Как заработать свои первые деньги?

Слушайте больше на Подкасте Михалыча для молодежи

ПО БЛАТУ.

Предисловие.

Эта история произошла со мной лет двадцать пять назад еще в застойные годы. Тогда свирепствовал тотальный дефицит на все. Нужные товары и продукты можно было получить, если выстоять длиннющую очередь в магазин. Не меньше затратишь времени, если тебе нужно приобрести билет на поезд или на самолет. Но существовали не гласные правила, когда любой товар можно было получить в обход всеобщей очереди, так сказать с заднего крыльца. Назовешь пароль или ключевую фразу – «я от Иван Иваныча», и все будет ОК! Конечно, хорошо, если ты лично знаком с этим «Иван Иванычем», то проблем не будет. Но чаще бывало так, что тебе просто давал рекомендацию кто-то из твоих друзей, лично знающий Самого. Ну, то есть, через вторые руки, а это не всегда срабатывало. Нужно было еще доказать, что и ты чем-то полезен тем людям, кто тебя рекомендовал. Образовывался круг полезных друзей. Такое сообщество помогало получить нужный товар или услугу друг другу, использовался принцип ты мне – я тебе! Или как в народе говорили – по блату.

На тот момент я десять лет проживал на Крайнем Севере в городе Заполярном и особым блатом не пользовался, просто мне нечего было предложить взамен. Был простым советским служащим, у которого за душой кроме обязанностей ничего не было. Моим местом службы была машиносчетная станция, где я работал электромехаником шестого разряда по обслуживанию вычислительной техники. Зарплата на тот момент у меня была триста двадцать – триста сорок рублей, что считалось хорошими деньгами по данной специальности. Больше получали только горняки на карьере. С такой зарплатой я без особых усилий мог два раза в год летать в среднюю полосу – весной и осенью. Делалось это не просто так, не из какой-то моей прихоти или показухи, мол, как живут люди на Севере – нет! Так делали почти все северяне, у которых росли маленькие дети. Просто мелкую детвору на летний период необходимо было вывозить в среднюю полосу России, чтобы они могли хорошо отдохнуть, набраться сил, для дальнейшей жизни за полярным кругом.

Если наши отпуска с женой совпадали, а это было не каждый год, то мы отправлялись всей семьей на Урал к родственникам, а по окончании отпуска все вместе возвращались домой. Но были годы, когда отпуск выпадал на зимние месяцы или по времени не совпадал с отпуском жены, тогда приходилось отдыхать раздельно, брать отгулы или «за свой счет», отвозить ребенка на лето к бабушкам, а осенью его забирать домой.

Когда в моей семье появился второй ребенок и опять девочка, случилось это в феврале месяце, то с отдыхом стало намного сложней. Жена не работала, сидела с маленькой дочерью дома. Забот заметно прибавилось и для меня. Днем я был занят на основной работе, а вечером и ночью помогал жене дома, об отдыхе приходилось мечтать только во сне. С маленьким ребенком ехать в отпуск было не реально, поэтому мы с женой решили на все лето отправить старшую дочь Ольгу к бабушкам на Урал в город Свердловск. Ну, а в конце летнего сезона я бы слетал за ней и забрал ее домой. Решение было совместным и ни у кого из нас не вызвало никаких вопросов. В начале лета я отвез дочь к бабушкам.

Моя мама и теща Валентина Петровна в то время еще не были на пенсии и поэтому Ольга, чаще всего находилась у двоюродной бабушки Лидии Петровны в деревне, сестры тещи. Там ей было вольготно и весело. Она сумела подружиться с местной ребятней и была заводилой в их играх. Со своими же родными бабушками общалась по выходным, когда те забирали ее к себе в город, либо сами навещали ее в деревне. Но для Ольги естественно было лучше находиться в селе, здесь было больше свободы, дети могли купаться, загорать, есть овощи и ягоды прямо с грядки или куста. В общем, такой отдых для детей являлся хорошим подспорьем. Прежде всего, закалялась иммунная система, дети набирались жизненных сил и потом дома меньше болели.

Прошло лето, наступил момент, когда нужно было забирать дочь домой на Север. На работе мне дали три дня за свой счет, чтобы я мог съездить за Ольгой. Билет на самолет в одну сторону у меня был куплен заранее, но вот на обратную дорогу, как я не старался, приобрести билет так и не смог. Теща меня заверила, что это не такая уж и проблема. Она пообещала, что через знакомых людей (читай по блату), сможет его приобрести.

Здесь я хочу немного остановиться на том, кем работала моя теща. Она являлась мастером закройщиком высшей квалификации. Нужно ли говорить, что эта специальность была очень востребованной в застойные годы. У нее в друзьях ходили (читай нужные люди) товароведы, завсклады, директоры магазинов и ресторанов. Она лично кроила одежду для артистов. Будучи на гастролях в Свердловске, ей делала заказы очень популярная тогда певица Эдита Пьеха. С такой тещей я был, как у Христа за пазухой. Мог ли я сомневаться, что она запросто достанет билет Свердловск - Мурманск? – конечно, нет! Круг ее знакомых разросся до такой степени, что она являлась тем «Иван Иванычем», с кем хотели дружить многие дамы, высокопоставленных мужей всего города.

Ну, да ладно об этом. Я не очень вдавался в подробности и не вникал в ее связи, мне было сказано: - Володя, не волнуйся, все будет в порядке! В порядке так в порядке мне легче, не надо думать о билете – уже хорошо! Я расслабился и получал удовольствие от единственного дня отпуска, который мне дали на работе, не считая то время, когда буду в дороге. Почти весь этот день я провел на балконе тещиной квартиры, пытаясь хоть немного загореть. Это не блажь, это реальность. Конец августа в Свердловске считается еще «бархатным сезоном». Выпадают такие жаркие дни, что южане могут позавидовать!

Но все когда-то кончается, закончился и мой краткосрочный отпуск. В последний день перед нашим отлетом теща куда-то звонила, находила нужных знакомых, в общем, налаживала цепочку - ты мне – я тебе. В конце часа звонков в ту и другую стороны она объявила мне:

- Ну, все, я с кем надо переговорила. Нам остается только наутро заказать такси в аэропорт и по дороге мы должны заехать по нужному адресу, прихватить администратора аэровокзала. Она все нам и устроит.

Сказано сделано. Я позвонил по телефону, заказал на пять утра такси и стал собираться в дорогу. Ольгиных вещей набралось много, на целый чемодан. Здесь оказались и новые вещи на вырост - подарки от всех бабушек, ну и все то, в чем она провела лето. Ладно бы только это, с одним чемоданом я бы справился, но подошла теща и передала трех литровую банку с вареньем из черной смородины. Объяснила, что это презент от тети Лиды, бабушкиной сестры, у которой и отдыхала дочь. Я вопросительно посмотрел на Валентину Петровну мол, – Как мне это нести? Опережая меня, теща заверила:

- Ничего, я помогу!

Не взять эту банку, значит обидеть тетю, а если взять, то проблемы начнутся у меня в дороге. Рук свободных не будет, а эта «шило», я имею в виду Ольгу, не будет сидеть спокойно, за ней самой нужен глаз - да глаз! Ну, в общем, теща меня уговорила. В дорогу она еще приготовила нам запеченную в духовке курочку, нажарила и напекла пирожков с капустой и яблоками, сам я купил немного помидор, огурчиков, бутылку минеральной воды и сосательных конфет.

На следующее утро нас разбудил не будильник, а Валентина Петровна, она так беспокоилась о нашей поездке, что практически не спала ночь. Я посмотрел на часы, они показывали только четыре утра, ну вроде бы все правильно – пора вставать, но так неохота. Я все понимал, а вот Ольга, не привыкшая так рано просыпаться, стала капризничать, и нам стоило не малых трудов, чтобы с ней договориться. Мы еще не успели попить чайку, как нам позвонили из службы такси, - Машина ждет Вас у подъезда. Теща сделала еще один звонок, сказав в трубку, что мы выезжаем. После этого мы все оделись и вышли.

На улице был полумрак, моросил мелкий дождь. Слышно было, как капли дождя шелестят по листве деревьев и шлепают по лужам. В свете уличных фонарей, весь асфальт казался сплошным мокрым зеркалом, в котором отражалось все, что находилось вокруг.

Мы быстро разместились в такси, на переднем сиденье села теща, Ольга и я устроились на задних креслах. Машина тронулась, нам еще предстояло заехать за нужным нам человеком. Валентина Петровна, как заправский штурман, руководила водителем и скоро мы остановились у высокой многоэтажки. У подъезда нас никто не встретил. Теща приоткрыла дверцу такси и посмотрела куда-то вверх. Из чистого любопытства я тоже выглянул, дом еще почти весь спал, желтым светом горели только несколько окошек на разных этажах. Теща, не дожидаясь моего вопроса, сказала:

- Нужно немного подождать, сейчас выйдет.

- А мы успеем в аэропорт, ведь через час у нас начинается регистрация, - стал немного нервничать я.

- Успеем, сейчас не такое большое движение, как днем. Минут за сорок доедем, - вмешался в наш разговор водитель.

