На правах рукописи
РОССИЙСКАЯ ДИПЛОМАТИЯ И КОРЕЯ
()
Специальность – 07.00.15 – История международных отношений
и внешней политики
Автореферат
диссертации на соискание ученой степени
доктора исторических наук
Москва
2006
Работа выполнена в Отделе Кореи и Монголии Института востоковедения РАН
Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор, академик
РАН
доктор исторических наук, профессор
Ли В. Ф.
Доктор исторических наук, профессор
Ведущая организация - Международный центр корееведения при МГУ
им.
Защита состоится «___» 2007 г. в часов на заседании
диссертационного совета Д.002.042.04 по историческим наукам в
Институте востоковедения РАН Москва, ул.
Рождественка, 12
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института востоковедения РАН Москва, .
Автореферат разослан «___» _____________ 2007 г.
Ученый секретарь
Диссертационного совета
кандидат исторических наук
© Институт востоковедения РАН, 2007
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность темы исследования.
Установление в 1990 г. СССР дипломатических отношений с Республикой Корея (РК), а в 1992 г. заключение между Российской Федерацией и РК «Договора об основах взаимоотношений между двумя странами», подписание в 2000 г. нового «Договора о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве» Российской Федерацией и Корейской Народно-Демократической Республикой (КНДР), свидетельствовали о возникновении совершенно нового этапа в истории взаимоотношений СССР и его правопреемницы – Российской Федерации - с РК и КНДР. Все эти факторы знаменовали также наступление важных изменений как в геополитическом положении Северо-Восточной Азии в целом, так и на Корейском полуострове в частности.
Дипломатическая история российско-корейских отношений имеет давние корни. С тех пор, как в начале 60-х гг. XIX в. Россия и Корея обрели общую границу по нижнему течению реки Туманган, российская дипломатия фактически осуществляла политику правительства России, направленную на поддержание дружественных, добрососедских отношений с Кореей. Это отвечало интересам национальной безопасности России и, в то же время, способствовало обеспечению мира и стабильности в регионе. Лейтмотивом политики России в отношении Кореи, особенно со времени насильственного открытия корейских портов Японией в 1876 г., являлась борьба за сохранение статус-кво на Корейском полуострове, стремление не допустить захвата Кореи враждебными России державами.
В настоящее время в отношениях Российской Федерации с обоими корейскими государствами происходит нарастание во многих областях торгово-экономического, научно-технического и культурного сотрудничества. В рамках российско-южнокорейских и российско-северокорейских переговоров начался процесс обсуждения перспектив трехстороннего (РФ-РК-КНДР) взаимодействия в различных областях экономики, политики и культуры, что может способствовать дальнейшему упрочению взаимовыгодных отношений между народами этих стран и отвечать их государственным интересам.
Изучение опыта российской дипломатии в решении сложных международных проблем конца XIX в., связанных с Кореей, выявление традиций начального этапа ее деятельности в Корее, способных содействовать развитию современных отношений РФ с обоими корейскими государствами, может быть полезно в деятельности внешнеполитических ведомств РФ по разработке новых концепций политики на корейском направлении, нацеленных на успешное развитие и углубление взаимоотношений России, КНДР и РК.
В свете вышеизложенного представляется актуальным создание сводного обобщающего труда по дипломатической истории российско-корейских отношений в указанный период.
Объективное исследование дипломатической истории российско-корейских отношений приобретает особую значимость и с научной, и с политической точек зрения в связи с необходимостью пересмотреть устаревшие, искаженные взгляды западных, японских и корейских историков на их важнейшие моменты. Соперники России на Дальнем Востоке и их дипломатические представители маскировали свои экспансионистские устремления необходимостью противостоять вымышленной “русской угрозе” Корее, а себя изображали в качестве искренних и бескорыстных ее защитников. Поэтому для выработки действительно свободных от сложившихся и существующих уже стереотипов представлений о России и ее политике на Корейском полуострове в РК и КНДР, предотвращения попыток спекуляциями на старом бросить тень на сегодняшнюю политику РФ необходим объективный, документально аргументированный анализ причин происхождения этих стереотипов. Это поможет преодолению сложившихся в РК и КНДР понятий и настроений относительно политики России в Корее и способствовать в перспективе дальнейшему развитию и углублению отношений между ними.
Объектом исследования является дипломатическая история российско-корейских отношений, как составная часть обшей истории взаимоотношений России и Кореи. Дипломатические отношения двух стран рассматриваются как результат двустороннего процесса взаимодействия внешнеполитических ведомств и дипломатических представителей России и Кореи, в ходе которого были преодолены многочисленные внутри - и внешнеполитические трудности, связанные, прежде всего, с борьбой держав за Корею и действиями прояпонской, прокитайской и прозападной группировок, направленными против прорусской группировки в правительственных сферах Кореи.
Предметом исследования является эволюция деятельности Министерства иностранных дел России в выработке политического курса на разных этапах отношений с Кореей и меры по его осуществлению русскими представителями в Корее, Китае и Японии; борьба российской дипломатии за ослабление традиционного преобладания Китая в Корее и недопущение установления на Корейском полуострове полного господства Японии.
Хронологические рамки исследования. В диссертации исследуется история российско-корейских дипломатических отношений в гг., начиная с подписания Кореей Канхваского договора с Японией, прекратившего внешнеполитическую изоляцию Кореи и положившего начало превращению ее в полуколониальную страну. С этого времени российская дипломатия активизировала борьбу против навязывания Японией и западными державами Корее новых неравноправных договоров, чтобы не допустить утверждения там их господствующего влияния
Конечной датой исследования является декабрь 1897 – апрель 1898 гг., когда начался отход российской дипломатии от прежнего курса на укрепление преобладающего русского политического влияния в Корее, и Россия вынуждена была пойти на серьезные уступки в корейских делах Японии подписанием Токийского протокола (апрель 1898 г.). Отныне центр внимания в дальневосточной политике России переместился в сторону Китая и Маньчжурии.
Степень научной разработанности темы.
До последнего времени специальных исследований по дипломатической истории российско-корейских отношений в гг. в советской и российской историографии проведено не было, хотя интерес к изучению указанной проблемы появился сразу же после окончания Второй мировой войны. В кандидатской диссертации «Русско-японские отношения и Корея. гг.» (1948), исследовались русско-японские отношения в связи с Кореей и затрагивались некоторые важные вопросы российско-корейских дипломатических контактов в годы японо-китайской войны гг. и в период пребывания вана Коджона в русской миссии в гг. Однако в целом дипломатический аспект русско-корейских отношений в диссертации не был разработан.
Серьезное содействие изучению проблем дальневосточной политики России во второй половине XIX в., деятельности российской дипломатии в Корее оказали исследования советских ученых по истории международных отношений на Дальнем Востоке, среди которых наиболее крупным и значительным явился фундаментальный труд “Колониальная политика капиталистических держав на Дальнем Востоке в гг.” (1956), подробно осветивший малоизученные аспекты политики США, Англии, Франции, Германии и Японии в Восточной и Северо-Восточной Азии. В книге содержался и критический анализ позиции России в корейском вопросе в период насильственного открытия корейских портов и обострения японо-китайских противоречий в Корее накануне и в годы японо-китайской войны гг.
Некоторые вопросы, связанные с местом Кореи в политике России, затронуты в общих работах по истории внешней политики Китая и Японии. Среди них следует выделить исследования , содержащие глубокий анализ политики цинского Китая в Корее в XVII-XX вв. («Политика Цинской империи в Корее. » (1987); «Китай в Восточной Азии и формирование межгосударственных границ (на примере китайско-корейских отношений в XVII-XX вв.»). (2000)).
Специально изучению истории становления и развития взаимоотношений России и Кореи посвящена монография «Россия и Корея» (1979, 2004), где российско-корейские отношения прослеживаются со времени первых контактов между двумя странами до аннексии Кореи Японией в 1910 г. Однако в комплексном исследовании не выделен специально дипломатический аспект отношений между двумя странами, а роль российской дипломатии в защите суверенитета и целостности корейского государства в рассматриваемый в настоящей диссертации период показана очень кратко. Недостаточно прослежена и деятельность группы прорусской ориентации в правящем лагере Кореи.
Проблемы деятельности российской дипломатии в Корее и той роли, которую играла последняя в двустороннем процессе российско-корейских отношений, исследованы автором настоящей диссертации. В монографии “Российская дипломатия и Корея ()” (1998) подробно проанализированы первые дипломатические контакты России и Кореи, меры российской дипломатии по подготовке и подписанию русско-корейских договоров 1884 и 1888 гг., противодействию экспансионистским устремлениям в отношении Корейского полуострова недружественных России держав - цинского Китая, Японии и Англии.
