(конец XIX - нач. XX вв.)

на правах рукописи

Пространственные характеристики погребального обряда тюркоязычных кочевников Центральной Азии

(конец XIX - нач. XX вв.)

Специальность: 07.00.07 – этнография, этнология, антропология

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

кандидата исторических наук

Санкт-Петербург

2007

Работа выполнена на факультете этнологии Европейского Университета в Санкт-Петербурге

Научный руководитель: доктор исторических наук

Официальные оппоненты: д. и.н. Р. Рахимов, д. и.н., проф. .

Ведущая организация: Санкт-Петербургский Государственный университет, исторический факультет, кафедра этнографии

Защита состоится в……. час.. на заседании диссертационного совета Д 002.123.01 по защитам диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук по адресу: 199034 Санкт-Петербург, Университетская наб. 3. Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке МАЭ РАН

Автореферат разослан _____________________2007 г.

Ученый секретарь Диссертационного совета

кандидат исторических наук

Общая характеристика работы

Актуальность предлагаемого исследования определяется использованием современных методов структурно-семиотического анализа по отношению к погребальному обряду целого круга родственных в языковом и культурном отношении традиций. Новизна настоящего исследования заключается в том, что впервые способы и элементы оформления пространства в культуре тюркоязычных кочевников Центральной Азии рассматриваются в кросс-культурном плане, путем обращения к традициям, объединенных единством происхождения, родством языков и общей кочевой культурой.

Постановка проблемы

Кочевая культура создала особый тип восприятия пространства, особую модель мира, который выражается, в том числе, в особенностях освоения пространства и времени. Отражение этой особой модели мира можно увидеть как в архитектуре кочевых народов, так и в акциональной сфере обрядов перехода, прежде всего, погребальных. Проблема исследования, таким образом, заключается в исследовании форм и функций определенных пространственных элементов в процессе обрядов перехода.

Объектом настоящего исследования является погребальный обряд кочевого тюркоязычного населения Центральной Азии конца XIX – нач. XX вв, а предметом исследования является представления о пространстве и способы его оформления / изменения в ходе погребального обряда.

Цель настоящего исследования - проследить формы оформления пространства и их функции в акциональной сфере погребального ритуала тюркоязычных кочевников Центральной Азии. Для достижения поставленной цели в процессе исследования будут решаться следующие задачи .

1. Описание основных пространственных моделей, используемых в культуре тюркоязычных кочевников рассматриваемого региона в ситуациях актуализации пространственных отношений (обряды жертвоприношения, поедание пищи, установка юрты);

2 Анализ существующего корпуса текстов, описывающих погребальный обряд тюркоязычных кочевников этнографической современности (к. XIX - нач. XX вв.) с целью выявления приемов и способов оформления пространства;

3. Соотнесение результатов, полученных в результате анализа описаний погребального обряда и описаний других ритуальных явлений.

Источниками для настоящего исследования служат этнографические описания погребального обряда, а также ряда других ритуальных действий (поедание пищи, установка юрты, жертвоприношений) тюркоязычных кочевников Центральной Азии.

В связи с особенностями развития этнографической науки основной корпус данных по исследуемой проблеме относится к концу XIX века. Исторические события начала XX века стали рубежом существования традиционной культуры тюркоязычных кочевников Центральной Азии. В связи с этим хронологические рамки исследования определяются как конец XIX - начало XX века.

Методы исследования. В настоящем исследовании использован, прежде всего, сравнительно-исторический метод, с помощью которого предлагается общая характеристика пространственного кода в ритуалах тюркоязычных народов Центральной Азии. Вместе с тем, для ответа на главный вопрос исследования используются структурно-семиотический и герменевтический методы. Кроме того, в ряде случаев при наличии языковых данных (в частности, обозначения различных ритуальных предметов и действий) применяется этнолингвистический метод.

Основная гипотеза исследования заключается в существовании пространственных моделей и способов оформления пространства, общих для кочевников горно-степных районов Центральной Азии.

Практическое значение настоящего исследования заключается в том, что они могут быть использованы для интерпретации функций и значения различных пространственных элементов в ходе погребального ритуала. Вместе с тем, предложенные элементы и способы оформления пространства могут быть использованы при интерпретации археологических памятников древних и средневековых кочевников рассматриваемого региона.

Апробация исследования

Главы диссертации обсуждались на Исследовательском семинаре факультета этнологии ЕУСПб (1996, 1997, 1998, 1999 гг). Работа была также обсуждена на заседании совета факультета этнологии ЕУСПб и на заседании отдела современной этнографии и межнациональных отношений Российского этнографического музея. Основные положения диссертации изложены в публикациях, список, которых приводится в конце автореферата.

Структура работы Работа состоит из введения, пяти глав и заключения.

Основное содержание работы

Введение

Во введении дается общая характеристика исследуемого ареала с точки зрения культуры населения Евразийских степей с древнейших времен и до этнографической современности. Кочевники степей Евразии создали свой неповторимый облик культуры, который отразился и в представлении о пространстве и его свойствах, которые, в частности, выражались в ритуальной архитектуре – погребальных памятниках и святилищах.