Мы еще немного посидели, подождали. В образовавшейся тишине хорошо было слышно, как методично стучит счетчик в такси, отсчитывая мои денежки. Через пять минут теща не выдержала и вновь посмотрела на окна, они также светились желтым светом,

- Ну, что же она не спешит? Пора бы уже выйти…

Я тоже выглянул, но, не понимая, куда на какие окна смотреть, тихонько высказал свое предположение,

- Может мы не к тому дому подъехали?

- Володя, не говори ерунду, что я не знаю, где живет моя знакомая? – немного повышенным голосом ответила теща.

- Нет, это я так, просто – размышляю вслух, - стал оправдываться я.

В голове промелькнула мысль - теща тоже нервничает. По крайней мере, она никогда не позволяла себе говорить со мной на повышенных тонах.

- Ну, вы же ей, перед тем, как поехать звонили?

- Конечно, звонила! Она и есть тот администратор, ей в аэропорт на работу надо!

В воздухе повисла продолжительная пауза, которую опять прервала теща:

- Ну, идритвую… сколько же еще ждать? – и, как бы оправдываясь передо мной, - Вот свяжешься с неответственными людьми, окажется себе дороже.

После эти слов мне сразу стало понятно, на какой иерархической ступеньке находится данная личность, которую ждем. Мы еще посидели. Ольга, пригревшись возле меня, тихо спала. Лицо ее то было серьезным, то расплывалось в улыбке. Ей совсем ни к чему было знать, какие проблемы возникают у взрослых. Она отчетливо знала, что сегодня ей предстоит встреча с мамой и маленькой сестрой, другое ее не интересовало. Вероятно, во сне ей уже грезилась эта встреча.

Прошло минут пятнадцать, как мы ожидали нашу попутчицу, а та все не шла. Валентина Петровна со словами, - Подождите, сейчас приду, - вышла из машины, открыла зонтик и направилась к подъезду. Я внимательно следил за ее действиями и представлял, что сейчас будет? Мне рисовалась картина, как две женщины на повышенных тонах выясняют отношения. Но ничего такого я не произошло, еще не доходя до крыльца, дверь в подъезде отворилась и на пороге в распахнутом бежевом плаще появилась молодая женщина. Она быстренько сбежала по ступенькам вниз, они, прижавшись щеками, дружелюбно поприветствовали себя и весело разговаривая, направились к машине. Теща уступила свое место гостье, а сама села к нам на заднее сиденье. Незнакомка, повернувшись к нам в пол-оборота, поздоровалась со всеми и, как бы в оправдание за задержку:

- Вчера допоздна задержалась у подружки. День рожденья отмечали, - и уже, обращаясь ко мне, стараясь быть вежливой, - Это Вам надо лететь? – и не дожидаясь моего ответа, - Ваш самолет, когда улетает?..

Я был в полном удивлении, наивно полагая, что все вопросы о полете уже давно согласованы, что мне предстоит посадка в самолет и все. Пожав плечами, я выдавил из себя невнятное,

- Не знаю…

- Вы не знаете куда летите?

- Куда хочу улететь я знаю, но вот на какой рейс меня посадят… - я пожал плечами.

Она вопросительно посмотрела на мою тещу, та, оправдываясь за мое «не знаю», извиняющимся тоном:

- Нам надо в Мурманск улететь…

- В Мурманск, - переспросила незнакомка и стала размышлять вслух, - На северные направления проблем особых нет. Вот, если на Юг, то там труднее… Она отвернулась от нас, некоторое время сидела, что-то обдумывала, потом вновь повернулась и спросила:

- А прямой рейс на Мурманск когда?

- В обще-то мы всегда улетали на пять пятьдесят по Москве – Свердловск - Мурманск, - выдал я.

- А сейчас, что у нас со временем? Мои стоят, забыла завести, - она посмотрела на меня.

- Сейчас уже, - я попытался разглядеть стрелки на циферблате своих часов, но в темноте салона так и не смог. Меня выручил водитель:

- Без пяти шесть.

- Это по Свердловскому? – уточнила женщина.

- Ну, конечно да! Я по Московскому не езжу, - ответил таксист.

- Постойте, после вчерашнего я, что-то плохо соображаю. Мы еще успеваем на этот рейс, я имею ввиду на Архангельск? – не понятно к кому обращаясь, спросила наша спутница.

- А причем тут Архангельск? – в разбор полетов включилась теща.

- Ну, как же… Вы же на Мурманск через Архангельск летите – правильно?

- Я не знаю, - честно призналась Валентина Петровна и перевела взгляд на меня. Я кивнул головой.

- Ну, вот! А регистрацию объявляют на Архангельск. Так что тут все правильно, Вы меня не путайте, я сама запутаюсь. Она игриво улыбнулась и продолжила трудный подсчет. - Так, сейчас шесть часов, а вылет намечен без десяти восемь, ехать нам примерно час, - женщина задумалась, сделав нужные вычисления, выдала, - Ерунда, успеем!.. Отвернувшись от нас, она стала заниматься своими делами. Из сумочки достала расческу и через зеркало заднего вида поправила прическу, потом взяла помаду, свое маленькое зеркальце и подкрасила губы. Все это сложила обратно, опять повернулась к нам и без всякой на то причины объявила:

- Не волнуйтесь Вы так, все будет хорошо!..

На улице уже заметно посветлело. Дорога в аэропорт в эти рассветные часы была почти пустой. Мы ехали довольно быстро, по всему было видно, что таксист профессионал и хорошо знает этот маршрут. Поэтому нас практически никто не мог догнать, а сами мы постоянно обгоняли попутные машины. Изредка нам попадались встречные, у них уже не горел дальний свет, были включены только подфарники, это не слепило нашего водителя и не мешало нам быстро ехать. По дворникам на лобовом стекле, по их непрерывной работе, я заключил, что дождь не только не прекратился, а заметно усилился. В салоне нашей машины было тепло, установившееся молчание, располагало к дреме. Ольга лежала головой на моих коленях и тихо сопела. Я тоже откинулся головой на спинку кресла и попытался заснуть и, кажется, не надолго мне это удалось.

Очнулся оттого, что такси остановилось у дверей аэропорта Кольцово. В салоне все сразу засуетились. Бабушка будила внучку и пыталась надеть на нее курточку. Я же хорошенько потянулся, сбросил с себя сонное оцепенение, вышел из машины, наивно пологая, что и бабушка с внучкой выйдут быстро. Но у них, что-то не получалось, они по-прежнему копошились в машине. Меж тем водитель, не обращая внимания ни на кого, без лишней суеты делал свое дело. Он открыл багажник, взял наши вещи и уже шел в аэровокзал. За ним, еле поспевая, цокая своими каблучками по асфальту, семенила наша попутчица. Я же продолжал мокнуть под дождем, ожидая, когда из машины выйдут мои родственнички. Наконец они появились и мы, взявшись за руки, практически бегом устремились к зданию. Таксист с администратором уже дожидались нас здесь. Я хотел расплатиться с водителем, но Валентина Петровна опередила меня:

- Володя спрячь, вам с Ольгой они пригодятся в дороге, - она вручила таксисту, заранее приготовленные деньги. Мы поблагодарили его и распрощались. Я взял чемодан, мешок с продуктами и мы вошли в здание. Возглавляла шествие наша знакомая, она быстро определила стойку, за которой уже шла регистрация на Архангельск. Поставив нас в конец очереди, сказала теще:

- Подождите я сейчас, - и скрылась в лабиринтах аэровокзала.

В аэропорту, не смотря на ранний час, было многолюдно. Я еще подумал: - Ну, ладно я лечу домой, а эти-то куда?.. Конечно, понимал, что у всех свои дела. Многие летят на отдых, на улице «бархатный сезон», кто-то в командировки, кто-то в гости, а кто-то, как и мы – домой.

Толчея возле стойки регистрации постепенно редела и скоро мы оказались первыми, а нашей знакомой администраторши нигде не было видно. Я крутил головой, надеясь в толпе найти знакомое лицо, но все было тщетно – она растворилась. Пытаясь понять, в чем дело, обратился к теще?

- Валентина Петровна, ну и что?..

- Володя, все нормально. Сейчас переоденется и подойдет.

- Что-то я стал сомневаться, не подстава ли это?..

- Что ты, типун тебе на язык! Это знакомая, очень хорошей моей приятельницы, кстати, адвоката! Она если что?.. Теща сжала губы и указательным пальцем потрясла в воздухе.

- Если, что? – пытался я добиться ответа, и сам же продолжил, - Если я сегодня не улечу, то у меня на работе проблемы будут.

- Володечка, не надо сейчас об этом. Я думаю, все будет хорошо.

- Хотелось бы верить…

Мы уже около пяти минут стояли у стойки одни, не продвигаясь ни взад, ни вперед. Таким своим поведением привлекли внимание контролера у стойки регистрации:

- Мужчина, Вы летите на этом рейсе?

- В общем-то, хотелось бы, - уклончиво ответил я.

- Ну, так в чем дело? – давайте сюда ваши билеты.

Стюардесса протянула ладонь, а взглядом предложила поставить мои вещи на весы. Я из всех сил изображал, что жду кого-то из опаздывающих.

