Как заработать свои первые деньги?
Слушайте больше на Подкасте Михалыча для молодежи
Итак, несмотря на определенное распространение у представителей разных этносов Сибири ценностей западной цивилизации, для абсолютного большинства населения они не являются значимыми. Менталитет сибирских народов характеризуется чертами, доминирующими в восточных цивилизациях. Ядро ценностно-мотивационного комплекса составляет установка на повышение благосостояния не с помощью чисто рыночных механизмов, а в рамках устойчивого, сбалансированного развития многоукладной, смешанной экономики под эгидой государства.
Сосуществование в массовом сознании ориентаций на западные и восточные ценности при безусловном приоритете вторых выражает синтетический характер евразийского социокультурного типа. Конкретные комбинации ценностных ориентаций, конституирующие евразийский социокультурный тип нуждаются в специальном эмпирическом выделении и дальнейшем исследовании. Показательно, что столетия «рецидивирующей» в России вестернизации не привели к утверждению в массовом сознании населения Сибири примата европейских ценностей. Последние получили большее распространение в «верхах» русской культуры, тогда как структуры массовой практики столь же устойчиво воспроизводят традиционные для культур Азии ориентации.
Эмпирическое исследование реальности евразийской цивилизационной общности может проводиться как на абстрактно-общем, так и на конкретно-специфическом уровнях. Анализ распространенности западных и восточных ценностей выявляет эмпирическую представленность абстрактно-общих признаков евразийской цивилизации. Как указывалось выше, евразийский социокультурный синтез исторически мог реализовываться на различном этноландшафтном субстрате. Этнический субстрат российской цивилизации специфицирует тюрко-славянский синтез. Поэтому эмпирическое исследование конкретно-специфического содержания евразийского социокультурного синтеза должно выявить характеристики внутренней рефлексии его носителей на массовом уровне.
Структура межэтнической рефлексии народов Сибири в аспекте цивилизационной близости (общности) изучалась в рамках настоящего исследования через такие компоненты как чувства взаимной симпатии (антипатии), социальные дистанции, автостереотипы и гетеростереотипы, актуальность этнических традиций. Методом социологического опроса выявлялись мнения по данной теме представителей так называемых титульных этносов — хакасов, тувинцев, алтайцев, репрезентирующих тюркскую субцивилизацию, и представителей русских, проживающих в тех же республиках, репрезентирующих славянскую субцивилизацию российской евразийской цивилизации. Мерой цивилизационной общности принималась степень сходства мнений (показателей).
Анализ проявления дихотомии Запад – Восток в оценке набора специфических черт характера представителей того или иного этноса проводился путем выявления рыночных и нерыночных установок. Индикаторами рыночных установок выступали «ум», «расчетливость», «настойчивость», «дисциплинированность», «предприимчивость», «жадность» (рационально-волевые черты предпринимателя в обыденном массовом сознании) в сочетании с «трудолюбием». Слабая степень внимания к этим индикаторам интерпретировалась как иная, нерыночная трудовая установка.
Сводные данные ответов респондентов на вопрос анкеты «Какие черты характера присущи, по Вашему мнению, для большинства людей следующих национальностей — для титульной национальности Вашей республики; для русских?» представлены в таблице 4. Предлагаемые наборы из 16 черт характера русского и титульного этноса были одинаковы и располагались в том порядке, как представлены в таблице.
Анализ автостереотипов тюркских этносов — алтайцев, тувинцев и хакасов — показывает, если ранжировать черты характера по важности (% ответов), большую степень сходства стереотипов и, следовательно, общности между данными этносами в заданном семантическом поле «труд – рынок – мораль». На первых 8 местах отмечаются (по ниспадающей) такие черты характера своих народов, как «тяга к спиртному», «дружелюбие», «ум», «простодушие», «трудолюбие», «честность», «коллективизм», «хозяйственность» (у хакасов еще «бескорыстие»). Самыми нетипичными считают для себя тюрки Сибири «дисциплинированность», «настойчивость», «расчетливость», «предприимчивость» и «жадность» (последнее место в иерархии рангов). Как видим, «мы – образ» у них явно нерыночный, а традиционалисткий.