Глава 1. Погребальный обряд тюркоязычных кочевников Центральной Азии:

Раздел 1. Материалы по погребальному обряду тюркоязычных кочевников Центральной Азии.

В разделе дается краткий очерк введения в научный оборот данных по погребальной обрядности тюркоязычных кочевников Центральной Азии и предлагается хронология этого процесса.

Первый этап изучения с конца XVIII - начала XIX века характеризуется наличием данных по этнографии в рамках исследований по географии, истории и естествознанию. Материалы по этнографии тюркоязычных кочевников Центральной Азии стали вводиться в научный оборот в связи с началом завоевания этих территорий Россией. Первые работы были выполнены в бытописательской традиции, и содержали, в основном, общие сведения по погребальной обрядности. Основными авторами в это период были, с одной стороны, путешественники и чиновники (Рычков, Спасский, Левшин), а с другой - естествоиспытатели, члены экспедиций Академии Наук (Мессершмидт, Паллас, Георги).

Второй этап изучения со второй половины XIX века характеризуется появлением работ, содержащих элементы научного анализа и некоторые обобщения. Основными авторами этого периода являются как ученые - профессиональные исследователи (зачастую ссыльные - напр., Островских, Кон), путешественники, так и миссионеры (прот. Вербицкий, арх. Макарий), занимавшиеся изучением «языческих» представлений. Особой группой авторов этого времени являются журналисты, которые старались детально описать все увиденное в ходе погребального обряда. В это же время появляются публикации специальных этнографических экспедиций (, , и др.), в которых приводились ценные сведения о традиционных представлениях и погребальных обрядах ряда тюркских народов.

Третьим этапом в изучении этнографии тюркоязычных народов Центральной Азии является послереволюционное время. В 20-30- годы, благодаря расцвету краеведения, был собран большой корпус данных по этнографии тюркоязычных народов Центральной Азии (работы Ксенофонтова, Анохина, Глухова, , ). В это же время академик В. Бартольд издает обобщающий труд по погребальному обряду (1921). Разгром этнографической науки и репрессии в отношении лучших ее представителей в начале тридцатых годов, явились причиной практического отсутствия публикаций по тюркской культуре в е годы.

Монографии Уно Харва (Harva 1938) и послевоенные работы Жана-Поля Ру (Roux 1963, 1966) были, по сути, первыми зарубежными монографиями, целиком посвященными рассмотрению феномена смерти у саяно-алтайских народов и всех связанных с нею представлений. К сожалению, они практически не были востребованы советской тюркологией.

Послевоенное время знаменуется началом нового этапа исследования тюркской культуры. Отличительно чертой его является упор на исследования в области этногенеза и этногенетических связей (Потапов 1974, 1977, 1978, 1983) или различных аспектов изучения «языческих» (например, доисламских) верований (Баялиева 1972).

В 80-е появляется монография «Семейная обрядность народов Сибири» (Семейная, 1980). В целом эта работа, на наш взгляд, подводит итоги дескриптивного этапа изучения погребальной традиции народов Сибири.

Со второй половины 80-х годов начинается этап преобладания аналитического подхода к изучению явлений традиционной культуры, в том числе, и погребальной обрядности.

В 1984 году появилась монография , «Обряд и фольклор в сибирском шаманизме». Использование метода структурного анализа текста привело автора к выводу о возможности сопоставления камланий с другими обрядовыми формами в плане содержания обряда ( Новик 1984: 159). В начале 1990-х годов появились работы (1989, 1994), который предложил идею о том, что архетипом погребальных памятников типа койтас – кулпытас является коновязь – вертикаль и конь – горизонталь, как проекция ритуала asvamedha (Аджигалиев, 1994: 108-186).

Одной из наиболее важных работ являются коллективные монографии серии «Традиционное мировоззрения тюрков Южной Сибири» (ТМ 1988). Особое место в этих трудах было уделено категориям пространства и времени, а также описанию взаимосвязи социального и мифологического пространства в этой системе.

С 90-х годов по настоящее время появляются, главным образом, работы, почти всегда являющиеся своего рода компендиумами всех известных материалов по определенным народам (Бутанаев 1988; Толеубаев 1991; Казахи 1995; Басилов, Кармышева 1997; Жамбалова 2000; Дьяконова 2001). Исключением является монография (1996), который сделал ряд ценных замечаний относительно пространственных характеристик погребального обряда древних тюрков. Последними работами по данной теме явились статьи и диссертация "Статус вдовы в культуре тюркоязычных кочевников Центральной Азии (казахов и киргизов). Исследование на основе материалов XIX - начала XX века (2005).

Изучение этнографических материалов по теме исследования позволяет сделать следующие выводы:

1. Тюркологией накоплен весьма значительный материал по погребальной обрядности кочевников Центральной Азии;

2. По целому ряду причин степень представленности данных по погребальной обрядности различных тюркоязычных народов различна. Эта неоднородность, прежде всего, касается представленности различных народов, а также времени, принципов сбора этнографического материала.