- Ну, что же вы мужчина? Регистрация заканчивается…

- Сейчас, сейчас, еще минуточку подождите, - поднявшись на цыпочки, старался разглядеть в толпе ту единственную, которая в нашем положении была спасительной соломинкой. Диктор по аэровокзалу объявила посадку на наш рейс. Ольга до той поры стоявшая спокойно, стала дергать меня за подол куртки:

- Пап, а пап, когда мы пойдем садиться в самолет?

- Это ты не у меня, у бабушки спроси, - не глядя на тещу, буркнул я.

В это время к стойке с той стороны, переодевшись в фирменный костюм аэрофлота, с нагрудной табличкой «администратор аэропорта», подошла наша попутчица по такси. Они о чем-то переговорили с контролером и она подошла к нам:

- Ни когда не думала, что северные направления бывают так загружены! На этот рейс уже зарегистрировали четверых лишних пассажиров.

- Как это? – пыталась уяснить теща.

- А вот так! Прошлый рейс на Архангельск ушел переполненным, четверых не могли разместить, отложили на этот рейс.

- Что, и такое бывает?

- Хм, - ухмыльнулась администратор, - Еще и не такое бывает!

- А нам-то, что делать? – спросил я.

- Подождите, не спешите. Со стюардессами бесполезно говорить, они люди подневольные, здесь нужно с экипажем договариваться. Командира корабля я знаю, он местный, Свердловский. Попробую через него.

- А нам-то, что делать? – теперь уже теща искала выход в сложившейся ситуации.

- Вы-то, что волнуетесь, вам все равно никуда лететь не надо! – пыталась пошутить наша знакомая.

- Как это что! Я не за себя волнуюсь, за зятя. Ему завтра на работу выходить…

- Да не нервничайте так, все уладим. Все улетим, куда надо! – она улыбнулась и дружески похлопала Ольгу по плечу, - Правда малыш!

- Я не малыш, я Оля Туманенко! – гордо ответила дочь.

- Тем более Олечка! Все будет нормально – правда же? – она пыталась заглянуть ей в глаза, но та отвернулась и прижалась ко мне.

- Ладно, берите ваши чемоданы и пошлите за мной.

- Пап, куда мы идем?

- Оля, я не знаю! Будем думать, что тетя знает!

Я намеренно сказал громко, чтобы и теща, и администраторша это слышали. Наша знакомая обернулась, сверкнула своими глазами, цокнула языком, покачала головой, как будь-то я, был виноват во всей этой кутерьме, ничего не сказала и только прибавила шагу.

Через служебный вход мы вошли в посадочный терминал и подошли к магнитной рамке. Я поставил чемодан и сумку на движущую дорожку, а сам пошел через ворота. Как назло они зазвенели. Из карманов достал мелочь и ключи, с руки снял часы с браслетом, выложил все это в тарелку на столе и повторил свой маневр. На этот раз все прошло нормально, рамка не зазвенела, но контролер за монитором обратил внимание на мешок:

- Что у Вас в банке?

Не успел я и рта открыть, как теща за меня уже все сказала:

- Там у нас варенье смородиновое. Детям на Север витамины везем.

- Покажите…

Из пакета я достал банку, открыл полиэтиленовую крышку, пальцем зацепил варенье и показательно облизал его. Мужчина улыбнулся и пропустил нас. Валентина Петровна, до этого наблюдавшая за моими манипуляциями, тоже решила пройти через магнитные ворота. Она положила свою сумочку на стол для досмотра и уже вступила на резиновый коврик рамки. Все это заметила наша сопровождающая и с каким-то раздражением в голосе произнесла:

- Вам-то это зачем, Вы же не летите!? – она всплеснула руками, - Ну я просто не знаю…

- Так я думала, что всем надо, - растерянно оправдывалась теща.

Эту заминку заметил контролер:

- Женщина, а Вы, что делаете на посадке? Это ваша девочка?

- Это моя внучка я… - она замялась, не находя нужного объяснения.

Ее выручила администраторша:

- Эти люди со мной, - она улыбнулась контролеру, взяла Ольгу за руку и, не оборачиваясь, пошла дальше.

Мы гуськом направились за ней. Спустились по ступенькам вниз и оказались в большом зале ожидания. Он примыкал к основному зданию, но располагался уже на уровне бетонки аэродрома. Зал выступал вперед большим полукругом. Высокие потолки и огромные стеклянные рамы по всему периметру оставляли ощущение прозрачности. Из него хорошо просматривалась вся панорама взлетного поля. Внизу у основания рам стояли небольшие сиденья, рассчитанные на одного - двух человек. Доступ к рамам преграждали поручни из блестящего металла. С двух разных сторон зала находились двери, возле которых стояли стюардессы, обеспечивающие порядок выхода на поле аэродрома. Над дверями висело электронное табло. Цифрами и буквами на нем светились города и номера рейсов. В зале уже находилось человек двести народу, почти все они стояли, ожидая посадки в автобусы. Мы подошли к одному из выходов с номером своего рейса. Наша сопровождающая о чем-то поговорила со стюардессой, нам же объявила:

- Сейчас подадут автобус и мы поедем к самолету.

Пока мы с бабушкой пытались найти место, куда можно поставить наши вещи и самим присесть, Ольга, оставшаяся на некоторое время без присмотра, юркнула в толпу и растворилась в ней. Валентина Петровна первой заметила, что внучки рядом нет, забила тревогу:

- Оля! Олечка, где ты? Оленька иди сюда…

Людской толпа, заполнившая зал, напоминала большой пчелиный рой, он заглушал все слова, дочь ее не слышала, и не отзывалась. Я оставил тещу возле чемодана и сам кинулся искать Ольгу. Прошел в зал досмотра и глазами обшарил его. Там было пустынно, вернулся назад и, продираясь сквозь толпу пассажиров, прошел почти по всему периметру зала ожидания. Немного не доходя до соседнего выхода, увидел знакомый силуэт дочери. Ребенок стоял лицом к стеклу и, что-то рассматривал снаружи. Я потянул ее за рукав куртки, Ольга обернулась, увидела меня и возбужденным, радостным голосом воскликнула:

- Папа, там самолетик сейчас улетел! Я сама видела…

- Какой еще самолетик? – нервно отреагировал я, - А, если бы я в этом самолете был, а ты бы здесь стояла, что тогда?..

Дочь, моргая длинными ресницами, смотрела на меня невинным взглядом, искренне не понимая, за что ее ругают:

- Ты, почему убежала от нас - а? Бабушка волнуется, я с ног сбился, ищу! А если бы ты потерялась, что тогда?..

Дочь молчала, как партизан, я взял ее за капюшон куртки и, толкая перед собой, направился к теще, изредка высказывая, дочери свое недовольство:

- Бегаешь тут за тобой ищешь, а она - самолетики рассматривает?! Давай быстрей, шевели «ерундой», а то наш самолет без нас улетит.

Мы подошли к бабушке, та не скрывала своей радости, обхватила внучку за плечи, прижала к себе и стала на ушко, что-то выговаривать ей.

Двери с нашей стороны уже были открыты, народ быстро выходил на улицу и садился в подъехавший автобус. Мы взяли свои вещи и тоже пошли на посадку. На улице по-прежнему моросил мелкий, занудный дождик. Я посмотрел вверх на небо с надеждой увидеть в нем просветы для солнца, но их не было. Серые облака так низко нависли над взлетной полосой, что я невольно подумал, - А летная ли это погода? Возможно ли в такую погоду вообще летать? Шедший рядом мужчина, как бы читая мои мысли, вслух произнес:

- Это ерунда, сейчас летают в любую погоду, лишь бы не было грозы! Взлет и посадку они могут делать и по приборам! – он посмотрел на меня и улыбнулся.

Я улыбнулся ему в ответ, но ничего не сказал. В мозгах у меня были другие мысли, - Можем ли мы без билетов вообще куда-то улететь? Мы сели в автобус, он был большой и состоял из двух частей, соединенных меж собой «гармошкой». Людей было много, но все вошли. Мы затиснулись последними, в голове промелькнула мысль: - Все мы здесь, как сельди в бочке. Тот же мужик стоял рядом со мной и опять попытался заговорить:

- Ерунда, в тесноте, да не в обиде!

Отвечать я опять не стал, и так все было понятно. Меня больше беспокоило, когда будут выходить, чтобы Ольгу не затоптали. Я отставил чемодан к стенке автобуса, отдал бабушке мешок и взял дочь на руки. В голове крутилось слово, сказанное мужиком – «ерунда». Для кого-то конечно ерунда, чего ему бояться, у него наверняка есть билет, а у меня с этим проблемы, поэтому – «ерунда» - ерунде рознь!

Автобус остановился возле серебристого лайнера, по надписи возле кабины пилотов я прочитал - Ту-134. В общем-то, я знал эту марку – самолет - труженик, мне не раз доводилось летал на нем. «Тушка» или Туполев по фамилии главного конструктора, так ласково звал их народ, они обычно обслуживали местные авиалинии.