Следующий этап дипломатической истории российско-корейских отношений рассмотрен диссертанткой во второй книге «Российская дипломатия и Корея. гг.» (2004). В ней исследован один из самых сложных периодов деятельности российской дипломатии в Корее – со времени подписания в 1888 г. договора о сухопутной торговле между Россией и Кореей до пребывания корейского вана Коджона в российской миссии ( гг.). Обе вышеуказанные книги, доработанные и дополненные, и серия статей, опубликованных автором настоящей работы, легли в основу настоящей диссертации. Деятельность российской дипломатии в Корее со времени отъезда Коджона в свой дворец (февраль 1897 г.) до апреля 1898 г. специально исследуется в диссертации.
Вопросы российской политики в Корее отчасти затрагиваются в общих работах южнокорейских историков, посвященных международным отношениям на Дальнем Востоке. В их число входят книги Чхве Мунхена «The Major powers‘ East Asian Policy» («Ёльганъ-ый донъасиа чхончхэк») (1979), Ким Ёнъгу и Ха Ёнгсона «Korean Diplomatic History» («Хангук вэгёса ёнгу») (1996), сборник статей «Relationship between Korea and the Northeast Asian Powers from the Standpoint of Political and Diplomatic History» (1990) и др. Южнокорейские публикации, исследующие российско-корейские отношения, можно условно разделить на две группы. К первой из них относятся работы, специально посвященные политике России в Корее, но освещающие ее необъективно, исходя из теории «русской угрозы» Корее. К ним можно отнести сборник статьей «Хан-но кванге 100 нёнса» («Столетняя история корейско-русских отношений») (1984); книги Сон Джонхвана «Росиа-ый Чосон чхимнякса» («История русской агрессии в Корее», Квон Хиёна «Хангук-ква Росия: кванге-ва пёнхва» («Корея и Россия: отношения и изменения») (2000), Чхве Мунхёна «Хангук-ыль туллоссан чегукджу-ый ёльган-ый какчхук» («Соперничество империалистических держав из-за Кореи») (2001) и др. Вторую группу составляют работы, написанные частично с использованием материалов российских архивов и литературы на русском языке, в которых оспаривается концепция о проведении Россией в отношении Кореи политики экспансии и порабощения. В их число входят книги Син Сынгвона «The Russo-Japanese Rivalry over Korea. » (1981), Пак Чонгю «The History of International Politics as it pertains to the Korean Peninsula» («Ханбандо кукче чончхисарон») (1986), докторская диссертация Ким Вонсу «Reconsidering the Causes of the Russo-Japanese War - With a Special focus on the Yongampo incident and the opening of Uiju» («Ро-иль чонъчжэнъ-ый вонине тэхан чекомтхо-Ионампхо саконква Ыйджукэсирыл чунъсимыро») (1997) и др.
В последнее время в ряде работ южнокорейских историков наблюдается постепенный отход от прежней оценки роли России в конфликте с Японией, ее доли ответственности в возникновении русско-японской войны, стремление показать, что не Россия, а Япония несет львиную долю ответственности за ее развязывание. Данная точка зрения нашла отражение, например, в монографии Чхве Мунхёна «Nichi-ro sensō-no sekaishi» («Мировая история русско-японской войны») (2004) и статье Ким Вонсу «The East-Asian policies of the main powers and Korea: », опубликованной в журнале «Oriental Studies» (Vol.31, 2000).
Происходит переосмысление таких проявлений русско-японского соперничества в Корее в начале ХХ века, как приобретение Россией земельных участков вокруг Масанпхо и Ёнампхо, концессионная деятельность в бассейне р. Ялу, которые ранее рассматривались в южнокорейской историографии как доказательства агрессивных намерений России в отношении Кореи. Этой проблеме уделяют значительное внимание Ким Вонсу, Чой Доккю и др.
Среди ученых Республики Корея, вносяших весомый вклад в объективное освещение политики России в Корее в конце XIX - начале ХХ в., выделяется Пак Чонхе («Россия и Корея. » (1993), «Русско-японская война гг. и Корея» (1997)), подход которого к решению ряда проблем корейско-российских отношений во многом совпадает со взглядами российских историков. В гг. были опубликованы написанные также, главным образом, на материалах российских архивов книги Пак Робёка «Хан-но кёнджеса кванге 20 нён – » («20 летняя история корейско-российских экономических отношений. ») (1994) и Чой Доккю «Россия в Корее. гг. (Политика Министерства финансов и Морского министерства») (1996).
Историография проблемы.
В российской дореволюционной историографии вопросы взаимоотношений России и Кореи рассматривались лишь в связи с изучением общих проблем истории России, Кореи и международных отношений на Дальнем Востоке. Среди первых сочинений, авторы которых пытались привлечь внимание общественности к сопредельной Корее, наиболее значительными были работы «Корейцы на Амуре» () и «Русская торговля на Тихом океане» (1883).
С 80-х гг. XIX в. в России появляются и первые работы о Корее, написанные русскими дипломатами. Среди них обращает на себя внимание, прежде всего, книга «Очерки Кореи» (1892), положившая начало исследованию в русской историографии корейской проблематики в международных отношениях на Дальнем Востоке. Ее изучение продолжалось в связи с японо-китайской войной гг. и активизацией политики российского правительства в Корее. В этот период были опубликованы сочинения -Батурича, Д. Анучина и , в которых борьба за господство на Корейском полуострове рассматривалась как одна из главных причин возникновения войны между Японией и Китаем.
В опубликованном в 1900 г. Министерством финансов трехтомном труде «Описание Кореи» был обобщен огромный фактический материал по истории, экономике и культуре Кореи, а также по вопросам взаимоотношений России и Кореи.
Вопросы российско-корейских отношений на примере деятельности в Корее русских военных инструкторов и финансового советника были освещены в книге «Пролог русско-японской войны» (1916).
Большой вклад в изучение проблем российско-корейских отношений внесла советская и современная российская историография, прошедшая эволюцию от чрезмерно критического отношения к корейской политике России в советское время, что проистекало из общего негативного подхода к дореволюционной внешней политике, к более объективному и взвешенному ее анализу.
Уже в 20-30-е гг. советскими учеными были опубликованы в журнале «Красный архив» ряд важных документов Министерства иностранных дел России, касающихся периода с начала японо-китайской войны гг. до русско-японской войны гг. («Из эпохи японо-китайской войны»; «Первые шаги русского империализма на Дальнем Востоке» (1932) и др.), мемуары , и др. Значительную ценность представляли работы «Россия в Маньчжурии» (1928) и «Империализм в Маньчжурии» в двух томах (), в которых среди других проблем дальневосточной политики России в конце XIX в. рассматривалась также позиция России в корейском вопросе в начальный период строительства Сибирской железной дороги в 90-х гг. XIX в.
После Второй мировой войны проблемы места и роли Кореи в дипломатической истории русско-японской войны, были освещены в книге «Очерки дипломатической истории русско-японской войны ()» (1955), вопросы социально-экономического и политического развития Кореи исследовали советские ученые-корееведы , Ю. В Ванин, , и др., работы которых способствовали выявлению экономических основ внешнеполитического курса корейского государства, анализу борьбы различных группировок в правящем лагере по вопросу о внешнеполитической ориентации. Важные сведения о развитии русско-корейских связей и действиях российских дипломатов в Корее имеются в первом томе коллективного труда «История Кореи» (1974), не потерявшего свое значение до настоящего времени.
Разработка проблем российско-корейских отношений активизировалась после установления в 1990 г. официальных отношений между Российской Федерацией и Республикой Корея. В 90-е гг. ХХ и начале XXI вв., наряду с публикациями , , С. О Курбанова, В. Ф. Ли, , вышли в свет книги «Корея и Россия: традиции и современность» (2002), «Корееведение в России» (2004), в которых затрагиваются вопросы российско-корейских отношений и их исследование в российской науке.
Незначительный фактический материал о корейско-российских отношениях и реакции Кореи на политику России последней четверти XIX в. накоплен в историографии КНДР, которая мало писала о политике России, оглядываясь на СССР, но, в принципе, считала Россию таким же агрессором, как и прочие капиталистические державы. Основное внимание она обращала на колониальную политику Японии, Англии, Франции и США, а также цинского Китая, подталкивавшего корейское правительство к заключению неравноправных договоров. Русская политика в Корее, борьба в правящей верхушке корейского общества между различными группировками по вопросам внешнеполитической ориентации, вопросы экономической экспансии царской России в Корее в конце XIX в. и др. затрагивались лишь в общих работах по истории Кореи и корейского национально-освободительного движения, таких как «Чосон тхонса» («Общая история Кореи»)» (1958), «Чосон кындэ хёнмён ундонса» («История революционного движения в Корее нового времени») (1961) и др.).