3. Практически все исследователи изучают тот или иной феномен, не выходя за рамки определенной культурной традиции. Причиной этого является тот факт, что уже в XIX веке тюркоязычные кочевники попали в сферу влияния трех мировых религий - ислама, христианства и буддизма.

Раздел 2 Погребальный обряд тюркоязычных кочевников Центральной Азии и мировые религии

В разделе анализируются существенные расхождения между требованиями религиозного канона тех традиций, в рамках которых существует кочевое общество (христианства, ислама, буддизма) и традиционными ритуальными практиками тюркоязычных кочевников Центральной Азии в конце XIX - начале XX. Основными характеристиками традиционных верований кочевников является:

-  проникновение мировых религий через элиту;

-  использование какой - либо мировой религии, главным образом, лишь в качестве декларации независимости (как, например, это было в Хазарском каганате);

-  отсутствие монополии на религиозные воззрения, особенно ввиду тесных контактов с различными религиями оседлых групп (Khazanov, 1990, p.197-199)

Анализируя данные по традиционным практикам тюркоязычных народов Центральной Азии этого времени, автор приходит к выводу о том, что для кочевников процесс включения в систему мировых культур в целом можно сравнить с процессом христианизации Руси в эпоху Средневековья.

Главным выводом раздела является вывод о существовании в традиционной культуре кочевников Центральной Азии рассматриваемого времени разделения сферы религиозного на две: ответственности традиционных кочевых практик и мировых религий.

Раздел 3 «Модель мира» и пространственные характеристики ритуальных действий

В разделе рассматривается вопрос о том, что такое «модель мира» и каким образом эта модель изучается и описывается в рамках различных подходов. Прежде всего, предлагается различать модели мира оседлых и кочевых народов (Leroi- Gourhan 1965:183-187). Исследования модели мира индоевропейской традиции (Топоров 1988; Элиаде 1998) предполагается привлечь для выявления возможных универсальных пространственных моделей в ритуале тюркоязычных кочевников. Эта модель описывается как концентрическая со столбом / мировым древом в центре (Огибенин 1968:170), в вертикальной проекции трехчленная, а в горизонтальной – четырехсторонняя.

Изоморфность и изофункциональность локусов является условием либо «свертывания» сакрального пространства до точки/вертикали, являющейся заменой всей пространственной модели, то есть, центростремительному процессу, либо речь идет о своего рода «развертывании» процесса семиозиса из Центра, центробежном процессе. Особенностью устанавливаемых центром концентрических локусов является, во-первых, граница между этими локусами, так или иначе отображаемая в традиционной культуре, а во-вторых, определенные правила прохождения этих границ. Прерывистость движения при пересечении границ локусов (см. Богораз (Тан) 1923:60) является одной из важных характеристик задаваемого пространства. Эти правила перехода границы акцентируются в акциональной сфере ритуала или ритуализированных культурных практик.

Раздел 4 Исследования «модели мира»

Подраздел 1 Исследования «модели мира» индоевропейских (кочевых) культур

В разделе рассматриваются существующие работы различных авторов, которые обращались к проблеме интерпретации пространства в индоевропейской архитектуре и культуре. Ряд исследователей (Ж. Дюмезиль, Вяч. Вс. Иванов, Б. Брентье ) используют метод сопоставлений различных элементов, оформляющих пространство погребального обряда с формами, присущими архитектурным традициям народам древности или средневековья. Общим выводом таких исследований является вывод о семантике круга как символа неба и квадрата как символа земли в индоевропейской традиции (Брентье 1981:6). К такому же выводу приходит и , анализируя семантику мандалы (Жуковская, 1970:57-58).

Подраздел 2 Исследования модели мира кочевых культур

Исследования модели мира кочевых культур были начаты , который привлекал материалы по ираноязычным скифам для реконструкции их модели мира (Раевский 1985). Предположения относительно семантики древнего кургана Аржан, предположительно раннескифского времени, были сделаны (1992) и (1992), которые провели параллель между формой кургана и образом идеальной модели мира.

на основании анализа древнетюркской письменной традиции делает вывод о том, что мир описывается древними тюрками как четырехсторонний, при этом центр особо маркируется вертикалью (Кляшторный, 1975:29-30). Таким образом, пространственная модель мира древних тюрков оказывается аналогичной индоевропейской.

После этот же вывод был подтвержден и исследованиями, опубликованными под общим заглавием «Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири», где уже на этнографическом материале был сделан вывод о том, что весь пространственно-временной континуум организуется посредством образа дерева и его алломорфов (ТМ, 1988:22). В другой работе делается вывод о том, что казахские погребальные памятники типа кулпытас реализуют одну идею – космической жертвы коня, и задают общую схему жертвенной вертикали, в целом соответствующую схеме asvamedha. (Аджигалиев 1984::5,), что также приводит к выводу о сходстве тюркской и индоевропейской модели мира.

Выводы, сделанные как на материале древнетюркской традиции, так и тюрков этнографической современности, позволили привлекать данные, полученные на основании анализа модели мира индоевропейских культур, для дальнейшего анализа.