Мы с Ольгой первые вышли из автобуса, я поставил дочь на землю и стал ждать, когда все выйдут. Торопиться нам было некуда, все равно нужно было ждать, когда билетные пассажиры пройдут вторичный контроль и рассядутся по своим местам в самолете. Вышла и наша администратор, за ней кряхтя, сошла теща, она с трудом вынесла наш чемодан и сумку. Я знал, что у Валентины Петровны болят все суставы и на руках, и на ногах, сказывался застарелый полиартрит. Поэтому постарался быстро перехватить у нее наш скарб. Дочь опять почувствовала слабину и рванула к трапу самолета. Ей не раз приходилось летать на этих железных птицах, поэтому она уже знала, что к чему. Бабушка пыталась ее догнать, но где там, резвости у маленькой было значительно больше. Она сумела через толпу протиснуться на трап и уже с верхних ступенек махала нам рукой. Контролирующая процесс посадки стюардесса зычным голосом пыталась выяснить:

- Граждане, чей это ребенок?

Бабушка доковыляла до трапа и снизу пыталась оправдаться:

- Это наш, наш ребенок! Господи, как мне его забрать?

Контролер попыталась выручить бабулю и предложила:

- Товарищи, пропустите пожилую женщину без очереди, у нее уже ребенок в самолете.

Но, где там! Пассажиры плотной стеной стояли у трапа, пробиться через них не было никакой возможности. Да и бабушка не очень стремилась, понимая, что без билета ее все равно никто на борт не пустит. Подошел я и встал рядом с тещей. Валентина Петровна раскрыла зонтик и из-под него смотрела на трап, где находилась дочь. К Ольге подошла наша знакомая администраторша и завела ее внутрь.

- Слушай, Володя, ну и «шило» ваша дочь! Глазом не успела моргнуть, как она уже в самолете!

- Эту «шилу» надо на привязи держать, иначе все равно убежит! Уж я-то знаю…

- Как нам ее оттуда позвать? Может, ты пройдешь, заберешь?..

- Ага, так меня и пропустили! - желая разрядить обстановку решил пошутить, - Ничего с ней не сделается, из самолета не сбежит!

- Володя, она же еще маленькая, всякое может быть!

- А, что Вы предлагаете – «зайцем» пролезть!?

- Ну, я не знаю…

- Вы лучше мне скажите, что эта ваша знакомая сказала?

- А, что она сказала, – Надо ждать экипаж. Только командир может принять решение.

- А они, что не в самолете?

- Видимо, нет!

Теща отвечала на мои вопросы с неохотой, чувствовалось, что сейчас ее занимало другое, - Ты мне лучше скажи с Ольгой, что делать?

- Что делать, что делать – пусть летит одна, видите какая шустрая – долетит!..

- Володя, я серьезно спрашиваю…

В это время в проеме входных дверей показалась Ольга, она оттуда кричала нам:

- Папа, иди сюда! Папа, иди сюда!

Посадка уже подходила к концу, на трапе оставалось несколько человек. Призыв дочери не остался не замеченным, стюардесса вновь обратилась к пассажирам:

- Граждане, чья это девочка!

- Это наша, наша, - откликнулась Валентина Петровна.

- Чего ж Вы не следите за ней?

- Да вот так получилось, - пыталась оправдаться теща и, уже обращаясь к внучке, - Оленька, деточка иди сюда к нам!

Но Ольга и не думала спускаться, она настойчиво повторила свой призыв:

- Папа, иди сюда быстрей!

- Ага, сщаз, разбежался, - буркнул я себе под нос и уже громко добавил, - Оля спускайся к нам, мы еще контролера не прошли. Давай, быстрей и без разговоров.

Ольга, держась за поручень, потихоньку стала идти вниз. Уже находясь возле нас, с претензией в голосе сказала:

- Папа, ну, что же ты не шел? Я уже в самолетике была…

Взяв дочь за руку, стащил ее с трапа, передал бабушке, и тихо на ушко дочери сказал:

- Оля, помолчи, без тебя тошно…

Возле трапа, кроме нас уже больше никого не было, и стюардесса обратилась к нам:

- Ну, что же вы не проходите – проходите. Не заставляйте меня мокнуть под дождем.

Ольга, повинуясь ее призыву, тут же дернула тещу за руку:

- Бабушка, отпусти меня, - и, глядя на меня, - Папа, пошли скорей, а то самолет без нас улетит.

Я виновато опустил голову и выдавил из себя:

- А у нас билетов нет!

В это время к, проверяющей посадочные талоны стюардессе, спустилась наша администраторша. Они о чем-то меж собой переговорили, нам передали, что б мы подождали здесь возле трапа, а сами они поднялись в салон.

С неба продолжал сыпать мелкий дождь. Валентина Петровна с внучкой стояла под зонтиком, я же мок просто так. Вокруг самолета крутились какие-то люди в фирменных комбинезонах, наверняка из обслуживающего персонала аэропорта. Они без суеты готовили борт к вылету. К носу лайнера подъехала большая грузовая машина, похожая на фургон. Из нее вышел человек, открыл заднюю дверь грузовой будки. С помощью каких-то рычагов, расположенных возле кабины автомобиля, поднял эту будку на высоту второго входного люка. Я понял, что привезли багаж пассажиров, сейчас будут перегружать его в грузовой отсек «Тушки». С другой стороны от нашего Ту-134 отъехал топливозаправщик, вероятно уже заправивший наш лайнер. Все шло своим чередом, а мы все стояли, как три тополя на плющихе, мокли под дождем и ждали своей участи. От нечего делать посмотрел на часы – без пяти восемь! По расписанию мы должны были уже, как пять минут быть в воздухе! А мы по-прежнему стояли у трапа самолета, мокли под дождем и ждали с «моря погоду». Ольге первой надоело это бесполезное стояние, она вывернулась из бабушкиных рук и начала своими резиновыми сапожками мерить лужи. В начале она делала это осторожно, с какой-то опаской, все время, поглядывая на нас. Мы тоже наблюдали за ней, говоря, чтобы далеко не уходила. Она осмотрела все, прилегающие к трапу лужи, поняла, что они не глубокие и стала резво бегать по ним. Все наши уговоры, - Оля осторожно! Оля не бегай! – она игнорировала, и наступил закономерный финал. Запнувшись за какой-то шланг, она упала! Упала плашмя на мокрый и грязный асфальт. Я тут же подбежал, схватил ее за шиворот и, как нашкодившего котенка, притащил к бабушке, при этом выражая свое полное негодование:

- Это, что за ребенок такой?! У меня просто зла не хватает! Ты посмотри на себя? На кого ты похожа? - выплескивал все свое недовольство на дочери, накопившееся за весь сегодняшний день.

Ольга, скорей от обиды, а не от ушибов, зашлась в неутешительном реве. Теща, как могла, успокаивала внучку. При этом доставалось и мне:

- Володя, Володя! Спокойно… Это же ребенок… Ну, нельзя же так! Ну, с кем не бывает?!

- Я тебя здесь, у бабушки оставлю, к маме не повезу!.. Будешь знать, как беспорядки нарушать! – продолжало вырываться из меня. Последнее я и сам не понял, что сказал. Настолько был во взвинченном состоянии. Теща, спасибо ей, уже обтирала внучку своим носовым платком, при этом приговаривая:

- Сейчас мы все исправим, и не надо папе нервничать, мы все сделаем сами…

- Ага, сами! Колготки-то все равно мокрые и грязные! – не унимался я.

- Ну, и что! Вы их в самолете замените – правда, Олечка.

Дочь постепенно успокоилась, а с ней и мой негативный всплеск эмоций. Я даже предложил теще свой носовой платок, чтобы она привела ребенка в порядок.

Неожиданно на большой скорости подлетели Жигули, они резко развернулись и из них вышли три человека в форме летчиков. Они быстро направились к трапу. Двое из них проскочили нас, как будь-то, никого и не было, а третий член экипажа на секунду возле нас задержался:

- Кто такие, почему не заходим?

- А я мы это вот, - начал я невразумительно объяснять и рукой показал на входной люк.

- Что, там не пускают? – перевел он мои мычания.

- Да! – лаконично, но правильно ответил я.

Он обогнал нас и рукой показал, дескать, пошли за мной. Я взял чемодан, мешок с нашей провизией и стал подниматься по трапу, теща шла сзади и вела Ольгу. Наш летчик зашел внутрь, там его уже ждала наша знакомая и стюардессы. Он слушал доклад своего экипажа и, как только узнал о перегрузе в сто пятьдесят килограмм и о четырех лишних пассажирах с предыдущего рейса. Реакция его была однозначна, он высунул свою ладонь за дверь, тем самым, показывая нам – СТОП! Мы встали, как вкопанные. Я, молча про себя, выругался и сплюнул на бетонку аэродрома. В мозгах промелькнуло, - Ну, все – приплыли! Сушите весла господа! Внутри еще о чем-то спорили или говорили на повышенных тонах. Призрачная надежда на командира корабля рушилась на глазах. Он яростно отстаивал свою точку зрения, ему же пытались доказать, что и не с таким перегрузом летали. В конце концов он сдался, сделал нам отмашку рукой, а на словах произнес:

- А хрен с ним – заходите! Все когда-то в первый раз! - и пошел в пилотскую кабину.