Материалы о политике России в Корее и корейско-российских отношениях содержится в исследованиях южнокорейских историков. Среди них следует выделить многотомную «Историю Кореи» Ли Санбэка и Ли Сонгына («Хангукса», 1971), изданную на английском языке в 1970 г. в Сеуле «Историю Кореи», переведенную на русский язык книгу Ли Гибэка «История Кореи: новая трактовка» (2000), сводный труд по истории корейской дипломатии в двух томах («Хангук вегё са» ()), где впервые в корейской историографии сделана попытка дать анализ русско-корейских договоров о морской торговле 1884 г. и о сухопутной торговле 1888 г., книга Чхве Мунхёна «Взаимоотношения великих держав и Кореи в период империализма» («Чегукчуый сидэ Чосон-гва кумиёльган-гва-ый вегёкванге» (1990)) и др.
Южнокорейская историография накопила значительный материал о взаимоотношениях Кореи и России. Вопросы русско-корейских отношений затрагиваются, например, в работах Ли Тонгхва («Russia’s Far East Policy and the Korean Peninsula» («Носыа-ый кыктонъ чхончхэкква ханбандо») (1978), У Чхольгу («Сипку сеги ёльган-ква Ханбандо» («Великие державы в XIX в. и корейский полуостров» (1998)), Ким Ёнгу («Имо кунран-ква капсин чонбён: садэ чилсо-ый пёнхён-ква хангук вегёса» («Военный мятеж в год имо и переворот в год капсин (1884): Возрождение порядка преклонения перед сильными и дипломатическая история Кореи» (2004)). Но многие работы все еще отличает тенденциозный подход в трактовке политики России в Корее, стремление показать, что она проводила в Корее такую же агрессивную политику, как и другие капиталистические державы, не исключая Японию.
Серьезным искажениям подверглась история политики России в Корее в японской историографии, для которой характерна доктрина «специальных интересов» Японии в Корее, имеющая целью оправдать ее агрессивные действия, предпринимавшиеся якобы с целью защитить находящуюся в непосредственной близости от Японии Корею, от русских притязаний. Основоположником этого направления считается К. Асакава («The Russo-Japanese Conflict. Its Causes and Issues» (1970)). Ложный тезис об «особой агрессивности» России и необходимости «ответных мер» Японии в Корее стал главным и в работах Такеучи Тацудзи, Хамада Кенги, Исии Кикудзиро, У. Куно и др. японских авторов, вышедших в 30-40-х гг. ХХ в. По окончании Второй мировой войны этот тезис продолжал развивать Кадзима Мориносукэ.
Идея об «оборонительном» характере японской агрессии против Кореи, которая якобы была вызвана стремлением парализовать агрессивные поползновения России, продолжает муссироваться в японских консервативных публикациях по настоящее время. Характерны в этом отношении сочинения Фуруя Тэцуо, Морияма Сугенори, Хосоя Чихиро и др.
Корейский вопрос и его место в международных отношениях на Дальнем Востоке затрагиваются во многих работах английских и американских историков. Значительной их части присуще стремление приписать России агрессивные замыслы захвата территории Кореи с целью получения незамерзающего порта на Тихом океане. Основоположником этой теории явился У. Гриффис. Гамильтоном и нашедшая отражение в трудах таких английских и американских историков, как У. Лангер «The Diplomacy of Imperialism» (1935), Д. Даллин «The Rise of Russia in Asia» (1950), Чин Юнчхе «The Rule of the Taewongun. » (1972), его теория заняла прочное место в западной историографии после Второй мировой войны.
Политика Великобритании в Корее и ее отношение к России во второй половине XIX в. недостаточно освещена в английской историографии, где основное внимание обращено на деятельность британской дипломатии в Китае и Японии. Среди них следует отметить книги Ф. Джозефа «Foreign Diplomacy in China, » (1928), в которой проводится тезис об особом характере британской политики в Китае, основанной на защите его «неприкосновенности», Д. С.М. Платт «Finance, Trade and the opening of China, » (1968), «British Far Eastern Foreign Policy.» (1931), оправдывающего британскую и американскую экспансию в Китае и Корее, утверждая, что Великобритания стремилась защитить их неприкосновенность и территориальную целостность, а также работы известного английского историка И. Ниша: «Japan reverses the unequal treaties: the Anglo-Japanese commercial treaty of 1894» (1975), «Japanese Foreign Policy. : from Каsumigaseki to Мiyakezaka» (1977), «The Anglo-Japanese Alliance. The Diplomacy of Two Island Empires. » (1985), «The Origins of the Russo-Japanese War» (1985), в которых проводится мысль о том, что тройственное вмешательство держав 1895 г заставило Японию взять курс на усиленное вооружение, что и привело, в конечном счете, к русско-японской войне гг. Но основной причиной, приведшей к русско-японской войне, с точки зрения английского историка, явилась политика России в Маньчжурии и Корее.
В современной американской историографии, под влиянием которой развивалась южнокорейская историография, развиваются многие положения, ведущие свое происхождение от идей и взглядов, высказанных американскими историками и идеологами еще в конце XIX-начале XX в., которые выдвигали тезис о том, что свои отношения со странами Азии, в том числе с Кореей, США строили на взаимовыгодной основе. Одной из наиболее значительных работ по истории дальневосточной политики США в XIX в. является монография Джона Фостера «American Diplomacy in the Orient» (1926).
Со времени японо-китайской войны гг. вплоть до окончания русско-японской войны гг. в американской литературе и публицистике был широко распространен тезис о том, что Япония является поборником западной цивилизации, борющимся против Китая и России - символов консервативной и инертной восточной цивилизации и деспотизма и потому симпатии США в войнах Японии с Китаем и с Россией на стороне первой. Корея же в их глазах была частью упаднической восточной цивилизации и это оправдывало политику Японии. Наиболее влиятельным автором, описавшим картины корейской жизни с самой неблагоприятной стороны, был Джордж Кеннан.
Взгляды американских историков на политику США и Японии в отношении Кореи не изменились и после окончания Первой мировой войны. Т. Деннетт в своем исследовании «Amеricans in Eastern Asia» (1941) утверждал, что статья о «добрых услугах» Инчхонского договора 1882 г. ошибочно толковалась корейцами как обязательство обеспечить суверенитет Кореи.
Более убедительной представляется точка зрения , высказанная в книге «Forty Years of American-Japanese Relations» (1937). По его мнению, во многом политику США в отношении Кореи и Китая определяли японо-американские отношения, которые в значительной степени основывались на признании Японией американского контроля на Гавайях в обмен на доброжелательное отношение к ней США.
Другой отличительной чертой американской историографии о Корее в период между двумя мировыми войнами явилась проповедь традиционного тезиса о русской угрозе Корее. Этот тезис присутствует и во многих работах американских историков, появившихся после Второй мировой войны. Наиболее известной является книга «Korea and the old orders in Eastern Asia» (1967).
Несколько особняком стоит работа Э. Малоземова «Russian Far Eastern Policy » (1958). Сравнивая политику России в отношении Кореи до и после 1884 г., автор приходит к выводу о том, что она оставалась «неагрессивной и почти индифферентной» ввиду стратегической уязвимости ее дальневосточных владений и настаивала на сохранении независимости Кореи.
В последние десятилетия ХХ в. в некоторых работах американских авторов и работающих в США южнокорейских историков (Lee Yur-bok «West goes East. Paul Georg von Mellendorff and Great Power Imperialism in Late Yi Korea» (1988)) наблюдается стремление более объективно освещать русскую политику в Корее. Среди них большой научный интерес представляют опубликованные Дж. А. Ленсеном сборники донесений иностранных дипломатов, непосредственно причастных к истории взаимоотношений Кореи, Японии, Китая и России: «Korea and the Manchuria between Russia and Japan . The observation of Sir Ernest Satow British Minister Plenipotentiary to Japan () and China ()» (1966) и «The D’Anethan Dispatches from Japan » (1976). В 1982 г. Дж. А. Ленсен издал двухтомный труд «Balance of Intrigue: International Rivalry in Korea and Manchuria, » (1982), где ставится под сомнение устоявшийся в зарубежной историографии стереотип об «особой агрессивности» российской политики на Дальнем Востоке и делается вывод о том, что завладение корейской территорией было невыгодно России, так как потребовало бы огромных расходов и подорвало бы ее позиции в целом. Он правильно подчеркивает неотделимость российской внешней политики от состояния развития Сибири и ее дальневосточных окраин.