Глава 2. Пространство повседневности тюркоязычных кочевников Центральной Азии

В главе рассматриваются модель мира, которая реализуется в повседневной практике кочевников.

Подраздел 1 Юрта как модель мира кочевника

Установка юрты, как строительство жилища, воспроизводит ритуал творения мира таким же образом, как это происходит в ритуале строительства дома (Элиаде 1998; Байбурин 1983)

Ритуал установки юрты и практика функционирования ее отдельных частей дает возможность отметить некоторые универсальные для кочевой традиции принципы структурирования пространства (Wasilewski 1976).

В процессе ритуала установки юрты задаются семиотические характеристики отдельных ее частей и элементов конструкции. В качестве таковых можно отметить следующие: полукруг как способ рассаживания внутри юрты, с почетным местом для хозяина в центре, горизонтальный объект (бакан), символизирующий центр (Шаханова, 1995:338), а также линия, которой, очевидно, придается сакральный смысл, идущая от почетного места тор через бакан и дверь юрты на восток (юг).

Общая модель мира кочевника выглядит как концентрическая, в которой основными границами становятся порог юрты, пространство вокруг юрты до коновязи, и, собственно, сама коновязь как образ границы. Граница эта маркируется особыми правилами ее пересечения. (Жуковская 1988)

В конце раздела делается вывод о том, что в юрте осуществляется символическая связь как с вертикальным (бакан), так и с горизонтальным (линия от почетного места на восток(юг)) универсумом.

Подраздел 2 Пространство в этикете

Этикет является подчиняется тем же закономерностям, что и другие ритуальные действия, связанные с пространственной презентацией социального статуса. В славянской традиционной культуре статус понимается как доля, процесс перераспределения происходит во время еды (например, изменение статуса умершего: Седакова, 1990, c.57).

Процесс утверждения/распределения социального статуса в культуре кочевников отражается, в частности, в процессе распития кумыса или араки (Потапов 1951:172-173). Полукруг является общей моделью рассаживания как внутри юрты, так и снаружи.

Рассмотрение этикета, связанного с потреблением пищи, дает представление о бытовании у кочевых народов следующей схемы пространственного распределения доли: смысловой центр, источник благодати, и полукруг, ориентированный на восток (юг).

Подраздел 3 Ближний круг

Основным объектом, формирующим пространство вне юрты, является коновязь - сэргэ. В данном подразделе рассматриваются функции коновязи и ее семантика.

Сэргэ - коновязи кочевников Центральной Азии являются неотъемлемой частью организации двора у юрты. Коновязь – сэргэ служила в то же время и обозначением границы между своим миром и миром чужим. Хозяин встречал гостя у коновязи и только до коновязи провожал (ТМ 1988:71). Таким образом, коновязь обозначала, с одной стороны, границу между пространственными локусами, с другой, изменения социального статуса: коновязь ставилась при женитьбе сына. Особо нужно отметить представления о том, что коновязи нельзя рубить, что они должны упасть сами (Яковлев 1992: 20)

Подраздел 4 Поселение как модель социума

Общим местом в этнологических исследованиях является гипотеза о пространственной презентации социальной конструкции у различных племен (Леви-Стросс 1985:118-128). В частности, в тюркских культурах способ построения юрт отражает сложившуюся социальную и семейную стратификацию. В случае, когда речь идет о построении полукругом или рядом, более бедный (младший) не мог ставить юрту «впереди» богатого (старшего), причем здесь «перед» определяется направлением к западу. В случае круговой постановки престижность занимаемого места определяется близостью к центру, а наиболее престижным местом является сам центр. При асе способ организации пространства меняется: центром становится юрта умершего.

Соответствия рассмотренной выше мифоритуальной картине мира можно обнаружить в семантике тюркских языков. Жилище кочевников "юрта" соотносится со значением центра, середины (ср. тюркск. "орто" - середина). Этим же понятием определяется и ставка - поселок кочевников (юрт, ордо). В широком смысле это же слово обозначает страну, область (Юрт, Орда) и, в целом, общую идею пространства, простора.

Глава 3. Пространственные модели в погребальном обряде тюркских кочевников Центральной Азии

Раздел 1. Похороны: путь живых и путь мертвых

Похоронный обряд типологически относится к так называемым rite de passage, то есть обрядам перехода (Ван Геннеп 2002: 108). Одним из самых распространенных способов объективации содержания ритуала является его перевод на язык пространственных отношений. Похоронный обряд, таким образом, может быть описан как перемещение из своего в чужое (= путь), которое обязательно сопровождается действиями по восстановлению границы. Ритуальные действия так или иначе сопряжены с практиками оформления «своего» пространства в отличие от «чужого», презентацией упомянутой границы (Байбурин, 1993:183-187).

Для кочевой тюркской традиции этот путь может быть описан как реальное перемещение (от юрты до могилы), перемещение символа - тула (годовая перекочевка ритуального заместителя умершего вместе с родом), и, наконец, символическое перемещение (поминовение предков). Целесообразно проследить ход похоронного ритуала, отмечая основные действия по изменению статуса умершего на каждом этапе обряда и способы пространственного оформления действий. Этапы обряда отделяются друг от друга вначале пространственными перемещением тела умершего от юрты к могиле, а затем перемещением его символического заместителя, которое заканчивается в годовщину смерти.