Автостереотипы русских в республиках Алтай, Тыва и Хакасия, во-первых, весьма схожи как в начале, так и в конце иерархии; во-вторых, схожи с автостереотипами тюрок; в-третьих, тоже нерыночные, но последнее свойство менее выражено, чем у алтайцев, тувинцев, хакасов. Так, русские в республиках Алтай и Тыва на 7–8 месте по степени важности отмечают для себя такую характерную черту, как «настойчивость», а русские в Хакасии на 6-е место поставили «предприимчивость» (в других регионах она средняя по важности, 9–10 ранг). Иначе говоря, рыночные черты характера в автостереотипах русских хотя и не являются ведущими, но выражены немного сильнее, чем в автостереотипах тюрок.
Судя по гетеростереотипам, тюрки считают русских людьми рыночного, предпринимательского типа: черте характера «расчетливость» они отводят первое (хакасы) или четвертое место (алтайцы и тувинцы), «предприимчивость» — третье (хакасы) или пятое (алтайцы и тувинцы). В первую восьмерку наиболее характерных для русских черт они включили «хозяйственность», «настойчивость» и «жадность» (8-й ранг). Такие же черты как «бескорыстие», «честность», «простодушие» занимают последние по важности места (впрочем, и в автостереотипах русских они в числе наименее характерных).
Русские же, отмечая в первую очередь коллективизм, дружелюбие, простодушие тюрок, невысоко оценивают в их характере черты предприимчивости, дисциплинированности, расчетливости, хозяйственности, т. е. те, которые можно отнести к рыночному типу. Заметна также определенная асимметрия в гетеростереотипах тувинцев и русских в Туве, значительная степень негативных черт в образе типичного тувинца в сознании русских. Это может быть свидетельством латентной напряженности в межличностных этнических отношениях в республике.
Для выявления симпатий и антипатий респондентам предлагалось ответить на вопрос о том, какие чувства они испытываете чаще всего к представителям разных народов с вариантами ответов: «симпатия (нравятся)», «никаких чувств», «антипатия (не нравятся»). В список включены народы славянской (русские, украинцы, белорусы), тюрко-монгольской субцивилизаций (алтайцы, буряты, казахи, монголы, тувинцы, турки, хакасы), чукчи — как представители арктической субцивилизации российской цивилизации, китайцы и японцы — соседние для народов Сибири цивилизации, представители западной цивилизации — англичане, немцы, французы и американцы, а также евреи, чеченцы и цыгане. Основной задачей было выявление степени взаимной комплиментарности славянских и тюрко-монгольских народов как показателя евразийской цивилизационной общности, в сравнении с субцивилизационной и межцивилизационной близостью (с западной, китайской, японской цивилизациями) и отчасти — межэтнической комплиментарности в регионах Сибири.
Таблица 4
Оценка респондентами черт характера, свойственных представителям разных национальностей, % к числу опрошенных
Автостереотипы
Гетеростереотипы
Черты
Русские в:
Русские об:
О русских:
характера
Алтайцы
Тувинцы
Хакасы
Респ. Алтай
Респ. Тыве
Респ.
Хакасии
алтайцах
тувинцах
хакасах
алтайцы
тувинцы
хакасы
Ум
60
75
71
72
68
69
42
34
52
66
69
73
Лень
34
36
42
42
47
46
44
75
40
35
18
36
Трудолюбие
55
66
65
54
66
58
39
22
50
55
74
57
Неумение трудиться
37
34
30
21
22
22
39
68
35
20
10
16
Коллективизм
49
48
44
38
32
42
60
64
55
35
44
35
Расчетливость
22
19
12
37
44
43
46
37
27
52
61
80
Жадность
16
12
10
26
33
22
36
30
23
40
44
46
Дружелюбие
68
76
79
71
55
61
51
39
62
48
45
39
Настойчивость
30
29
20
44
46
42
53
42
40
43
44
64
Бескорыстие
44
33
64
42
32
32
31
18
38
23
16
15
Тяга к спиртному
69
61
81
78
83
73
45
87
74
57
40
62
Дисциплинированность
25
30
25
19
19
16
17
10
26
25
40
23
Простодушие
68
63
79
51
47
53
50
38
56
33
28
24
Честность
57
59
72
33
21
32
26
7
41
21
32
16
Предприимчивость
19
18
9
38
39
51
24
29
22
50
52
71
Хозяйственность
53
57
42
47
55
47
44
25
39
50
68
59
Сводные данные ответов по позициям «симпатии» и «антипатии» приведены в таблице 5 (позиция «никаких чувств» опущена).