После этих слов мне стало, как-то не по себе, что мы – подопытные кролики, что ли? И на нас будут испытывать возможности лайнера?! Вышедшая из самолета наша знакомая подбодрила нас:

- Все, проходите в салон, вас там разместят, я все уладила, не волнуйтесь, все будет хорошо.

Теща, все это время крепко державшая Ольгу за руку, уже сделала шаг, чтобы тоже пройти на борт самолета, но ее резко одернула администраторша:

- Господи, Вы то еще куда?

- Я только зайду, попрощаюсь.

- Валентина Петровна, а раньше Вы не могли проститься? Самолет и так уже задержался с вылетом! Все, се, се, все пошлите уже отсюда.

Теща не отпускала Ольгу, на ходу успевала почмокивать ее в щеку и приговаривала:

- Оленька, папу золотце слушай, маме привет передавай, будь хорошей девочкой…

Стюардессе стоило трудов, оторвать Ольгину руку от бабушки и почти силой втащить ребенка в салон. Теща еще вдогонку успевала давать нам свои наставления:

- Володя, Галочке привет, поцелуй ее там за меня. Живите дружно, я на тебя надеюсь. Ну, все с Богом, до свидания…

Она продолжала стоять на трапе, махала нам рукой и незаметно смахивала слезу.

Уже находясь на борту самолета, когда за нами закрыли входную дверь, я невольно выдохнул и про себя воздал хвалу Всевышнему, - Фу-у, ну, Слава Богу - можно расслабиться. Теперь уже точно нас не выгонят и на этом наши мучения закончились!

О, как я ошибался!..

Мы с Ольгой стояли в предбаннике, оба были промокшие от дождя, а кое-кто из нас был еще и не совсем чистый. Стюардессы переговаривались меж собой, пытаясь понять, где и как разместить нас с дочерью. Но вот одна из них обратилась ко мне и предложила:

- Девочку я попробую пристроить у кого-нибудь из пассажиров на коленях, а Вам придется пройти в другую сторону, поближе к кабине пилотов.

Я пожал плечами, выбора у меня не было:

- Как скажите. Но я хочу предупредить, что дочь промокла под дождем и вряд ли кому-то из пассажиров захочется брать ее на колени…

- Вы не беспокойтесь, мы снимем курточку и все устроим, - и она, улыбаясь, обратилась к дочери:

- Как тебя звать маленькая?

- Я не маленькая – я Оля Туманенко, - в своем репертуаре ответила дочь.

- Хорошо Оленька, давай сейчас снимем куртку, мы с тобой пройдем в салон, я тебе покажу самолет. При этом проводница уже расстегивала верхнюю одежду, снимала мокрую куртку, а сама продолжала «заговаривать дочери зубы», - Мы пройдем в салон, я познакомлю тебя с пассажирами…

Ольга, как жертвенная мышка, глядя на тетю, как на удава, покорно подчинялась ее неторопливым действиям. Я тоже подбадривал дочь:

Оля, там тебе будет хорошо, там тебя никто не обидит.

- А ты, папа, куда пойдешь?

- А я буду рядом, вон за той занавеской, - рукой я показал в сторону пилотской кабины.

Ольга была не из робких детей и, если к ней правильно найти подход, то с ней можно было обо всем договориться.

- Ладно, - дочь кивнула мне головой и они, взявшись со стюардессой за руки, скрылись в пассажирском салоне.

В это время заработали двигатели самолета, летчики начали предполетную проверку всех систем. Ну, а мне было интересно, куда повели мою дочь, я на минутку заглянул за занавеску. Там оказалась другая жизнь, я сразу ощутил тепло, после холодной и дождливой улицы, это обстоятельство не могло меня не радовать. Люди налаживали свой быт в салоне, снимали с себя верхнюю одежду, распихивали по полкам ручную кладь, поудобней устраивались в креслах, а кто-то, закрыв глаза уже медитировал.

От этой идиллии меня оторвала другая проводница, она передала мне Ольгину куртку и жестом показала следовать за ней. Я взял свои вещи и пошел следом. Мы прошли пищевой блок и оказались в грузовом отсеке. Узкий проход по левой и правой сторонам фюзеляжа находились стеллажи, доверху заставленные пассажирским багажом. Впереди по ходу была массивная дверь с небольшим «глазком», за ней располагалась кабина летчиков. Моя сопровождающая остановилась возле запасного выхода, через который грузили пассажирский багаж, и показала мне на откидное сиденье, прикрепленное к боковой стенке стеллажа с правой стороны. Мои вещи разрешила поставить на полки там, где найду свободное место. Она быстро объяснила мне, чтобы я здесь ни к чему не прикасался и ничего бы не трогал ни руками, ни ногами. Сама быстро вернулась обратно. Почти сразу из динамиков послышалась приветственная речь стюардессы и ее команда - «пристегнуть ремни» и приготовиться к взлету.

В грузовом отсеке было прохладно, сказывалось то обстоятельство, что совсем недавно запасная дверь была открыта настежь – грузили багаж. В такой обстановке мне совсем не хотелось снимать свою куртку, она хоть и мокрая, но в ней все же было теплей. Я нашел свободное место на полках, поставил чемодан, мешок, на них положил Ольгину куртку и стал осматривать свое «пассажирское кресло». Оно располагалось в нише площадью метр, на метр и было обычным откидным сиденьем, которое можно встретить в проходе купейных вагонов. Ни какого окошечка, в виде иллюминатора здесь не было. Возле сиденья на полу находились какие-то рычаги, похожие на автомобильные педали, прямо перед глазами на стене была выведено несколько тумблеров и каких-то лампочек. Над головой была закреплена дюралевая ручка. Я сел на сиденье и попробовал его на прочность, оно немного пружинило, но вполне выдерживало мой вес. Страховочных ремней я не нашел, видимо они здесь и не были предусмотрены.

Самолет в это время уже рулил по взлетной полосе, делая какие то маневры. Потом он остановился, турбины взревели на полную мощь, фюзеляж весь задрожал так, что в соседнем отсеке зазвенела посуда. Меня тоже стало трясти и, чтобы не слететь с сиденья я ухватился за ручку над головой. Самолет еще немного подрожал и, как бегун на короткие дистанции, резко дернулся вперед, стал набирать скорость. Меня прижало спиной к стеллажам, щеки стало натягивать на уши, а мои внутренности прилипли к позвоночнику. Буквально через пару секунд нос самолета подняло вверх, сразу перестало трясти, но зато мои ноги оказались на уровне головы. Еще через несколько секунд самолет стало кренить на левый борт, в голову полезли разные не хорошие мысли, - Уж не внештатная ли это ситуация? И, что мне в таком случае делать? Сиденье подо мной тоже наклонилось и, чтобы не свалиться, я второй рукой ухватился за него. Прошло еще несколько секунд, пилоты выровняли самолет, вероятно, они осуществляли какой-то только им понятный маневр. У меня отлегло на сердце, я облегченно выдохнул. Самолет по-прежнему набирал высоту. Напряжение, в котором я находился все это время, постепенно стало сходить на нет.

Прошло минут двадцать, все пришло в норму. Ноги заняли свое привычное место там, где им и положено быть. Шум от турбин заметно снизился, они ровно гудели, а это означало, что мы набрали расчетную высоту. В динамиках опять раздался голос бортпроводницы, она сообщила, что мы летим на высоте девять тысяч пятьсот метров, температура за бортом минус тридцать пять градусов, расчетное время в пути три часа. Так же она сказала, что всем желающим на бору будут предоставлены прохладительные напитки, а позже будет предложен завтрак. Последнее меня очень заинтересовало, - вхожу ли я в то число, кому предоставят завтрак?

Это был не праздный вопрос, потому как в желудке у меня со вчерашнего вечера не было ничего, кроме собственного языка.

Между тем в грузовом отсеке становилось все прохладней и прохладней, видимо сказывался тот минус за бортом. Мокрая голова мерзла, куртка на мне стала более жесткой и при каждом моем движении хрустела. Ручка над головой покрылась инеем, а изо рта шел заметный пар. Невольно подумалось, - Другим пассажирам тоже так холодно? Или это только здесь такой дубак!? Сам же себя успокоил, это я здесь один, как перст, а там их человек восемьдесят, а то и больше, если что – надышат!

Вдруг возле меня прошла стюардесса с подносом, остановилась возле пилотской кабины, нажала какую-то кнопку и назвала пароль. В дверях открылся «глазок», в него кто-то посмотрел, проводница повторила только им знакомую фразу. Дверь в кабину приоткрылась, она передала туда поднос, и так же быстро вернулась в кухонный отсек. Все произошло настолько быстро, что я и рта не успел открыть. Она возникла из ниоткуда, птицей пролетела возле меня и, как призрак вновь растворилась за занавеской. Чтобы что-то спросить у нее, практически не было времени, я только глазами успел проводить ее и все. Стало понятно, что рассчитывать мне на какую-то халяву, виде завтрака не следует. На таких, как я расчет не делался. Меня здесь просто не должно было быть, а то, что я все-таки был, это были мои трудности. Поэтому я должен был сам обеспечить себя завтраком, не в смысле пойти и украсть, когда на кухне никого не будет, а просто воспользоваться тещиными пирожками, которыми она снабдила нас в дорогу.