Раздел 2. Локусы погребального обряда тюркоязычных кочевников Центральной Азии и пространственные модели

В данной главе рассматриваются этнографические описания погребального ритуала тюркских народов Центральной Азии и делаются выводы относительно тех пространственных элементов, которые используются на каждом этапе ритуала.

С целью выявления основных приемов структурирования пространства в погребальном обряде тюркской кочевой традиции, необходимо разделить весь путь реального и символического перемещения умершего на пространственно-временные локусы. Локусами обряда мы будем считать следующие:

- юрта;

- пространство около юрты;

- дорога к погребению;

- место погребения;

- перекочевка от места смерти в течение года до аса;

- ас (годовщина смерти)

Подраздел 1 Юрта

Семиотические характеристики юрты отражаются в действиях, производимых над умершим сразу после кончины. Символическое перемещение покойного или его ритуальных заместителей обозначают изменение его статуса, что показывает, прежде всего, положение умершего по отношению к входу и перемещением между мужской и женской частью юрты. Кроме того, актуализируется идея разрыва связи с горизонтальным путем переноса юрты на новое место. Символика укрепления социального очевидна в подчеркивании четырехугольности пространства, используемого для защиты от умершего как «чужого». Идея воссоздания мира кажется очевидной в описаниях ряда ритуальных действий, например, в отправлении гонцов с печальной вестью о кончине на четыре стороны света.

Подраздел 2 Пространство около юрты

Пространство около юрты («ближний круг») отделяется от юрты порогом. Пересечение этой границы становится началом реального пути умершего к месту погребения, а сам по себе переход особо отмечается в похоронном ритуале. Граница понимается и обозначается как тройная, что находит свое отражение в различных способах ее презентации (тройное поднятие, ломание трех палочек). Обращает на себя внимание обший принцип разрушения обычных границ, использование специального способа выноса мертвого (через специальное отверстие) по сравнению с перемещением живого (дверь). Этот прием аналогичен широко распространенному в индоевропейской традиции способу выноса тела через окно или через разобранную стену.

Ритуальное пространство у юрты оформляется с помощью самих участников обряда, которые выстраиваются особым образом, зачастую с длинными палками в руках. Важно подчеркнуть, что в ряде описаний обряда искат[1] полукруг из стоящих мужчин с посохами обращен к западу, а линия в последнем примере ориентирована по линии «восток-запад». Центром в данном случае является сам умерший, по отношению к которому организуется пространство обряда. У других тюркских народов подобные же модели воспроизводятся в момент кормления души умершего в юрте или у могилы (алтайцы, хакасы).

Общим для всех тюркских народов является обряд жертвоприношения коня, который понимается как средство доставки души умершего в иной мир. Показательно, что во всех случаях все действия по отношению к жертвенному коню совершаются в направлении, соответствующем местоположению иного мира.

Подраздел 3 Дорога к погребению

Перемещение умершего после совершения ритуальных действий у юрты очередной раз актуализирует идею пересечения границы. В связи с этим путь до места погребения обозначался как прохождение трех участков пути, эта граница снова обозначается как тройная.

Если сравнить характеристики того, на чем умершего везут или несут к месту погребения (кошма, ткань, ковер, кереге), то очевидна актуализация идеи окультуренного, структурированного, пересеченного пространства, необходимого для защиты "своего" от все более усиливающихся свойств умершего в качестве "чужого.

Подраздел 4 Место погребения

Организация погребения в наибольшей степени подвержена диктату определенной религиозной традиции, в рамках которой находилась к концу XIX века та или иная тюркская культура. Тем не менее, отмечается сохранение определенных пространственных моделей, на наш взгляд, относящихся к общему пространственному коду тюркской традиции Центральной Азии. Четырехугольность мира, свойственная центральноазиатской тюркской традиции в целом, так или иначе подчеркивается в процессе обряда как и у казахов - мусульман, у православных хакасов, у бурят и тувинцев - ламаистов при всей разности самих обрядов и религиозных требований.

Общим моментом также является существование вертикального объекта, который чаще всего служит для организации коммуникативного канала с умершим: ахарfыс (хакасы), колышек с развилкой (сагайцы), копье найза (казахи, киргизы).

Подраздел 5 Перекочевка в течение года

В конце XIX - начале XX вв. многие из тюркоязычных народов Центральной Азии уже вели полукочевой или оседлый образ жизни, то перекочевка в наиболее полной мере отражена в материалах по этнографии казахов и киргиз. У оседлых народов это перемещение символизирует перемещение предметов, связанных с покойным, по дому (хакасы).