Тюркские народы — алтайцы, тувинцы и хакасы — с симпатией относятся к русским (русские вторые по рангу после самооценки, и лишь в Хакасии вторые-третьи вместе с японцами). Несколько ниже уровень комплиментарности русских к титульным тюркским народам — алтайцам, тувинцам, хакасам, но тоже достаточно заметный: в Хакасии к хакасам — 50% (второй ранг), в Республике Алтай — 43 (третий ранг), в Республике Тыва — 38% (шестой ранг). По-видимому, на русско-тувинские взаимные чувства продолжает оказывать влияние имевший место в Туве в начале 1990-х годов молодежный конфликт на бытовой почве, необоснованно представленный частью СМИ как межнациональный. Именно среди русской молодежи в Туве отмечается относительно невысокий процент симпатизантов к тувинцам (30%), в то время как среди лиц старшего поколения (50 и более лет) таковых больше половины (51%).
В целом же русские Сибири достаточно высоко комплиментарны к «ближним» тюркским этносам, с которыми имеют непосредственные контакты: хакасам, алтайцам, бурятам, казахам, несколько ниже — к тувинцам (что, скорее всего, ситуативно). Слабо выражены симпатии русских к «дальним» тюркам — туркам и монголам. При этом во всех обследованных республиках — Хакасии, Тыве и Алтае — процент симпатий русских к тюрко-монгольским народам растет, как правило, монотонно с возрастом. Аналогичная картина в отношениях тюрок к русским. То есть, русско-тюркская комплиментарность наиболее полно сохраняется в старших возрастных группах.
Как и следовало ожидать, субцивилизационные симпатии проявляются сильнее, чем цивилизационные, евразийские. Так, белорусы и украинцы по степени симпатий занимают у русских выше места, чем другие тюркские этносы (кроме титульных в республиках). Соответственно, симпатии хакасов, тувинцев, алтайцев более отчетливо выражены к другим тюркским народам, чем к белорусам и украинцам.
Что касается отношения к представителям других цивилизаций, то и среди русских, и среди тюрок очень высок уровень симпатий к японцам (второй – третий ранги), а из народов западной цивилизации — к французам (седьмой – восьмой ранги). Менее комплиментарно отношение русских и тюрок к англичанам и немцам и совсем незначительны симпатии к американцам и китайцам (за исключением тувинцев и русских в Туве). Если сравнивать ранги степени симпатий к разным народам у молодежи (16–30 лет), средних возрастов (31–50 лет) и пожилых (старше 50 лет), то у русской и тюркской молодежи в Хакасии, Туве и Горном Алтае заметен рост симпатий к народам западной цивилизации — англичанам, французам, немцам, американцам. Например, среди русских в Хакасии выразили симпатии к англичанам 39% молодых и 17% пожилых, к французам — соответственно 43 и 18%, к немцам — 43 и 29%, к американцам — 24 и 14%. Среди хакасов соответствующие доли таковы: к англичанам — 36 и 21%, к французам — 32 и 27%, к немцам — 31 и 43% (исключение из общего правила), к американцам — 27 и 20%.
При этом сдвиг симпатий в сторону Запада более заметен у русской молодежи, где французы, немцы, англичане по степени симпатий имеют зачастую более высокий ранг, чем в целом чаще контактирующие с ними титульные народы. В старших возрастных группах, сохраняется в целом низкий уровень симпатий к народам западной цивилизации, особенно к немцам и американцам.
Таблица 5
Чувства симпатии – антипатии к людям разных национальностей, % к числу опрошенных
Симпатии
Антипатии
Испытывают
Русские в:
Русские в:
чаще всего
Алтайцы
Тувинцы
Хакасы
Респ.
Респ.
Респ.
Алтайцы
Тувинцы
Хакасы
Респ.
Респ.
Респ.