Как только стал про это думать, слюна сама стала собираться под языком. Ее я раз за разом сглатывал, пока желудок сам не подсказал. В животе, что-то защемило, забулькало, зашевелилось, закололо. Понял, что это последнее предупреждение мне и, если я сейчас же «не заморю червячка», то этот червячок будет жрать меня изнутри. Я встал, сходил к своим вещам, на ощупь достал из мешка пару пирожков. Они были воздушные мягкие, от них исходил приятный аромат подсолнечного масла и жареной капусты. Я не удержался и сразу откусил большой кусок, стал жадно его разжевывать.

Мои шебаршения пакетом не остались не замеченными. Занавеска из кухонного отсека открылась и раздался строгий голос борт проводницы:

- Мужчина, что вы делаете? Я же вам сказала, чтобы Вы не вставали и ничего здесь не трогали!

Из-за того, что рот у меня был занят пирожком, я не мог внятно ответить:

- Я ни-ни, что Вы! У меня вот, - протянул руки и показал минеральную воду и полтора пирожка.

Она не стала со мной церемониться, а в приказном порядке заявила:

- Садитесь на место, здесь нельзя ходить посторонним! - и, как бы оправдываясь, за свой строгий тон, тихо добавила, - Мне же за это влетит…

- Всё сё всё, я уже иду, - быстро ретировался я.

Она проводила меня до моего места и еще раз напомнила:

- Здесь ничего не надо трогать и, не дай Бог включать. Под ногами у вас педали, смотрите осторожно, случайно не наступите. Вам все понятно, - она сурово посмотрела на меня.

Я кивнул головой и в знак согласья, заверил:

- Я все понял.

А, когда она повернулась и хотела уйти, у меня возник вопрос, который я не мог не задать, - А вот за эту ручку можно держаться? – пальцем указал вверх над головой.

- За эту можно, - она улыбнулась и скрылась за занавеской.

Я сел в свое кресло и стал дожевывать свои пирожки. Прошло еще минут пять и в мой грузовой отсек снова вошли. На этот раз уже другая стюардесса за руку привела мне Ольгу:

- Вот, возьмите свое сокровище, - улыбаясь, начала она, - Не хочет сидеть с чужими – к папе надо!

Ольга с ходу огорошила меня своей детской прямотой:

- Папа, а ты, что здесь делаешь?

Ничего умного мне не пришло в голову, как просто сказать:

- Я здесь лечу!..

Дочь даже не удивилась моему ответу, а тоже логично сказала:

- Я с тобой полечу…

Проводница не поняла наши разборки и для ясности уточнила:

- Ну, что – останешься с папой, или назад пойдем? – и посмотрела на Ольгу.

- Я здесь останусь с папой, - твердо сказала дочь.

- Ну, что – тогда оставайся, а мне некогда, мне нужно завтраки разносить, - она быстро развернулась и так же быстро исчезла.

Я посмотрел на дочь, она хоть и была одета в теплое шерстяное платьице, но все-таки этого было недостаточно, чтобы лететь в холодном грузовом отсеке:

- Ты, что пришла? Что тебе не сиделось в тепле - а?

- Я к тебе хочу!..

- К тебе хочу, ко мне хочу! - передразнил я, - Сейчас вот вместе с тобой будем мерзнуть?

- Пап, а пошли туда, там тепло!

- Пошли туда, а кто нас там ждет? – и, не дожидаясь ответа, расстегнул свою куртку, усадил дочь себе на колени и прикрыл полами курточки. – Теперь здесь сидеть будешь, если в тепле не хотела.

- Пап, а чем так вкусно от тебя пахнет?

- Это я бабушкины пирожки пробовал.

- Я тоже хочу, - честно призналась дочь.

- Знаешь, а с этим проблемы, - начал я рассуждать в слух, - Мне здесь не разрешают ни вставать, ни что-то трогать.

- А, где пирожки? Давай я возьму.

Я подумал, а действительно, если мне нельзя пусть дочь принесет, но тут же отказался от этой идеи. Еще чего-нибудь уронит – опять шуму будет…

- Ладно, сиди здесь, только ничего не трогай, а я сейчас принесу.

Оставив дочь сидеть на своем месте, я быстро смотался туда и обратно, прихватив с собой весь мешок. Мы опять уселись на кресло и стали есть. Теперь нам не надо было ни от кого прятаться, мы кушали свои законные пирожки.

Перекусили, попили водички и я, чтобы мешок не мешался под ногами, обратно унес его на полку. Вроде бы все, что хотели сделали, можно и отдохнуть. Я прижал Ольгу к себе поближе, вместе нам стало тепло и я предложил ей немного поспать. Сам уже закрыл глаза и тоже хотел немного подремать. Дочь же продолжала вертеться, и все никак не могла удобно устроиться. Меня это стало немного раздражать:

- Ты чего ерзаешь?

- Пап, я писать хочу, - напрямую ответила она.

- Ну, идритвою твою же мать - не понос так золотуха! – вырвалось у меня бабушкино ругательство. – И, что будем делать - а?

- Пойдем в туалет, - не понимая, в чем тут проблема, предложила дочь.

- Да ты понимаешь мы здесь инкогнито, нам не надо светиться. Нас, в общем-то, здесь не должно быть – понятно?

Дочь на некоторое время замолчала, видимо переваривая не понятные ей слова, но потом повторила свое:

- А я все равно писать хочу!

Мне дожидаться, когда ручеек польется прямо здесь, тоже было нельзя, и я решился:

- Ну, будь, что будет – пошли…

Мы встали и направились в сторону туалета, прошли кухонный отсек, там на наше счастье никого не было, зашли в тамбур, где происходит посадка пассажиров. Здесь встретили одну из стюардесс, она катила тележку на колесиках с горой использованной посуды:

- Ольга, ты куда пошла, опять к пассажирам? – спросила она у дочери, как будь-то рядом, больше никого и не было.

- Нет, мы с папой в туалет пошли, - серьезно ответила она.

А?.. Ну, тогда идите, - тоже, делая интонацию серьезной, ответила проводница и пропустила нас.

Добро было получено и мы смело пошли дальше. В проходе кресел нам повстречалась еще одна стюардесса, она была занята работой и не обратила на нас никакого внимания.

Зайдя еще за одну занавеску, мы очутились возле туалетных кабинок, на наше счастье из пассажиров здесь никого не было. Зато гул от турбин и вибрация пола в этой части самолета была значительно сильней, чем в носовой. Я открыл дверцу туалета и хотел запустить туда дочь, но гул и шум в туалете был еще больше, Ольга крепко ухватилась за мою руку и не отпускала ее.

- Я одна туда не пойду, я боюсь!..

- Но вдвоем мы там не поместимся, - пытался возразить я.

- Пап, тогда не закрывай дверь – хорошо?

- Ладно, давай быстрей, а то, кто-нибудь сюда зайдет, - подтолкнув туда дочь, сам отвернулся, прикрывая собой вход.

Ольга быстро сделала свои дела и вышла.

- Оля, подожди меня здесь, - поправляя на ней платьице, предложил я, и тоже зашел в туалет. А, когда вышел - дочери естественно рядом не было. Огляделся вокруг – нет! Вышел в пассажирский салон, а ее и там не видно. - Ну - «шило»! Как с ней еще договариваться? Точно нужно веревкой к себе привязывать! Подумал наверно на наше место ушла и тоже пошел назад. Проходя мимо кресел, меня кто-то поймал за карман куртки, обернулся – Ольга.

- Папа, а я здесь сижу.

- Да я вижу, - отозвался я, - Не мешает она Вам? - обратился я к женщине, примерно того же возраста, что и Валентина Петровна.

- Нет, что Вы пусть сидит, - Она до этого тоже у меня сидела.

- Ну ладно, если не мешает - пусть сидит, - и я пошел на свое место.

Только дошел до конца салона, слышу сзади топот, обернулся – Ольга!

- Папа, я с тобой хочу!

- Чо тебе не сидится с бабушкой? – тихо спросил у нее.

- Нет, я с тобой хочу.

- А, что тогда убежала от туалета - а?

- А там пол трясется и сильно шумит!

- Логично, - подумал я, взял дочь за руку и мы пошли к себе.

Еще не доходя до своего кресла, заметил, что из-за стеллажей торчат чьи-то ноги. Подошли ближе, на нашем сиденье сидит мужик в летной форме и курит. Мы смотрим на него, он смотрит на нас – немая сцена. Он первый опомнился:

- Вы наверно заблудились, Вам в другую сторону надо…

- Нет! Это наше сиденье, - без всякой дипломатии ответила дочь.

- А-а! Вы те самые зайцы, - догадался он.

- Нет, мы не зайцы! – я Оля, а это мой папа и мы здесь сидим! - она подбоченилась и сделала такое выражение лица, что на нем легко читалось: - Ну, вы взрослые тупые!..

- А-а, ну раз так, то конечно – садитесь, пожалуйста, - мужчина встал и рукой показал нам на кресло.