За год до аса происходит символическое перемещение покойного по привычному маршруту. Это перемещение в рассматриваемой традиции реализуется либо как перекочевка тула (казахи, киргизы), либо, как перемещение стола для поминок (хакасы). В последнем примере очевидна синонимия дома и всего обжитого пространства (пространства кочевания). Стол «движется» по направлению к выходу (на восток), а в конце этого пути он разламывается, что знаменует окончание символического ухода умершего; ломание стола, таким образом, завершает эту часть пути умершего в ходе похоронного обряда. Таким же образом, кара у казахов и киргиз ломается на асе, символизируя окончание последнего пути умершего.

Подраздел 6 Ас

Наиболее важный обряд для умершего, так как именно после совершения аса покойный считается "навсегда ушедшим". Не случайно, что в момент аса опасность для микрокосма оказывается наиболее реальной, в связи с чем в момент совершения аса актуализируются все средства, могущие поддержать миропорядок. Естественно, одним из важных кодов данного обряда является и пространственный код.

Основным содержанием годовых поминок во всех рассматриваемых традициях является разрушение тула, ломание кара, что знаменует собой разрыв коммуникативного канала между умершим и коллективом. В пространственном отношении эта дата сопровождается восстановлением порядка: выстраиваются социальные отношения (установка юрт на асе), убираются вещи умершего, развешанные в течение года внутри юрты (восстановление обычного порядка внутри юрты), убивается посвященный умершему конь (заканчивается символическое путешествие в иной мир). Таким образом, все предметы, с помощью которых организовывалось пространство смерти, все вещи, связанные с умершим, также переставали существовать.

Глава 4 Жертвоприношение в погребальном обряде тюрков Центральной Азии.

Подраздел 1 Пространственные модели в жертвоприношении

Жертвоприношение является составной частью многих обрядов тюркоязычных кочевников Центральной Азии. Важно отметить элементы сходства между обрядами перехода и обрядом жертвоприношения, схема которого в целом укладывается в следующую: построение жертвенника, собственно отправление жертвы в иной мир, и выход из пограничного состояния (Мосс 2000:25-60).

В описании жертвоприношений необходимо обратить внимание на конструкцию самого жертвенника, на способы оформления ритуального пространства и на приемы, с помощью которых жертва (или, в случае с шаманским посвящением, посвящаемый) путешествует в иной мир. Путь жертвенного животного, посылаемого в иной мир, можно сопоставить с путем, который должен пройти умерший.

Подраздел 2 Подготовка места для жертвоприношения, форма жертвенника

Анализ функций жертвенников в различных обрядах приводит к выводу, что существует общая модель организации пространства в жертвоприношении.

В процессе проведения жертвоприношений используется как четырехугольная (жертвенник четырехсторонней формы и ряд вертикальных объектов по направлению на восток или запад), так и полукруглая модель (жертвенная вертикаль и полукруг, создаваемый с помощью людей или предметов, ориентированный в направлении жертвоприношения), в соответствии с их разными функциями в процессе обряда. Четырехугольная модель в сочетании с вертикалью = мировым древом задает координаты космоса, восстанавливаемого в процессе обряда, а полукруглая модель в сочетании с вертикалью связана с мотивом распределения божественной доли (мяса, в случае с кровной жертвой, или кумыса, в случае Ысыаха), его совместного употребления с божеством. Конструкция самих жертвенных мест предполагает создание ворот именно в том направлении, в котором мыслится божество – адресат жертвоприношения. Особо отмечается в рассмотренных обрядах линия, которой придается особый смысл, пересечение которой понимается как нарушение коммуникативного канала, что чревато неприятными последствиями для нарушителя.

Универсальная модель жертвенника в приведенных выше описаниях выглядит следующим образом - четырехугольник, от которого указывается направление на восток (запад), причем это направление задается рядом вертикальных объектов. Этот ряд задает путь жертве, символически «отправляемой» по направлению к адресату.

Подраздел 3 Жертвоприношение коня

Основными элементами жертвоприношения коня является изготовление макета коня, убиваемого = растягиваемого в пределах четырехугольного жертвенника, кормление предков и путешествие шамана с душой коня до того божества, которому оно предназначено. Изготовляемая модель животного ориентирована на восток и укреплена под углом 45о. От полученной «модели» идет ряд вертикальных объектов, «указывающий» дорогу жертве. В ряде описаний обряда тайэлга количество деревьев в обряде совпадает с количеством жертвователей.

Подраздел 4. Конь в погребальном обряде древних тюрков. Жертвенный и погребальный конь.

В погребальном обряде тюркоязычных кочевников Центральной Азии с древности конь выполняет две функции, связанные с обоими типами движения: вертикального – asvamedha – и горизонтального, связанного с идеей рядности, передачей жертвы или пути в иной мир.

Анализ данных по обрядам жертвоприношения у тюрков позволяет говорить о существовании двух устойчивых моделей пути в шаманском путешествии в иной мир как и отправления жертвы. Первая модель связана с вертикальным движением в иной мир – шаманская лестница, движение по вертикали, другая – с горизонтальным движением, тайэлга у алтайцев, посвящение Ынахсыт у якутов. Оба варианта сосуществуют в одной традиции. Вертикальная модель является, очевидно, универсалией индоевропейского мира и связана с идеей ашвамедхи и через нее с концептом мирового древа (Иванов 1974). Перемещение же жертвы как и шамана по горизонтали маркируется с помощью ряда деревьев, специально связанных между собой и воткнутых в землю. Во всех указанных случаях «горизонтальный» путь жертвы маркируется с помощью ряда вертикальных объектов.