к…
Алтай
Тыве
Хакасии
Алтай
Тыве
Хакасии
Алтайцам
88
44
53
43
33
27
0
1
0,5
10
1,5
0
Американцам
27
35
25
17
24
19
19
12
18
32
18
22
Англичанам
30
36
28
29
26
27
6
5
5
6
7
3
белорусам
24
19
30
38
44
41
4
4
4
4
4
3,0
бурятам
40
42
37
18
33
21
3
3
4
5
3
4
Евреям
24
19
29
15
20
19
17
11
13
24
22
18
казахам
44
36
44
26
25
20
12
3
1
7,5
4,5
7
китайцам
25
44
26
14
30
16
16
6
18
22
13
20
монголам
31
38
28
11
25
14
10
11
7
6
8
9
Немцам
27
27
35
36
26
38
14
9
7
11
15
7
русским
72
67
54
86
83
80
3
3
4
0
0
0
тувинцам
36
87
34
12
38
15
8
0
11
8
20
21
Туркам
32
38
33
15
16
12
4
3
6
6
14
13
украинцам
21
26
20
46
39
40
7
5
10
2
8,5
6
французам
33
37
30
40
33
31
2
4
2
1
2
1
хакасам
34
37
87
15
47
50
2
6
1
4
2
4
чеченцам
18
17
21
6
10
8
29
25
27
53
47
39
чукчам
24
28
29
14
26
19
5
6
7
9
9
8
цыганам
14
15
14
10
15
8
28
22
33
34
34
42
японцам
52
60
56
39
40
37
5
3
4
6
5
5
Для характеристики комплиментарности важен уровень не только симпатий, но и антипатий. Учитывая тот факт, что в нашем опросе степень антипатий фиксировалась долей ответов на прямой вопрос, можно полагать, что был зафиксирован нижний порог уровня антипатий. Как видно из данных таблицы 5, антипатии тюркских народов к русским и белорусам незначительны, немного выше они к украинцам. В свою очередь, русские везде не испытывают антипатий к хакасам и бурятам, нет особых антипатий и к алтайцам (лишь в самой Республике Алтай они заметны), но заметен уровень антипатий к тувинцам, туркам (особенно в Туве и Хакасии).
Таким образом, судя по показателям уровня взаимных симпатий и антипатий русского и тюркского населения Сибири, можно рассматривать эти уровни как индикаторы сохраняющейся евразийской цивилизационной общности.
Для выявления этнических предпочтений в исследовании использовались два индикатора: выбор народа в качестве образца для подражания в жизни (открытый вопрос в анкете) и укороченная шкала Богардуса по предпочтениям в выборе друга (подруги), партнера по работе, начальника по работе и руководителя республики.
Тюркские народы (алтайцы, хакасы, тувинцы) образцом для подражания в жизни считают в первую очередь японцев (треть опрошенных). Примерно столько же русских выбирают в качестве образца свой этнос (лишь русские в Хакасии уступили эту позицию выбора японцам и немцам — 22 и 29%), затем следуют японцы — 15–22%. В отношении других народов — образцов для подражания — единства взглядов нет. Хакасы относительно высоко ценят немцев (13%), тувинцы — русских и китайцев (10–11%), алтайцы — алтайцев и немцев (7–8%). Русские же в данное время не являются ведущим для тюрок образцом для подражания в жизни.
Зафиксированная в нашем исследовании высокая оценка японского этноса, даваемая представителями тюркских народов является фактом, значимым для понимания контура межэтнических отношений, складывающихся в Северной Евразии. Японцы выступают в качестве референтной группы, к которой тюркские группы испытывают ярко выраженную симпатию и рассматривают как образец для подражания. Как уже отмечалось, подобные характеристики межэтнической рефлексии являются признаками особого типа ассиметричных отношений, называемых отношениями социального заказа. Эти отношения проявляются в том, что подзаказный незамедлительно и некритически откликается на любые желания заказчика, который, между тем, как правило, не считается со своим более слабым партнером.
В рамках евразийского социокультурного синтеза такого рода ассиметрия отмечалась в отношениях между русскими, с одной стороны, и тюрками (а также украинцами), с другой. Именно так — в качестве подзаказной — часто воспринимается политика Москвы по отношению к Киеву или Казани.
В социально-психологическом плане представляет интерес цепочка предпочтений в межэтнических взаимодействиях, выстраивающаяся в результате современных этносоциальных процессов у народов Евразии. Крайним звеном цепи здесь выступает японский народ, который высоко оценивается тюрками. Последние благожелательно, терпимо относятся к русским, но не рассматривают их как образец для подражания. Русские, в свою очередь, комплиментарны по отношению к тюркам, но, как показал еще , социально-психологически достаточно зависимы от них. Возникает вопрос, какой же народ продолжает цепочку заказных отношений, незамедлительно и некритически откликается на любые желания русского этноса?
На наш взгляд, такой позитивный отклик на протяжении всей своей истории русский народ находил у скандинавских народов. Легендарное «призвание варягов» не было единичным историческим фактом. Шведский опыт был широко использован в проведенной Петром I реформе государственного управления. В настоящее время Финляндия предпринимает энергичные усилия по активизации общественной жизни финно-угорских народов России в рамках политики Европейского союза «Северное измерение».