Мы начали усаживаться, летчик отошел в сторонку, чтобы нам не мешать и продолжил курить. Только сейчас я заметил, что в руках у него пепельница, он время от времени стряхивал в нее пепел, при этом наблюдая за нами. Вдруг он неожиданно спросил:

- А вы куда летите?..

Мне захотелось пошутить – куда и все! Но я, конечно, понимал, что он имеет ввиду поэтому ответил, как на духу:

- Вначале нам надо в Мурманск попасть, а потом еще почти двести километров на автобусе – в город Заполярный.

- Да-а, далеко вам еще! – он покачал головой, - Но ничего – долетите и доедите! После Архангельска в пассажирском салоне будут свободные места, перейдете туда. Там вам будет покомфортней, чем здесь. Он сделал еще несколько затяжек, затушил окурок и направился в кабину пилотов.

Ольга сидела у меня на коленях, укрытая моей курткой и, что-то бубнила себе под нос. Вместе нам было тепло и я опять предложил ей немного поспать. Некоторое время она еще ворочалась, устраиваясь поудобней, потом затихла. Я слышал ее ровное дыхание и то, как посапывает ее носик. Теперь и мне можно было немного вздремнуть, я закрыл глаза, но сон почему-то не шел, события сегодняшнего дня преследовали меня, они как в калейдоскопе прокручивались в моей голове. В какой то момент я все же потерял канву событий и не заметно для себя отключился…

- Ночь ветер, стужа. Какой-то не большой сарай сделанный из листового железа, он непохож на рыбацкую избу, скорей это большая конура. Между листов железа виднеются дыры, в которые ветром задувает снег, от этого в будке холодно, у меня мерзнет голова и ноги. Я лежу у задней стенки сарая в ворохе сена. Со мной какая-то собака, свернулась калачиком и прижалась ко мне, от этого нам немного теплей. Хочется спать, но мы не спим, потому что по ту сторону сарая толи гул ветра, толи сильный вой волков. Иногда среди этого воя отчетливо слышу женские голоса, доносящиеся от куда-то издалека и стук железа по кастрюле. В моей замершей голове проносится мысль – наверное, меня ищут, а я здесь лежу и заживо замерзаю. Так и хочется заорать, - Я здесь, идите сюда!.. Потом до меня все же доходит – это всего лишь мои глюки. Мне это грезится, потому что собака лежит спокойно и не реагирует ни на что, уж она бы подала свой голос! Стараюсь тоже свернуться калачиком, забыться и заснуть. Но, что такое, Конура стала наклоняться! Какая-то неведомая сила пытается меня сдвинуть с места, и ей это удается! Пальцами рук стараюсь зацепиться хоть за что-нибудь, но тщетно – медленно скользью вниз! Еще немного и…

Очнулся и действительно еще чуть-чуть, и оказались бы с Ольгой на полу. Машинально хватаюсь за поручень над головой и подтягиваю себя назад и тут же отдергиваю руку, как от ожога. Смотрю наверх, а поручень покрылся толстым слоем инея, вероятно от нашего с Ольгой теплого дыхания на нем конденсировался наш пар, который превратился в иней. Пытаюсь рукой за кресло придержать сползание, и тут по динамику объявляют: - Граждане пристегните ваши ремни, наш самолет идет на посадку в аэропорт города Архангельск. Расчетное время прибытия одиннадцать часов. Температура воздуха в Архангельске пятнадцать градусов тепла. Спасибо за внимание! Так и хотелось им сказать: - Большое вам - пожалуйста, за предупреждение! Иначе никак не мог понять, почему меня стаскивает с моего кресла? Самолет действительно наклонился вперед, мы шли на посадку.

Примерно через пол часа полета колеса нашего лайнера коснулись бетонки аэродрома, нас снова затрясло. Летчики включили реверс, начали тормозить самолет. Сила инерции вновь бросила меня вперед и, чтобы не слететь с откидного сиденья, в буквальном смысле этого слова, мне пришлось обеими ногами упереться в переднюю стенку нашей конуры, От всех этих потрясений дочь проснулась, она своими руками вцепилась в мои ноги и почти закричала:

- Папа, мы, что падаем!..

Слава Богу, среди этого шума никто не расслышал ее слова.

- Тьфу! Типун тебе на язык! – выругался я, - Это мы так удачно приземлились!

Ольга вертела головой, пытаясь встать, чтобы посмотреть и убедиться – действительно мы на земле или папа так шутит. Я крепко держал ее руками до полной остановки самолета. Ольга успокоилась, когда в динамиках услышала: - Наш самолет произвел посадку…. Мы оба радостно выдохнули и стали ждать, когда нас пригласят к выходу.

Скоро к нам в багажное отделение заглянула стюардесса и сказала:

- Сейчас все пассажиры выйдут, вы можете взять свои вещи и перейти в пассажирский салон. Займете любое свободное место.

- А нам не выходить из самолета? – уточнил я.

- Вам не стоит, у вас опять возникнут проблемы с посадкой.

- Понял, будем ждать…

Борт проводница скрылась за занавеской, мы с Ольгой немного расслабились и стали ждать своего часа.

Прошло еще немного времени и к самолету подали трап, все пассажиры поспешили на выход. Пилотская кабина открылась, из нее вышли летчики и тоже пошли в аэровокзал. Проходя мимо нас, командир корабля, любя потрепал Ольгу за волосы и с улыбкой спросил:

- Ну, как летелось?..

- Сильно трясло! – неожиданно для меня, рубанув «правду матку», выдала дочь. Видимо у нее в памяти запечатлелись только последние минуты посадки.

- Ну, тут уж, как кому… - стал оправдываться летчик.

Я поспешил загладить Ольгино жесткое высказывание:

- Да все хорошо, все нормально… - мы друг другу улыбнулись, понимая, что на халяву по-другому не бывает и командир заспешил к трапу.

Выход пассажиров затягивался, до нас доносились отдельные реплики последних, покидающих борт людей. Кто-то благодарил за полет, кто-то трогательно прощался со стюардессами, а мы все продолжали сидеть и ждать, когда нам разрешат перейти в другой отсек. Про себя еще подумал, нет ничего хуже ожидания и неопределенности.

Здесь в багажном отделении как бы ничего не менялось и это навевало какую-то скуку. Стал искать хоть какие-то положительные моменты. Заметил, что у нас стало значительно теплей - это плюс! Связал это с тем, что и до нас дошел теплый воздух с улицы. Сразу стало легче дышать, но появились и минусы, мне за шиворот, что-то постоянно капало. Посмотрел наверх, а это конденсат с ручки-держателя собирается в капли и так методично, с интервалом секунд в пять выдает новую порцию. Мне это естественно не нравилось, пришлось встать и ждать стоя. Это в какой-то мере было даже нам на пользу, появилась возможность размять затекшие ноги.

Наконец-то и до нас дошла очередь, к нам заглянула стюардесса и предложила идти устраиваться на свои новые места. Не долго думая, прихватив свой нехитрый скарб, мы пошли в пассажирский салон. Здесь, кроме нас еще была женщина с маленьким ребенком, но он у нее совсем был еще грудничком и находился в подвесной люльке. С Ольгой мы выбрали место в середине салона. Чемодан и сумку поставили вниз под ноги, свои куртки повесили на крючок возле иллюминатора, а сами расположились, как баре на двух отдельных вместительных и мягких креслах. Ольга оказалась возле окна и потому некоторое время следила, наблюдала, что там делается за бортом. Но скоро это занятие ей наскучило, и она попросилась выйти в проход между кресел. Я решил, что ничего тут криминального нет, ребенок еще насидится, пусть немного разомнет свои косточки. Конечно предупредил, чтобы из самолета не выходила и не совала свой нос куда ее не просят.

Ольга вначале спокойно ходила по салону, мерила его своими шагами, заглядывала за каждое сиденье и о чем-то говорила сама с собой. Из одного такого похода она принесла мне детскую пустышку:

- Пап смотри, что я нашла?

- Где ты ее взяла?

- Я нашла ее под креслом вон там, - она рукой показала в сторону молодой мамы.

- Оля, что ты подбираешь всякую ерунду!

- Это не ерунда, это соска для пупсика, - и она взяла ее себе в рот, тем самым, показывая предназначение этого предмета.

- Ты, что с ума сошла? Она же грязная, на полу валялась! – я выхватил пустышку у нее изо рта и уже хотел куда-нибудь ее спрятать, подальше от шаловливых ручек.

- Пап дай ее мне! – настаивала дочь.

- Зачем она тебе? Ты, что маленькая?.. – продолжая делать свои нравоучения, - На ней миллион микробов, заразишься чего доброго и... – мне не хотелось домысливать, что еще может произойти.

- Я больше не буду брать ее в рот! Я с ней буду играть, – не унималась Ольга.

- Ты понимаешь это не игрушка, ее кто-то потерял, а ты, как Оля-подберушка – нашла и тянешь себе в рот!

Ольга стояла, слушала меня, делая свои какие-то выводы, потом вдруг предложила:

- Пап, давай я отнесу ее вон той тете, у нее в люльке малыш может, это она ее потеряла.

- Вот это правильно, иди, отнеси и узнай их ли эта пустышка.