Глава 5. Основные пространственные элементы в похоронном обряде тюркоязычных кочевников: семантика и функции

Оформление / указание пути и укрепление / восстановление границы в похоронном обряде актуализируются всеми кодами, от акционального до вербального. Это делает возможным не только определять особые формы и принципы оформления ритуального пространства в отдельных его локусах, но и предполагать значение тех или иных пространственных форм и их функции в контексте всего ритуала. Для этого необходимо рассмотреть, какие способы оформления пространственных отношений актуализируются на различных этапах погребального обряда.

Раздел 1 Вертикальное движение в ритуале

Сверх-эмпирический смысл глагола «Стоять» можно рассмотреть через категории неподвижности и движения (Топоров 1995; Топоров, 1996:54-55). Собственно, неподвижность, с точки зрения автора, и есть потенциальное движение. Глагол «стоять» в славянских языках синонимичен жизни, а не-стоять (упасть), как действие, противоположное стоянию, символизирует смерть. Одновременно, установление вертикали, действие, обратное падению, становится акцией по укреплению / восстановлению мироздания (Байбурин 1993: 188)

Для рассмотрения всех способов оформления пространства предлагается разделить их на вертикальное и горизонтальное движение.

Вертикальное движение связано с вертикальными объектами, а горизонтальное - с рядом вертикальных объектов или представлением о сакральной линии или направлении.

В тюркской традиции вертикаль играет особую роль в процессе ритуала. В жертвоприношении идея вертикального движения реализовывается в том, как поступают с остатками жертвенного животного. Вертикальное его движение подчеркивается, когда череп животного водружают на жертвенную вертикаль.

Воздвижение коновязи - сэргэ – акт, соотносимый с установлением мира с помощью вертикали-распорки. Стояние сэргэ может рассматриваться как восстановление всего мироздания, например, в обряде жертвоприношения, как установление границы, и как установление коммуникативного канала. Действием, прямо противоположным установлению связи, является ее уничтожение, разрушение. Падение, таким образом, это еще и прерывание связи, разрыв коммуникативного канала. Это действие в ритуале синонимично смерти.

Задавание направления движения, как вертикального, так и горизонтального является также одной из функций вертикальных объектов. Анализ этнографических материалов тюркских кочевников показывает, в частности, что наклоненность синонимична лиминальности или смерти и, одновременно, указанию пути в иной мир.

Универсальность вертикальных объектов, тем не менее, не делает их функции тождественными. Так, в ряде случаев в погребальном обряде вертикальные объекты могут выполнять несколько функций, среди которых можно назвать информативную (информация о погребенном), коммуникативную (связь с иным миром) и субститутивную, то есть, отображение самого облика умершего. При этом использование тула, заместителя умершего, в процессе похоронной обрядности совсем не означает обязательную фиксацию облика умершего на могиле. В тех же случаях, когда это происходит, субститутивная и коммуникативная функции выполняются разными объектами.

Раздел 2. Горизонтальное движение в ритуале

Подраздел 1. Идея рядности в погребально-поминальной обрядности древних и средневековых кочевников

Со скифского и древнетюркского времени ряд камней балбалов являются обязательной составляющей археологических памятников древних и средневековых кочевников Центральной Азии. По наиболее фундированному мнению , балбалы древнетюркской эпохи – это, прежде всего, вереницы камней, символизирующие, с одной стороны, души убитых воином врагов, с другой – дары, приносимые в дар покойному в процессе погребения (Кляшторный 1978). Существуют также ряд других гипотез относительно семантики балбалов (Войтов 1996, Савинов 1997) Анализ этнографических материалов, на наш взгляд, свидетельствует, что гипотеза может быть дополнена. Очевидно, что с учетом всех рассмотренных этнографических контекстов можно говорить о коммуникативной функции балбалов как варианта вертикальных объектов, выстроенных в ряд, и являющихся для погребенного указанием пути в иной мир.

Подраздел 2. Полукруг

Полукруг является элементом структурирования пространства в обрядах, связанных с (пере)распределением доли, обрядами жертвоприношения. Этот полукруг может быть организован с помощью членов семьи или рода умершего, которые рассаживаются так в направлении, диктуемом ритуалом. При этом часто смысловым центром такой модели становится умерший и/или приносимая жертва.

Во всех рассмотренных материалах полукруг является формой, с помощью которой осуществляется перераспределение доли, совершаемое на разных этапах обряда, в юрте, у юрты, и на месте погребения. Сама доля может здесь выступать в виде пищи (алтайцы, хакасы), словесного согласия принять грехи умершего (казахи), хадака (буряты).

Смысл модели «полукруг» - смысловой центр» в контексте всего погребального обряда, очевидно, связан с задачей вывода покойного из разряда живых, перераспределением социальных ролей в коллективе.

