страницах: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11