Обзор в диссертации отечественной и иностранной литературы показывает, что российскими и зарубежными исследователями проделана значительная работа по изучению истории российско-корейских отношений, отчасти и деятельности русских дипломатов, накоплен немалый фактический материал по исследуемой проблеме. Но в целом, история дипломатических отношений между Россией и Кореей во второй половине XIX в остается еще не разработанной, не говоря уже о том, что она подверглась искажениям в японской, корейской и западной историографии.
Источниковая база диссертации.
Главной источниковой базой диссертации явились неопубликованные и еще недостаточно изученные исследователями документы пяти центральных государственных российских архивов.
Самую важную источниковедческую базу составили документы из фондов Архива внешней политики Российской империи Министерства иностранных дел (АВПРИ): «Японский стол», «Китайский стол», «Тихоокеанский стол», «Миссия в Сеуле», «Генеральное консульство в Сеуле», «Посольство в Токио», «Отчеты Министерства иностранных дел России», «Канцелярия министра иностранных дел», «Чиновник по дипломатической части при Приамурском генерал-губернаторе» и др. При этом особо важное значение имеют журналы Особых совещаний для подготовки решений правительства по дипломатическим, экономическим и военным вопросам, а также по вопросам дальневосточной политики России, всеподданнейшие доклады министров иностранных дел, проекты инструкций посланникам в Корее, Китае и Японии, донесения российских представителей из Сеула, Пекина и Токио и др. документы, характеризующие внутреннее и международное положение Кореи и дающие полное представление об общем направлении политики России в отношении Кореи и деятельности русских дипломатов в Сеуле.
При изучении попыток российской дипломатии оказать противодействие экономическому и финансовому закабалению Кореи Японией, Францией, Англией и США в конце XIX в диссертации широко использованы материалы фондов Российского государственного исторического архива (РГИА). Это - донесения агентов Министерства финансов России из Китая, Японии и Кореи, всеподданнейшие доклады министра финансов и его переписка с министрами иностранных дел и военным, извлеченные из фондов «Общая канцелярия министра финансов», «Департамент общих дел МВД» и др., содержащие ценные сведения об экономическом и политическом положении Кореи.
Деятельность российских дипломатов в области российско-корейского военного сотрудничества освещают материалы Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА). Они представлены в фонде «Корея», где хранятся ценнейшие документы о работе русских военных инструкторов и русского военного советника в Сеуле в гг. Интерес представляют журналы Особых совещаний по военно-морским вопросам и другие документы Российского государственного архива военно-морского флота (РГА ВМФ), которые свидетельствуют, что начиная с 80-х гг. и до конца XIX в. российское правительство и ее дипломатия не ставили задачу практического овладения незамерзающим портом за пределами своего Дальнего Востока.
При изучении отношения российской дипломатии к развитию приграничных связей и сухопутной торговли между русскими и корейцами, корейской эмиграции в Россию в диссертации использованы материалы из фондов Российского государственного исторического архива Дальнего Востока: «Приморское областное правление», «Канцелярия Приамурского генерал-губернатора», «Канцелярия военного губернатора Приморской области», «Восточный институт во Владивостоке» и «Пограничный комиссар в Южно-Уссурийском крае». Из этих фондов извлечены важные сведения о взаимоотношениях русских, корейских и китайских пограничных властей, попытках корейского вана Коджона еще до 1884 г. войти в контакт с русским правительством и ускорить подписание договора с Россией, а также переписка русских дипломатов в Сеуле с дальневосточными властями в России.
Публикаций дипломатических и других документов, посвященных исключительно истории русско-корейских отношений в целом и в рассматриваемый в диссертации период, в России до настоящего времени осуществлено не было. В сборник «Россия и Корея. Некоторые страницы истории (конец XIX века). К 120-летию установления дипломатических отношений. Документы и материалы» под редакцией (2004), вошли только отдельные документы из Архива внешней политики Российской империи, освещающие лишь некоторые ключевые моменты истории российско-корейских отношений за гг. Поэтому в диссертации в большом количестве использованы другие сборники документов, содержащие материалы по исследуемой теме. Это, в первую очередь, «Сборник действующих трактатов, конвенций и соглашений, заключенных Россией с другими государствами» (1902), дипломатические документы о дальневосточной политике России, опубликованные в журнале «Красный архив»; сборник договоров под редакцией ; публикации документов Министерства иностранных дел России «Международные отношения в эпоху империализма. Документы из архивов царского и Временного правительств гг.» (1939), «Внешняя политика России XIX и начала ХХ века. Документы Российского министерства иностранных дел. Серия первая » (1965), «Политика капиталистических держав и национально-освободительное движение в Юго-Восточной Азии (). Документы и материалы» (). Важные документы и материалы о русско-японском соперничестве в Корее после японо-китайской войны гг. извлечены из книги «Россия и Япония на заре XX столетия» (1994).
В диссертации использованы также публикации документов, посвященные отношениям Кореи с другими государствами, вышедшие в КНДР и РК. Наиболее полное собрание договоров, конвенций и соглашений, подписанных Кореей с 1876 по 1945 г. с иностранными государствами, в том числе с Россией и СССР, содержится в «Сборнике договоров, имеющих отношение к Корее» («Чосон кванге чояк чип.»), подготовленном историками КНДР в 1949 г. Из трудов южнокорейских историков, имеющих солидную источниковую базу и иногда публикующих целые документы или выдержки из них, наибольший интерес представляет изданная. в гг. в Сеуле «История эпохи Коджона» («Коджон сидэ са»)в шести томах. Следует особо выделить опубликованный в 60-х гг. ХХ в. в Сеуле «Сборник дипломатических документов старой Кореи» («Ку Хангук вэгё мунсо») в 30 томах, 17-й и 18-й тома (1969) которого содержат переписку между русской миссией в Сеуле и министерством иностранных дел Кореи в 1882–1904 гг.
В гг. в Сеуле были опубликованы «Anglo-American diplomatic materials relating to Korea» в двух томах. Первый том содержит конфиденциальные документы из британских дипломатических архивов о Канхваском договоре, переписку относительно оккупации Англией островов Комундо, не публиковавшиеся ранее «Исполнительные документы внешнеполитического ведомства США, инструкции, донесения и записки (Китай, Япония и Корея), » и доклады Морскому департаменту (). Второй том продолжает публикацию британских и американских дипломатических документов, освещающих международную ситуацию вокруг Корейского полуострова до и после японо-китайской войны гг., интересы европейских держав в Корее, политику Китая и Японии относительно Кореи.
В 2002 г. Корейским фондом международного обмена был издан сборник договоров, имеющих отношение к Корее и хранящихся в российских архивах, составленный Пак Чон Хё на основании материалов АВПРИ, РГВИА и ГАРФа («Росия куннип мунсо погвансо согван хангук кванрён мунсо ёяк чип»).
Изучению захватнической политики Японии в Корее и политики Англии, поддерживавшей и вдохновлявшей агрессивные планы японских милитаристов, помогли тома II и VII «British Documents on the Origin of the War » (1929, 1932), а также сборник документов и очерков двухсотлетней истории англо-корейских отношений «Britain and Korea. » (1997), изданный Дж. Хором.
Среди важных документов о политике Англии в Корее, использованных при работе над диссертацией, следует отметить составленные Э. Гертслетом издания договоров Англии с другими государствами и особенно с Китаем, где часть дипломатической переписки британского правительства опубликована для сведения парламента в виде «Парламентских бумаг» («Parliamentary Papers») или так называемых «Синих книг», куда включены донесения английских посольств и консульств в Китае и Японии.
Значительно дополняют материалы «Синих книг» документы из серии «British Documents on Foreign Affairs. Reports and Papers from the Foreign Office Confidential Print. Part I. Series , », вышедшие в г. под редакцией И. Ниша. Они включают в себя донесения и телеграммы британского МИД и его дипломатических и консульских миссий за рубежом, переписку МИД с другими министерствами, с дипломатическими миссиями других стран в Англии и др. бумаги, предназначенные для внутреннего пользования британского правительства, для рассылки в основные посольства Англии за границей.