Полукруг, как и ряд, задает направление ритуальных действий по горизонтали. В процессе оплакивания таким направлением является, чаще, запад, в случае жертвоприношения – восток. Впрочем, направление жертвоприношения зависит им от адресата, то есть, запад (север) связан со смертью и обитателями нижнего мира, а восток (юг) с божествами верхнего мира и благом.

Подраздел 3. Четырехугольник-горизонталь

Четырехугольная модель, или четырехугольник, является универсальным приемом передачи идеи горизонтального мира. Этот мир должен быть реконструирован кочевниками в процессе совершения обрядов перехода (персонального – погребальный обряд, коллективного – праздники типа Ысыах). В самые ответственные моменты обряда, когда необходимо отделить / выделить определенную территорию, сделать ее идеальной моделью мироздания, используется мотив четырех углов, то есть, воспроизводится четырехугольник.

Метафорой, образом наиболее устойчивого, защищенного мира становится растянутая шкура, прежде всего коня. Растягивание шкуры – обычный технологический прием при ее выделке. Технологические акты, как известно, имеют космологические соответствия (Цивьян 1977), соотнося определенное действие с перво-действием, изготовлением идеальной перво-вещи. Технология в ритуале становится космологией: растягиванию шкуры предшествует растягивание самого жертвенного животного. Например, в процессе жертвоприношения коня у алтайцев, животное растягивают за четыре ноги.

Растянутая шкура становится частью конструкции мира, что отражается в обрядах перехода, как личных, так и коллективных. Растягивание шкуры – это еще и действие, тождественное космологическому акту, в процессе изготовления шаманского бубна. Таким образом, натягивание шкуры на вертикаль есть еще и оживление модели, превращение ее, пользуясь терминологией , в чудесного помощника.

Растянутая шкура становится, таким образом, метафорой всей жизни и пространством смерти, посредством нее поддерживается вся обрядовая традиция тюрков Центральной Азии.

Подраздел 4. Граница между локусами в ритуале

В качестве маркеров границы, как уже указывалось, выступает вертикальные объекты, структурирующие пространство и делящие его на отрезки. Универсальной характеристикой границы является троичность: утроение определенного действия, утроение объекта, обозначающего границу, и т. д. Особой формой указания тройной границы является тройная остановка похоронной процессии.

Заключение

В процессе оформления ритуального пространства культура тюркоязычных кочевников Центральной Азии использует ряд пространственных элементов и моделей.

Основной прием восстановления мироздания – установление четырех (реже шести, девяти, или двенадцати) сторон четырехугольного мира. Это отражается, прежде всего, в конструкции погребального сооружения.

Кроме того, четырехугольная модель конструируется в процессе протекания обряда с помощью сопоставленных вертикальных объектов или людей, также выступающих в функции вертикальных объектов.

Определение горизонтальных координат сопровождается установлением вертикального объекта (коновязи, шеста, колыщка, дерева), который выполняет функцию коммуникации с умершим / презентации умершего. Иногда эти функции совмещены, иногда распределены между разными объектами.

Особый прием структурирования пространства - с помощью планиграфического распределения поминального комплекса, дает совершенно другую картину - не четырехугольную, а полукруглую, или состоящую из двух полукругов, с центром посередине. Это обстоятельство позволяет говорить об иной функции данного приема в общей синтагматике обряда: он используется в моменты укрепления социума и перераспределения доли. На тех этапах обряда, где происходит перераспределение некоей жизненной силы, связанное, в основном, с кормлением умершего, каждый раз встречается схема — полукруг (два полукруга) и смысловой центр (покойный, священный напиток).

С нашей точки зрения, существует определенная закономерность в том, что касается использования в обряде четырехугольной и полукруглой модели: первая связана с закреплением, а вторая с перераспределением доли внутри социума.

Следовательно, модель, соответствующая образу тюркского космоса, или картина мира, может быть описана как четырехугольная, с особо выделенными углами, напоминающими вытянутую шкуру, и вертикалью - коновязью. Другая модель, соответствующая практике выделения умершего из коллектива, на всех уровнях определяется как полукруг – центр, ориентированный в направлении последнего пути покойного.

Особое место в культуре кочевников занимает постоянная адресация к линии, представляющей идею горизонтального движения. Эта идея реализуется, прежде всего, в феномене рядности в оформлении ритуальных мест, разделение пространства на дискретные, неравноценные участки. Горизонтальная линия мыслится как функционирующая не только в контексте обряда, но и постоянно, наравне с вертикальной (бакан). Таким образом, координатами доместицированного мира становятся линия, проходящая от тор на восток (юг) – как реализация идеи горизонтального движения, и от бакана вверх – как синоним вертикального движения – axis mundi. Принципиальным отличием кочевнического способа оформления пространства является актуализация как горизонтальной, так и вертикальной моделей движения, что отражается, прежде всего, в ритуальной архитектуре. Возможно, именно это можно назвать, пользуясь термином Вяч. Вс. Иванова, номадизацией сакральных объектов кочевников (Иванов 1989).