Дочь быстро побежала к нашим соседям и показала свою находку. Издали наблюдаю, как женщина поблагодарила Ольгу и, что-то дала ей в благодарность. Дочь вернулась, вся сияет от радости:

- Папа это они потеряли! Смотри, что мне тетя дала, - она показала мне шоколадную конфету в красивой обертке.

- Ты хоть сказала тете спасибо?

Дочь кивнула мне головой, а сама уже разворачивала конфету.

- Ольга, подожди, может, мы сперва курочку поедим, а потом уже конфеты будем?..

- Нет, я не хочу, она засунула всю конфету в рот и опять убежала к тете. Вижу, как они о чем-то своем беседуют с молодой мамой, видимо нашли общие интересы.

- Ну и ладно, ну и хорошо, а я пока перекушу, - подумалось мне, когда еще в спокойной обстановке удастся поесть.

Открыл откидной столик, выложил на него помидоры, огурчики, пирожки, курочку, завернутую в алюминиевую фольгу, поставил бутылку минеральной воды, достал несколько бумажных салфеток и хотел уже приступить к обеду, как выяснилось, что руки-то у меня не совсем чистые. В начале подумал, - а ничего, зараза к заразе не пристает! Потом вспомнил, что я не один и, что только что за это же самое отчитывал дочь. Пришлось водичкой смочить салфетку, немного ей протереть руки. И уж потом, не спеша, чистыми руками, отламывая от курочки гриль, большие смачные куски, спокойно наслаждался ее вкусным белым мясом, при этом закусывая свежими помидорками, жареными пирожками с капустой и запивая минеральной водой. Ну, чем не ресторан!? Особенно, когда уже все подано, остается только спокойно все это поглощать. Для полной идиллии не хватало живого голоса с хорошей умиротворяющей песней и полуголых девушек, танцующих на сцене только для тебя.

Скоро этот пробел стал заполняться. На запахи с моего стола прибежала дочь и своим живым голосом пропела:

- Папочка, что ты тут такое вкусное ешь!?

Мне сразу на ум пришел не очень хороший розыгрыш и я экспромтом выдал:

- Иди девочка отсюда не мешай дяде кушать!

- Хитрый, я тоже такую курочку люблю!

- Иди девочка своей дорогой, я по понедельникам не подаю! – отстраняя ее рукой от стола, продолжил я начатую игру. Со стороны все это было похоже на знакомую сцену, как большая сильная собака стережет свою сахарную косточку, не подпуская к ней никого, даже понюхать.

- Бабушка нам на двоих это дала! – не отставала дочь.

- Ты девочка грязнуля и замарашка, тебе нельзя за стол!

- Жадина-говядина! Я все маме расскажу! – она отвернулась и хотела, было заплакать.

Я понял, что немного переборщил, поэтому сменил тон и уже нормальным своим голосом сказал:

- Оля, надо хотя бы руки вымыть, потом уже за стол сажаться.

- А ты сам мыл? – перешла она в контратаку.

- А я в лужу не падал, мне мыть не надо, я их только влажной салфеткой протер и все!

- Я не знаю, где здесь руки мыть, вот так вот папачкин - понятно! – обиженным голосом заявила она и отвернулась от меня.

- Ладно, не распускай нюни, пошли в туалет там помоем.

Я вылез из-за стола, в чемодане достал чистые Ольгины колготки и мы пошли умываться.

В туалете, сделав все свои дела, чистыми и красивыми, переодев чистые колготки, мы вернулись к столу.

Плотно поев и попив водички, вытерли салфетками свои жирные руки, рожи и личики. Остатки еды убрали обратно в мешок, а все отходы я сходил и выбросил в урну для мусора. После такого сытного обеда захотелось немного отдохнуть, мы развалились на креслах и, как удавы после проглоченного кролика, стали переваривать пищу.

В это время в салон стали возвращаться пассажиры, которые летели дальше до Мурманска. К нам подошли хорошо упитанный мальчик лет десяти, и его не очень хрупкого телосложения мама. Некоторое время они стояли, смотрели на нас, как на инопланетян, неизвестно откуда взявшихся. Потом мальчуган безапелляционно заявил:

- Это наши с мамой места!..

- Ну и что? – невозмутимо ответил я.

- А то, что мы здесь сидели!

- Да мест сейчас будет много, садитесь на любые свободные.

Но мама мальчика уже не хотела ничего слушать и стала апеллировать к бортпроводнице:

- Товарищ стюардесса, товарищ стюардесса на наших местах уже сидят, идите сюда, разберитесь…

- Не создавайте затор, садитесь на любые свободные, - послышалось из начала салона.

- Но, как же, у нас тут наши вещи! - продолжала мамаша. Сынок тоже не унимался, - А мы на свои хотим!

С такой решимостью и настойчивостью, с какой хотели они выселить нас, можно было предположить, что в креслах, как минимум ими были спрятаны бриллианты.

- Вы, что их купили? – влезла в наш разговор Ольга.

- У нас билеты куплены на эти места, - твердо ответила мадам.

Я прицыкнул на дочь, чтобы хоть она не влезала в этот спор.

Женщина с мальчиком продолжали стоять возле нас, пытаясь психологически воздействовать на сложившуюся ситуацию. Между тем, имея такие габариты, они существенно мешали продвижению вглубь салона остальных пассажиров. Возле нас уже образовалась настоящая пробка. Люди напирали на них, и тоже стали галдеть, не понятно ругали толи нас, толи тетю с большой кормой, загородившую проход. Тут Ольга опять не выдержала:

- Папа, ну их, пошли, пересядем!..

Разумное предложение. Мне эта канитель тоже не нравилась, но чтобы встать и перейти на другие места, мешала та же мамаша. Она своим большим бюстом нависла надо мной и мешала нам совершить хоть какой-то маневр. Создалась, революционная ситуация, когда верхи не хотят, а низы не могут! Стюардесса издали повторила свою просьбу:

- Ну, что же Вы женщина, пересядьте на другие места!

- Вам хорошо сказать – на другие места! Я на эти-то еле влезла…

- Да везде одинаково, - попытались вразумить ее пассажиры.

- Это вам худеньким везде одинаково, а нам… - она не стала продолжать, начатую фразу и еще раз предложила нам:

- Пересядьте, пожалуйста, я Вас прошу…

Мне стало не удобно продолжать весь этот сыр-бор. Я тоже вежливо попросил ее сдать немного назад, чтобы мы могли выползти отсюда.

С грехом пополам мы разрулили эту ситуацию, оставив этих принципиальных граждан в покое на их законных местах. Сами же мы перешли в конец салона, ближе к туалету, чтобы больше ни у кого не было желания нас потревожить.

Салон действительно заполнился не полностью, в нем, как и предполагалось, остались свободные места, Но менять дислокацию мы уже не стали, что зря дергаться, час лету вынесем и здесь, все лучше, чем в грузовом отсеке.

Скоро в динамике вновь прозвучала знакомая фраза: - Граждане пристегните ремни…

И почти сразу к нам подошла стюардесса, предложила бумажные пакеты. Их назначение я знал и поэтому взял два штуки так на всякий случай. Просто было неизвестно, как Ольга перенесет взлет посадку на сытый желудок. С ней у меня были разные ситуации, но опыт показал, что когда она находилась в спящем состоянии, все проходило гладко. Поэтому я сразу предложил ей немного поспать. Но это «шило» вертелась в кресле, как юла на полу. Ей все было интересно, она ни на чем не могла долго держать внимание. Но вот самолет стал разбегаться по бетонке, ее прижало к задней стенке кресла, она ручонками схватилась за меня и притихла. Через некоторое время мы взлетели, я посмотрел на Ольгу, она притулилась своей головой к моему плечу и похоже уснула. Такие резкие метаморфозы с дочерью происходили уже не в первый раз. Только она была веселой и не могла усидеть на месте, как сразу все менялось на противоположное - она в момент затихала и отключалась. Видимо, когда ее детский организм испытывал перегрузки, у нее срабатывал защитный рефлекс и она вырубалась. Мне это обстоятельство было на руку. Я опять воздал хвалу Богу, что все идет нормально, что хоть и у туалета, но мы летим в пассажирском салоне, как все нормальные люди. Шум от турбин и легкая вибрация тоже подействовали, как убаюкивающее средство, у меня автоматически закрылись глаза, и я погрузился в сон.

Очнулся я оттого, что самолет начало трясти. Выглянул в иллюминатор, а там белое молоко облаков. Лайнер разрезал их своими крыльями, как стрела, пущенная из лука, разрезает плотный туман. При этом я испытывал некоторое чувство тревоги и неопределенности за конечный результат. Но скоро эта тревога и неопределенность прошла, когда за окном я увидел землю. Она была похожа на географическую карту огромных размеров, простирающуюся от горизонта до горизонта. Множество больших и малых озер, извилистых речек, не высоких лесистых сопок. Особенно хорошо просматривался широкий Кольский залив, с расположенными на нем поселками и городами.

Мы шли на посадку, а это значило, что все мои мытарства, связанные с полетом по блату заканчиваются. Нам предстояла еще нелегкая поездка на автобусе до нашего города, но все это были уже наши трудности, и решать их предстояло нам, без всякой помощи.

Конец.