Документы, вошедшие в том шестой «Japan and North-East Asia, » содержат сравнительную характеристику заключенных Англией и другими державами договоров с Китаем, Японией и Кореей, освещают период доминирующего влияния России в Корее, деятельности российских советников в Корее, попыток русских дипломатов сместить главу корейских морских таможен Дж. МакЛеви Брауна, последующего ослабления интересов России в Корее в связи с арендой Порт-Артура в марте 1898 г. и подписанием в апреле того же года русско-японского «Токийского протокола».
В диссертации использованы документы о политике США в Корее, опубликованные Государственным департаментом в серийных изданиях «Papers relating to the Foreign Relations of the United States» (). Они содержат переписку внешнеполитического ведомства США со своими представителями в странах Дальнего Востока, в которых сформулированы официальные цели американской политики и, в общих чертах, дипломатические пути их достижения.
В 1951, 1963 и 1986 гг. были изданы три тома дипломатических документов «Korean-American Relations. Documents, pertaining to the Far Eastern Diplomacy of the United States.» гг. В них раскрывается сущность политики «незаинтересованного нейтралитета» США в период обострения борьбы держав за Корею и попыток последней отстоять свой суверенитет, их нежелание брать на себя какие-либо официальные обязательства по договору 1882 г. в отношении последней.
Дополнением к официальным публикациям являются материалы американского миссионерского журнала «The Korean Repository», на страницах которого в конце XIX в. публиковались материалы о политике США в Корее.
Важную источниковую базу диссертации составили также воспоминания и дневники , , и др. российских сановников и дипломатов, принимавших непосредственное участие в обсуждении и реализации политики правительства.
Материалы русской печати, отражающей различные направления российской общественной мысли позволили автору проследить отношение различных слоев русского общества к политике правительства и деятельности русских дипломатов в Корее и их отклики на важнейшие политические события на Корейском полуострове.
Цель и задачи исследования.
Основная цель диссертации заключается в том, чтобы проследить процесс формирования политики российских дипломатических служб в отношении Кореи со времени подписания Канхваского договора, до начала перемещения центра тяжести дальневосточной политики России с Корейского полуострова на Китай и Маньчжурию в 1898 г., включая борьбу мнений в правительстве и дипломатическом ведомстве, исследовать меры по реализации этой политики, выявить последствия для интересов России ситуации на Дальнем Востоке, судьбы Кореи. Другая цель исследования - изучить основные привнесенные из Китая, Англии и Японии, доктрины внешней политики феодальной Кореи, которыми руководствовалось корейское правительство в своей политике в отношении России.
Для обстоятельного и объективного освещения истории дипломатических отношений между Россией и Кореей автор ставит следующие задачи:
1. Дать реальную оценку ситуации в Корее в последней четверти XIX в. с учетом всех противоречий, свойственных этому периоду и показать ее воздействие на политику России в Корее.
2. Изучить корейскую политику России и выявить те этапы, через которые она прошла с показом особенностей каждого этапа и тех условий, которые порождали эти особенности.
3. Выявить те достижения, которых удалось добиться российской дипломатии в Корее и, в то же время, показать сложности, трудности и ошибки, допущенные в корейской политике России.
4. Определить ту роль, которую в реализации корейской политики России сыграло дипломатическое ведомство в центре и его представительство в Корее, и выяснить взаимоотношения между центром и представителями, с показом конкретных шагов, предпринятых центральной властью и российскими представителями в Корее.
5. Показать противодействие, которое оказывали дипломатические представители других стран, заинтересованных в укреплении своего влияния в Корее, российским представителям, и рассмотреть взаимодействие российских дипломатов с корейским правительством и дипломатами государств, действовавших в корейском направлении.
6. Исследовать обострение русско-японского соперничества в Корее после японо-китайской войны и последствия перемещения в конце 90-х гг. XIX в. главного направления российской политики на Дальнем Востоке в Китай и Маньчжурию.
7. Рассмотреть реакцию различных кругов корейского общества на политику России в Корее и показать стремление прорусской группировки в правящих сферах (группировка вана Коджона), в лагере их противников (реформаторы и их лидер Ким Оккюн), антияпонски настроенного чиновничества и простого народа опереться на помощь и поддержку России для защиты независимости и сохранения суверенитета корейского государства.
8. Критически переосмыслить оценки роли внешней политики России и конкретной деятельности российской дипломатии в Корее, существующие в российской и зарубежной историографии по корейскому вопросу и дать историографическое исследование.
Методологической основой исследования явились исходные принципы исторической науки, а именно: принцип историзма, объективного взгляда на исторические явления и сравнительно-исторического анализа событий и фактов. Теоретический анализ сочетался с хронологическим и проблемным подходом к изложению рассматриваемых исторических процессов. Такой подход к решению поставленных в диссертации задач позволил автору на основе тщательного изучения русских архивных документов и зарубежных, прежде всего, корейских документальных публикаций показать реальную картину деятельности дипломатических служб России и Кореи, и подвергнуть критике и пересмотру утвердившиеся в западной, японской и корейской историографии концепции о «русской угрозе» и «защите» Кореи от «русской агрессии» Японией, США, Англией и др. державами. Сравнительный анализ политики России и враждебных Корее и России держав позволил выявить особенности и отличительные черты корейского направления политики России, которая в силу ряда объективных причин (военная и финансово-экономическая слабость на Дальнем Востоке, огромные затраты на хозяйственное освоение дальневосточных владений, отвлеченность на другие внешнеполитические цели и др.), была заинтересована в сохранении статус-кво в Корее, чтобы она не стала плацдармом для агрессивных действий других держав против дальневосточных владений России. Комплексный подход позволил также решить поставленные задачи с учетом социально-экономических, политических и военных факторов России и Кореи.
Основные положения, выносимые на защиту заключаются в следующем.
1 В сложнейшем переплетении международных противоречий на Дальнем Востоке в целом и в Корее, в частности, российская дипломатия стремилась видеть и отстаивать там свои национальные интересы – не допустить превращения Кореи в плацдарм враждебных России сил. При этом предметом особой заботы российской политики вплоть до аннексии Кореи Японией были ее северные районы, которые могли быть использованы другими во враждебных для России целях.
2. Корейский вопрос российская дипломатия рассматривала не как какую-то обособленную от всей своей дальневосточной политики, а как ее составную часть, считая, что сохранение независимости и целостности корейского государства, его самостоятельности в решении внешнеполитических проблем, защита Кореи от посягательств со стороны западных держав явятся залогом стабильности положения на всем Дальнем Востоке, налаживания устойчивых и мирных отношений с двумя крупнейшими соседями – Китаем и Японией.
3. В деятельности российской дипломатии в Корее в рассматриваемый в диссертации период просматривались выдержка и осторожность, чтобы любыми чрезмерно решительными действиями не вызвать осложнений в отношениях с Китаем, Японией и другими державами и тем самым не допустить вовлечения России в военные конфликты. Отход в начале ХХ в. от такой сдержанной политики ускорил назревание войны с Японией.
4. Российская дипломатия старалась содействовать нахождению у власти в Корее дружественных России политических сил, чтобы опираясь на них, нейтрализовать враждебные этой стране действия агрессивных держав и их корейских пособников и усилить политическое влияние России. Эту традицию желательно учитывать ради укрепления позиции России в Северо-Восточной Азии и на Корейском полуострове.
5. Российские дипломаты в Корее, поддерживавшие тесные связи с русскими дипломатическими представителями в Китае и Японии, дипломатическими ведомствами восточносибирского и приамурского генерал-губернаторств, являлись основными проводниками российской политики в Корее. Они не были простыми чиновниками, послушными исполнителями указаний центрального правительства, а являлись активной силой, обеспечившей установление дипломатических отношений с Кореей в непростой ситуации формального сюзеренитета со стороны цинского Китая, пытавшейся не допустить обострения международной ситуации накануне японо-китайской войны гг., предотвратить японо-китайскую войну и, в то же время, использовать имеющиеся противоречия, чтобы ни та, ни другая сторона не смогла утвердиться в Корее. Российские дипломатические представители, в отличие от руководства внешнеполитического ведомства в Петербурге, настаивали на более активном участии в корейских делах и противодействии чрезмерному усилению Японии на Корейском полуострове. Но они часто не имели возможности и не всегда наделялись достаточными полномочиями для оказания практической помощи в деле защиты Кореи от японских притязаний.
6. Россия рассматривалась многими в правящих кругах Кореи, прежде всего, Коджоном и его ближайшим окружением, в широких народных массах, как противовес агрессорам (не случайно Корея стала колонией Японии только после поражения России в русско-японской войне). В выработке такого представления огромную роль сыграли Министерство иностранных дел России, российские дипломаты в Сеуле, Пекине и Токио.