Любопытно, что в последнее десятилетие живой интерес скандинавских стран к проблемам коренных народов Российского Севера корреспондирует явной заинтересованности Японии в судьбе аборигенов. Таким образом, в Северной Евразии в межэтнических отношениях выстраивается так называемое «кольцо заказа», которое последовательно включает японцев, тюрок, русских и скандинавов. Каждый из участников этого круга в силу сложившихся предпочтений готов откликнуться на желания референтного партнера.
Интровертность национальных характеров рассматриваемого кольца заказа определяет его информационную функцию (а экстравертность — определяла бы энергетическую). В этом кольце эффективно генерируется новая информация, но остро чувствуется потребность в энергичных действиях. Замкнутый в данном кольце процесс является стабилизирующим и эффективным, если генерируемая информация своевременно утилизуется. Таким образом, дефицит энергии и избыток информации представляют собой, по-видимому, две проблемы, эффективное решение которых стабилизирует рассматриваемый контур современных этносоциальных процессов у народов Евразии.
Для решения этих проблем особое значение имеет позиция Японии, дозированное влияние которой (возможно, опосредованно через Южную Корею и Китай) на тюркские народы Сибири и Средней Азии способно активизировать развитие Северной Евразии при сохранении стабильной геополитической обстановки. И, наоборот, логика контура рассматриваемого этносоциальных взаимодействий такова, что повышенная активность скандинавских государств (так называемый «обратный заказ») может инициировать деструктивный процесс эмоционального «вскипания» и «пробоя» всей системы. В результате субъектно детерминированная направленность этносоциальных процессов становится объективным фактором континентальной геополитики.
Что касается шкалы социальной дистанции (Богардуса), то по всем 4 позициям (выбор друга, партнера, начальника и руководителя власти) русские предпочитают обычно русского (45–55% опрошенных), а тюрки — людей своей национальности (30–45% опрошенных), затем следует у тех и других обычно ответ «любой национальности». Лишь в Туве русские отдают предпочтение (54%) тувинцу при выборе руководителя республики.
Следует отметить, что этноцентризм (предпочтение своего) несколько выше при выборе друга (подруги) и руководителя республик, чем по другим позициям. То есть наиболее значимыми для тюрок и русских в предпочтениях являются мотивы эмоционального и политического плана.
Показатели этнических предпочтений свидетельствуют о наличии определенного этноцентризма в сознании русских и тюркских этносов Сибири в настоящее. Этот этноцентризм может быть интерпретирован как проявление относительной этнической самодостаточности, чувства способности к самостоятельному решению проблем развития этнической общности, опираясь на собственный человеческий потенциал.
* В работе использованы материалы , , .
[1] См., например: , , Этносы Сибири в условиях современных реформ (Социологическая экспертиза). Новосибирск, 2003; Возможности цивилизационного подхода в этносоциологии // Гуманитарные науки в Сибири. — Новосибирск, 2003. — № 3.; Костюк В. Г. Слаяно-тюрко-монгольский синтез в евразийской цивилизации // Этносоциальные процессы в Сибири. — Новосибирск, 2003. — Вып. 5; Этносоциальные процессы в Сибири: Тематический сборник. Новосибирск, 2003. Вып. 5; Новосибирск, 2004. Вып. 6; , Российско-евразийское сознание как основа межэтнических отношений (на примере Ханты-Мансийского автономного округа) // ХХI век: на пути к единому человечеству?: Материалы международной конференции 27–30 мая 2003 г. — М.: Современные тетради, 2003; Новации в семейно-брачных отношениях в Туве и Хакасии в современных условиях // Гуманитарные науки в Сибири. — 2003. — №.1; Ценности семейно-брачных отношений в современных условиях у народов Тувы и Хакасии // Этносоциальные процессы в Сибири. Вып. 5. — Новосибирск, 2003; , Социальное самочувствие молодежи Сибири (международное исследование): Новосибирск и Новосибирская область. — Новосибирск, 2004; , Семейно-брачные отношения у народов Сибири: Проблемы, тенденции, перспективы. — Новосибирск, 2004; Исторические представления и национальная идентичность // Образ гуманитарных и социальных исследований в XX веке. — Новосибирск, 2004; Идея диалога в межкультурной коммуникации // Антропологические конфигурации современной философии. — М., 2004; Метисация северных этносов // Материалы международной научной конференции «Сохранение традиционной культуры коренных малочисленных народов Севера и проблемы устойчивого развития», г. Ханты-Мансийск, Россия. 23–26 июня 2003. — М.: 2004; Этническая идентичность как категория научного анализа и идеологического дискурса // VI Конгресс этнографов и антропологов России. — СПб., 2005; Категория этничности в этносоциологических и социально-антропологических исследованиях в России // Вестник НГУ: Серия «Философия». — 2005. — № 3; , Югра как регион Евразии: социологические исследования межконфессиональных отношений // Народы Евразии: культура и общество: Четвертый Международный Евразийский научный форум: Тезисы докладов и сообщений. — Астана, 2005; Метисация как фактор этнической и цивилизационной идентичности (на примере народностей Севера Югры) // VI Конгресс этнографов и антропологов России, Санкт-Петербург, 28 июня – 2 июля 2005 г. — СПб.: МАЭ РАН, 2005; , Удалова И. В. Влияние миграции на межэтнические отношения в Югре (по материалам социологических опросов) // Гуманитарные науки в Сибири. — Новосибирск. 2005. — № 3.