7. В деятельности российских дипломатов, добивавшихся сохранения независимости корейского государства, имели место и просчеты, которые помешали достижению их цели. Прежде всего, они проглядели начальный этап японской экспансии, с неоправданным доверием отнеслись к мирным заявлениям правительства Японии относительно Кореи, выпустили из внимания захватнические планы японской военщины в Корее в начале 90-х гг. XIX в.
8. Далеко не все намерения России удалось реализовать (недопущение подписания Кореей договоров с западными державами, японо-китайской войны и проч.), потому что Россия была слаба на Дальнем Востоке. Для осуществления своих целей во внешней политике ей необходимо было укреплять собственную экономическую и военную мощь и стать сильной державой.
9. История российско-корейских отношений, политика России в Корее, подвергались искажениям в сочинениях зарубежных, в том числе, корейских исследователей. Часто это происходит из-за незнания русских материалов, малого знакомства с ними. Некоторые исследователи делают это преднамеренно, чтобы в негативном свете показать корейскую политику не только советского времени, но и сегодняшнего дня. Задача состоит не только в том, что следует противостоять искажениям, извращениям в исследованиях зарубежных исследователей за счет новых архивных и других материалов. Необходимо активнее публиковать соответствующие материалы и результаты научных исследований российских историков-корееведов в южнокорейских и северокорейских научных и популярных изданиях, разъяснять российскую политику второй половины XIX-начала ХХ в. на конференциях, симпозиумах и круглых столах, подчеркивая приверженность России заложенным тогда традициям.
Научная новизна и практическая значимость диссертации состоят в том, что автор впервые в отечественной исторической литературе, опираясь на уже достигнутые в последние десятилетия успехи отечественных историков в изучении политики России в Корее, представляет сводное и полное исследование дипломатической истории российско-корейских отношений в последней четверти XIX в. Настоящая диссертация, в центре которой детальное освещение задач, целей, стоявших перед российской политикой в Корее, конкретных форм и условий ее реализации, воздействия, оказываемого российскими дипломатами, находящимися в Корее, на проводимый российским правительством курс в отношении этой страны; анализ сложнейших международных обстоятельств, на фоне которых им принимались те или иные решения, является первой попыткой всесторонней и объективной разработки указанной темы.
На основе анализа комплекса проблем, связанных со взаимоотношениями России и Кореи, и выявления основных направлений корейской политики России, в диссертации показано, что на протяжении всего исследуемого периода в центре внимания политики России неизменно стояли вопросы защиты независимости Кореи, ее суверенитета и территориальной целостности. При этом автор исследования не стремилась «обелить» политику России, поскольку интересам последней отвечала именно независимая, но дружественная Корея. Диссертантка проследила также предпринятые в ответ на дипломатические шаги России меры Министерства иностранных дел, военного и финансового ведомств Кореи, которые предпринимались с санкции корейского вана.
В диссертации введены в научный оборот новые материалы из российских архивов, новейших публикаций дипломатических документов Кореи, Великобритании и США. На основе этих материалов, характеризующих международные отношения в Северо-Восточной Азии и борьбу Китая, Японии и западных держав за преобладающее влияние на Корейском полуострове, автором диссертации исследованы основные этапы дипломатической борьбы России за сохранение самостоятельности и целостности Корейского государства, что отвечало национальным интересам и России, и Кореи.
Результаты исследования могут быть использованы при написании обобщающих трудов как по истории международных отношений на Дальнем Востоке, так и по истории Кореи и истории российско-корейских отношений. Активное применение результаты и выводы исследования могут найти в практической деятельности внешнеполитического ведомства Российской Федерации, в вопросах совершенствования, дальнейшего расширения и упрочения отношений России с двумя корейскими государствами. Они послужат обоснованием преемственности традиций в проведении современной российской внешней политики на корейском направлении, исторического права России на присутствие в Северо-Восточной Азии, активное участие в решении проблем Корейского полуострова и обеспечении мира и стабильности в этом взрывоопасном участке Азиатско-Тихоокеанского региона.
Апробация исследования.
По теме диссертации автором был прочитан курс лекций и проведены семинарские занятия по истории российско-корейских отношений конца XIX в. в аспирантуре университета Корё (РК), Калифорнийском государственном университете (США) во время заграничных командировок, опубликованы две монографии, послужившие основой для написания настоящей диссертации, и ряд статей общим объемом 56,5 п. л. Основные положения диссертации изложены в докладах и выступлениях на следующих научных конференциях и симпозиумах:
1. Региональная научная конференция «Восток: прошлое и настоящее». Иркутск: ИГУ, 1991.
2. Второй международный симпозиум «Сэге сог-ый ханминджок» («Корейцы мира»). Академия духовной культуры, Соннам, 1993.
3. Всероссийская научная и методическая конференция «Россия и народы Востока. Проблема изучения и преподавания истории афро-азиатских стран в высших учебных заведениях». Иркутск, 1993.
4. Научная конференция «Россия, Сибирь и страны Азиатско-Тихоокеанского региона». Иркутск, 1994.
5. Международная научно-практическая конференция «Диаспоры в историческом времени и пространстве. Национальная ситуация в Восточной Сибири». ИГУ. Иркутск, 1994.
6. Научно-практическая конференция, посвященная 50-летию российско-новозеландских дипломатических отношений: «Россия, Сибирь и страны Азиатско-Тихоокеанского региона». ИГУ. Иркутск, 1994.
7. Международная научно-практическая конференция «Взаимоотношения народов России, Сибири и стран Востока: история и современность». М.-Иркутск.1995.
8. Научно-практическая конференция «Восток и Сибирь: Место встречи. Взгляд из Сибири» Иркутск, 1996.
9. Тихоокеанская конференция, посвященная 300 –летию со дня рождения российского флота: «Российский флот на Тихом океане: история и современность». Владивосток, 1996.
10. Агван Пхачхон ги-ый кукдже кванге. Хаккё бобин седжонхагвон 50 чунён кинём хаксуль хэнса. Хангук чончхи вегёса хакхве че 6 хве кукдже хаксуль тэхве (VIth International Symposium «Korean King’s Flight to Russian Legation in 1896 and International Relations»). The Society of Korean Political and Diplomatic History, Sejong University. Seoul, 1996.
11. 2-я международная научная конференция «Взаимоотношения народов России, Сибири и стран Востока: история и современность». Иркутск-Тэгу. 1997.
12. Международная конференция «100 лет корееведения в Санкт-
Петербургском университете». СПбГУ, Центр корейского языка и
литературы. СПб., 1997.
13. XI международная научно-практическая конференция «Россия и Восток: взгляд из Сибири». ИГУ. Иркутск, 1998.
14. 3-я академическая конференция «Россия и Корея на пороге нового столетия». ИДВ РАН. M., 1999.
15. 3-я международная научно-практическая конференция «Взаимоотношения народов России, Сибири и стран Востока: История и современность». ИГПУ. М.-Иркутск-Улан-Удэ - Тэгу, 1999.
16. 4-я академическая конференция «Корейский полуостров: мифы, ожидания и реальность». Часть 2. ИДВ РАН. М., 2000.
17. Международный научный симпозиум, посвященный 150-й годовщине со дня рождения выдающегося корейского государственного деятеля, политика и дипломата, чрезвычайного и полномочного посла Кореи в России () Ли Бомджина. ИВ РАН, Дипломатическая Академия МИД РФ, СПбГУ. СПб., 2002.
18. Четвертая международная научная конференция «Народы России, Сибири и стран Востока: История и современность». М.-Иркутск, 2002.
19. 21st Conference of the Association of Korean Studies in Europe. Frascati, 2003.
20. 41st Conference of Association of Asian Studies. South-East. Gainesville, Florida, 2003.
21. XXXVII международный конгресс востоковедов ИКАНАС. М., 2004. (International Congress of Asian and North African Studies. ICANAS-37).
22. Ро-иль чонджэнъ-ква хангук: хангук са сог-ый ро-иль чонджэнъ. Ро -
иль чонджэнъ 100 чунён кугдже хаксуль хве (Международная
конференция, посвященная 100-летней годовщине русско-японской
войны «Русско-японская война и Корея: русско-японская война в
корейской истории»). «Brain Korea21 The Educational and Research
Group for Korean Studies», Институт корейских исследований, Институт
национальной культуры Кореи при Университете Корё. Сеул, 2004.
23. International Conference in the Commemoration of the 100th Anniversary of
the Russo-Japanese War :«The Russo-Japanese War and the International
order in East Asia: Historical Characteristics and modern meaning”». The
Korean Association for Political and Diplomatic History, The Institute 21
For Peace Studies, The Dong-A Ilbo. Seoul, 2004.
24. International Forum for Korean Studies «Сurrent Trends and Future
Objectives of Korean Studies». Korea University. Seoul, 2005.
25. Мин Ёнхван-ый кэхёккусанъгва вэгёхвальтонъ-э тэхан пхёнъга.
саго 100 чунён кинём хаксультэхве
(Международная научная конференция, посвященная 100-летию со дня
смерти выдающегося государственного деятеля Мин Ёнхвана: «Оценка
реформаторской и дипломатической деятельности Мин Ёнхвана»).
Университет Корё. Сеул, 2005.
26.Centenary International Symposium on the Russo-Japanese War «Portsmouth
Treaty and the Past, Present, and Future of Peace building in Northeast
Asia». ASEM Institute for International Relations, French Embassy in
Korea, Taiwan Mission in Korea, Hanns Seidel Stiftung, NIKKEI etc. Seoul,
2005.
Выступления и доклады на указанных научных мероприятиях частично
или полностью опубликованы в сборниках материалов конференций и симпозиумов.
Структура диссертации.
Диссертационное исследование состоит из введения, двух частей (9 глав), заключения и списка использованных источников и литературы.
Во Введении обосновываются актуальность темы исследования, научная новизна и практическая значимость диссертации, состояние разработанности темы диссертации, сформулированы цели, задачи и методология исследования, изложены основные положения, выносимые на защиту, дается характеристика источников и краткий обзор научной литературы по данной теме.
В части первой «Российская дипломатия и установление русско-корейских дипломатических и торгово-экономических отношений» рассматривается деятельность российского внешнеполитического ведомства в Корее в начальный период русско-корейских отношений.
В главе первой, «Корейский вопрос» в политике России в период возникновения русско-корейских пограничных связей и активизации борьбы держав за Корею ()», показано, что возникновение русско-корейских пограничных связей относится к началу 60-х гг. XIX в., когда после подписания русско-китайского Пекинского договора и размежевания русско-китайской границы от оз. Ханка до устья р. Туманган по этой реке пролегла государственная граница между Россией и Кореей. С этого времени началось переселение в Южно-Уссурийский край корейских безземельных крестьян. Одновременно получили развитие приграничные торговые связи. Корея стала главным поставщиком рогатого скота и продовольственного зерна для местных жителей и русских воинских гарнизонов. Этим объяснялось вполне лояльное отношение дальневосточных властей к корейским эмигрантам, разрешение им селиться между русскими селами и деревнями, вдали от пограничной черты. С другой стороны, с 70-х XIX в. сама жизнь Южно-Уссурийского края показала пользу от заселения пустующих земель корейскими поселенцами. В крае начало развиваться хлебопашество. Появился даже избыток хлебных продуктов.
Однако появление у России нового дальневосточного соседа создало немало новых проблем в ее дальневосточной политике. Это было связано с тем, что с середины 60-х гг. усилилась борьба за проникновение в Корею капиталистических держав, прежде всего Англии, США и Франции. Последняя имела в Корее свою опору .
Корейские власти объявили миссионеров агентурой иноземных врагов и произвели массовые репрессии против них. Это послужило поводом к вторжению в 1866 г. в воды Кореи французской эскадры. После провала французской экспедиции, а незадолго до этого и неудачной попытки американского судна «Генерал Шерман» вторгнуться в окрестности Пхеньяна с целью ограбить древние корейские гробницы, представитель США в Корее предложил российскому посланнику в Пекине вместе отправиться в Корею для заключения трактата с ее правительством. Русское правительство отклонило это предложение и решило по-прежнему довольствоваться «скромными пограничными сношениями с Кореею». В 1871 г. вторично отказался от предложения представителя США в Китае присоединиться к реализации разработанного американцами плана заключения договора об открытии Кореи.
Российская дипломатия выступала против утверждения в Корее иностранных держав и потому не поддержала военную экспедицию США. Она не призывала и свое правительство к применению вооруженных сил для насильственного открытия корейских портов и воздерживалась от всяких переговоров с Кореей об установлении официальных отношений с целью получения от нее каких-либо прав или преимуществ в торгово-экономических отношениях, считая, что ими воспользуются западные державы, в то время как Россия, обладающая весьма слабым экономическим, финансовым и военным потенциалом в своих дальневосточных владениях, лишена будет такой возможности.
Глава вторая, «Насильственное открытие Кореи капиталистическими державами. Русско-корейский договор 1884 г.», характеризует попытки русских дипломатов не допустить заключения Кореей неравноправных договоров с Японией и западными державами, деятельность российской дипломатии по подготовке и подписанию первого русско-корейского договора о дружбе и торговле.
В конце 60- начале 70-х гг. XIX в. главное внимание корейской политики российской дипломатии было направлено на недопущение развязывания Японией войны против Кореи с целью установления в ней своего господства. МИД России решил, что России выгодно сохранение в Корее существующего положения. Поэтому российское правительство не отреагировало на просьбу японского правительства разрешить высадку японских войск на русских берегах для вторжения в Корею. Помешать же такому вторжению оно было не в состоянии, не располагая достаточными силами на Дальнем Востоке. В феврале 1876 г. японское правительство вынудило корейское правительство подписать «Договор о дружбе и торговле», а в августе - «Торговые правила» и «Дополнительные статьи к договору 1876 г.», которые положили начало превращению Кореи в полуколонию капиталистических держав. Упоминание же в договоре о независимости Кореи понадобилось Японии лишь для того, чтобы подчеркнуть непризнание вассальной зависимости Кореи от Китая.
Заключение Канхваского договора не изменило взгляда российского МИД на необходимость придерживаться «выжидательной позиции» в отношении Кореи до тех пор, когда западные державы откроют себе доступ в эту страну. Российская дипломатия именно с этого времени активизировала деятельность, направленную к тому, чтобы воспрепятствовать навязыванию Корее неравноправных договоров западными державами и тем самым сохранить там статус-кво. Одна из главных задач российской дипломатии в Китае и Японии в связи с этим заключалась в том, чтобы помешать США подписать договор с Кореей. Однако попытки эти не увенчались успехом. Цинское правительство назойливо предлагало корейскому вану заключить договор с западными державами, под предлогом защиты суверенитета Кореи от посягательств со стороны России и Японии. Это была крайне недальновидная политика, целью которой было усиление китайского влияния в Корее путем сделок с иностранными государствами. Но корейское правительство капитулировало и подписало в 1882 г. с США Инчхонский договор о дружбе и торговле, а вслед за этим в гг. – договора с Англией и Германией, которые окончательно превратили Корею в полуколониальную страну.
С этого времени российская дипломатия стала искать пути прямых контактов с корейским правительством, предлагая ему начать переговоры на российско-корейской границе. Ускорил заключение русско-корейского договора возникший весной 1884 г. франко-китайский конфликт из-за Северного Вьетнама (Тонкин), который мог послужить поводом к вмешательству Японии, стремившейся вытеснить с Корейского полуострова Китай.
Русско-корейский договор 1884 г., составленный по образцу англо-корейского договора, содержал в себе такие же неравноправные для Кореи статьи о наиболее благоприятствуемой нации и экстерриториальной юрисдикции, какие имелись и в других договорах. Поэтому правомерно рассматривать его в ряду неравноправных договоров Кореи с западными державами, усиливших ее зависимое положение. По существу, договор содержал в себе те же неравноправные для Кореи статьи, что и Канхваский договор. Но полученные Россией права и привилегии в морской торговле из-за слабого развития ее торгового флота на Дальнем Востоке и отсутствия регулярного сообщения между Владивостоком и Европейской Россией не имели для нее большого практического значения. Главное в русско-корейском договоре - это установление дипломатических отношений между двумя соседними государствами, что давало возможность корейскому правительству впоследствии неоднократно обращаться по дипломатическим каналам непосредственно к правительству России с просьбами об оказании помощи и содействия в защите независимости и суверенитета Кореи от посягательств со стороны других государств.
Глава третья, «Российская дипломатия и усиление роли России в решении корейских проблем в середине 80-х годов XIX в.», исследует деятельность внешнеполитического ведомства России в условиях, когда, после государственного переворота 4 декабря 1884 г. и разгрома реформаторов, в результате обострения борьбы за преобладание в Корее между Японией и Китаем появилась угроза возникновения войны между ними и когда корейский ван Коджон обратился к России за покровительством, чтобы с ее помощью сохранить независимость Кореи, и предложил правительству России установить над Кореей протекторат.