[2] См.: Возможности цивилизационного подхода в этносоциологии // Гуманитарные науки в Сибири. — 2003. — № 3.
[3] См.: Интернационализация в традиционном и современном обществах. — Новосибирск, 2000. — Гл. 2.
[4] См.: , Евразийство как социокультурный тип // Гуманитарные науки в Сибири. — Новосибирск, 2003. — № 3; Славяно-тюркское единство – основа евразийской цивилизации. // Гуманитарные науки в Сибири. — 2002. — № 1. Славяно-тюркско-монгольский синтез в евразийской цивилизации // Этносоциальные процессы в Сибири. — Новосибирск, 2003. — Вып. 5.
[5] О генетической концепции системного подхода см.: Социальная деятельность как система. — Новосибирск: Наука, 1981.
[6] От Атлантики до Урала (к предистории вопроса) // Новое литературное обозрение. — 2001. — № 52. (d).
[7] “Восток” и “Запад” в истории Старого Света // Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн. — М., 1993. — С. 24.
[8] Евразийцы // Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн. — М., 1993. — С. 294.
[9] Россия и Европа. — М., 1991. — С. 88–89.
[10] Подробнее о социокультурной интерпретации евразийства см.: , Евразийство как социокультурный тип // Гуманитарные науки в Сибири. — 2003. — № 3.
[11] Плутарх. Плутарх. О судьбе и доблести Александра. Речь первая // Плутарх. Моралии: Сочинения. — М. – Харьков, 1999. — С.587.
[12] Плутарх. Там же. — С. 601.
[13] , Александр Македонский и Восток. — М., 1980. — С. 335.
[14] Евразийство как система ценностей // Гуманитарные науки в Сибири. — Новосибирск, 2003. — № 3. — С. 27.
[15] См.: Александр Великий. Мечта о братстве народов. — Смоленск, 2001.
[16] Географические и геополитические основы евразийства // Он же. Континент Евразия. — М., 1997. — С.302.
[17] Общеевразийский национализм // Он же. История. Культура. Язык. — М., 1995. — С. 425.
[18] Интернационализм — это братство народов // http://bd. *****/report/cat/nation/of010907.
[19] См., в частности: , Семейно-брачные отношения у народов Сибири: Проблемы, тенденции, перспективы. — Новосибирск, 2004.
[20] Эти и другие негативные тенденции развития фиксируются в материалах государственной статистики, а также в экспертных и массовых социологических опросах населения. Из последних работ на эту тему см., например: Социальная многоликость Сибири в условиях общественных перемен. — Новосибирск, 2003; , , Этносы Сибири в условиях современных реформ. — Новосибирск, 2003.
[21] См.: http://www. *****/economic/index. htm;
[22] http://www. *****/socium/index. htm
[23] См.: Тува за 80 лет: Юбилейный статистический сборник. — Кызыл, 2001. — С. 49.
[24] См.: , Югра как регион Евразии: социологические исследования межконфессиональных отношений // Народы Евразии: культура и общество: Четвертый Международный Евразийский научный форум: Тезисы докладов и сообщений. — Астана, 2005.
* Примечание: в таблицах 2 и 3 за 1989, 1979 и 1970 гг. черточкой отмечены недостающие данные.
[25] Суверенитет и этническое самосознание: идеология и практика. — М., 1995. — С. 182.
[26] Более подробное обоснование цивилизационных дихотомий, а также выборки проведенного исследования см.: , , Этносы Сибири в условиях современных реформ: социологическая экспертиза. — Новосибирск, 2003.
|
Из за большого объема этот материал размещен на нескольких страницах:
1 2 3 |