Для выяснения положения дела в Корее и действительных намерений корейского правительства обеспечить неприкосновенность Кореи при покровительстве России, в гг. дважды командировали в Сеул секретаря русской миссии в Шпейера в качестве временного представителя без права ведения каких-либо официальных переговоров с корейскими властями. Однако самовольные действия последнего, настаивавшего на принятии корейским правительством русских военных иснтрукторов, привели к срыву переговоров и вынужденному его отъезду из Сеула.
Другая задача, поставленная перед на время второй поездки в Сеул, - недопущение окончательной уступки корейским правительством Англии оккупированного английским флотом в апреле 1885 г. порта Гамильтон (бухты островов Комундо) - была выполнена. Решительные заявления Шпейера, что Россия не намерена захватывать корейскую территорию, но вынуждена будет овладеть какой-либо гаванью в Корее, если порт Гамильтон будет уступлен Англии, его предостережения в адрес корейского правительства от пагубных последствий уступки Гамильтона Англии, возымели действие. Правительство Кореи обратилось ко всем иностранным представителям в Сеуле с нотой протеста против действий Англии и воздержалось от согласия на передачу ей острова Гамильтон. Окончательно англичане ушли из порта Гамильтон в феврале 1887 г.
В главе четвертой, «Российская дипломатия в Корее во второй половине 80-х годов XIX в.», анализируется деятельность российской дипломатии в Корее со времени прибытия в Сеул 6 октября 1885 г. первого российского поверенного в делах и генерального консула в Корее до Особого совещания 8 мая 1888 г., которое разработало основные направления корейской политики российской дипломатии.
Российская дипломатия не поддержала выдвинутую правительством Кореи идею территориального приобретения России на Корейском полуострове и посылки военных инструкторов в Корею. В то же время она считала необходимым воздерживаться от каких-бы то ни было действий, которые могли бы ухудшить отношения с Китаем. Именно такого политического курса, согласно инструкции, должен был придерживаться . Более того, МИД отправил Веберу дополнительное указание: не входить по своей инициативе ни в какие объяснения с корейским правительством по поводу прежних предложений со стороны Кореи о русском протекторате и военных инструкторах. А в конце 1886 г. Веберу была передана еще одна инструкция, в которой разъяснялось, что цель политики России заключается в упрочении своего влияния в Корее и в том, чтобы не давать китайскому правительству повода для вооруженного вмешательства в дела Кореи, что могло бы привести к поглощению Кореи Китаем и даже вовлечь Россию в столкновение с Китаем.
В сентябре 1885 г. временный поверенный в делах России в Пекине в результате переговоров с Ли Хунчжаном, ведавшим делами китайско-корейских отношений, достиг договоренности об обмене нотами, которыми Россия и Китай, желая избежать недоразумений в будущем, пришли бы к соглашению не изменять существующего положения Кореи и никогда не занимать ее территорию. Однако дальше словесной договоренности об обмене нотами дело не продвинулось. Письменное соглашение с китайским правительством о неприкосновенности Кореи не было подписано по вине китайской стороны, настаивавшей на признании Россией вассальных отношений Кореи к Китаю и предлагавшей подписать соглашение без упоминания об обязательстве сторон соблюдать принцип неприкосновенности и целостности Кореи.
Отношения России и Китая из-за Кореи в этот период, на первый взгляд, могут показаться противоречивыми. Но в них была своя логика. С одной стороны, российская дипломатия не могла не считаться с традиционной системой формального вассалитета Кореи и старалась на этой основе использовать Китай для противодействия проникновению в Корею других держав, в определенной степени преувеличивая могущество Китая. Но, с другой стороны, русские дипломаты не упускали возможности противиться усилению в Корее позиций Китая, стремившегося перейти от формального к фактическому господству в этой стране. Вместе с тем, российская дипломатия в то время проглядела захватнические планы Японии в Корее.
Главную свою задачу российская дипломатия видела в сохранении статус-кво в Корее. Установление же контроля России над Кореей, по-прежнему, не входило в ее намерения. В дипломатических кругах России не имелось никаких планов территориальных притязаний на Корею, в том числе и приобретения там незамерзающего порта.
Все эти положения, определявшие корейскую политику царского правительства и деятельность российской дипломатии, в развернутом виде были изложены в решениях Особого совещания 8 мая 1888 г. Указав на то, что «интересы России на Дальнем Востоке в последние годы группируются преимущественно около Кореи» и высказавшись против завладения Россией Кореи, совещание, в то же время пришло к заключению, что Корея могла бы обратиться в орудие враждебных России целей, «если бы она подпала под владычество своих соседей, из которых более сильное влияние на судьбу Кореи может оказать Китай».
Анализ решений Особого совещания 8 мая 1888 г. говорит о том, что российская дипломатия в корейской политике продолжала придерживаться политики сохранения неприкосновенности Кореи и взаимного отказа России и Китая от ввода туда своих войск. Исходя из этого, программа деятельности в Сеуле на ближайшие годы была нацелена на то, чтобы содействовать избавлению Кореи от каких-либо международных или внутренних осложнений и направить главное внимание корейского правительства на укрепление экономического положения страны. Вместе с тем в решениях Особого совещания указывалось на заинтересованность России в сохранении формальной зависимости Кореи от Китая и на необходимость избежать столкновения с ним из-за Кореи.
Глава пятая, «Русско-корейский договор 1888 г. Расширение российско-корейских связей на рубеже 80 и 90-х годов XIX в.», исследует историю подготовки и подписания Правил о сухопутной торговле 1888 г., расширения русско-корейских политических контактов и деятельности российских дипломатов по упорядочению торгово-экономических отношений между Россией и Кореей в конце 80-начале 90-х гг. XIX в.
После подписания договора 1884 г. политика российской дипломатии, направленная в международном плане на сохранение статус-кво в Корее, в непосредственных отношениях между Россией и Кореей сосредоточилась, главным образом, на официальном оформлении соответствующим международным актом пограничных отношений между двумя государствами, в особенности, их сухопутной торговли и правового положения корейских переселенцев в России.
В ходе переговоров выявились разногласия сторон по ряду вопросов. Корейская сторона требовала для Кореи права на назначение консула во Владивосток, хотя по ст. II русско-корейского договора 1884 г. она получала право назначения консульских агентов лишь в те места, в которые допускались агенты других государств (во Владивосток они не допускались). Возник вопрос и о выдаче политических преступников. Договорились вопрос об Особой конвенции о взаимной выдаче преступников обсудить после подписания Правил для сухопутной торговли.
Но самыми главными на переговорах были разногласия об уплате пошлины и подданстве корейцев, переселившихся в Россию до 1884 г. Переговоры по указанным вопросам привели к достижению компромиссного соглашения о том, что в ходе подписания Правил для сухопутной торговли Коллегия иностранных дел Кореи вручит Веберу официальную копию предписания корейского правительства своим пограничным властям, что корейцы, переселившиеся в русские пределы до заключения договора 1884 г. и сделавшиеся русскими подданными, будут пользоваться в России и Корее правами наравне с другими русскими подданными, а Вебер, в свою очередь, вручит официальную бумагу того содержания, что если впоследствии корейский тариф для сухопутной торговли с другим государством будет изменен, то и русское правительство согласится на повышение пошлин для русско-корейской сухопутной торговли до семи процентов со стоимости. При подписании Правил для сухопутной торговли Вебер вручил корейской стороне требуемую бумагу, однако корейская сторона обещанный документ так и не передала Веберу.
Подписание Правил для сухопутной торговли 1888 г. способствовало быстрому расширению политических отношений между Россией и Кореей. В этой новой обстановке МИД России 6 июля 1888 г. снабдил К. И Вебера специальной инструкцией, основные положения которой заключались в следующем: опека Китая над Кореей для России –средство уберечь Корею от захвата другими государствами; Россия и Корея не должны давать Китаю повода к поглощению Кореи, т. к. Китай этого хочет, но опасается России. В целом это был курс на сохранение китайского сюзеренитета, но при недопущении захвата Кореи Китаем. Подобный подход МИД России к оценке роли Китая в решении «корейского вопроса» вытекал, прежде всего, из того, что в Петербурге продолжали преувеличивать могущество Цинской империи и недооценивали возрастающей угрозы экспансии Японии.
После подписания Правил для сухопутной торговли с Кореей вступили в новую фазу пограничные связи между двумя государствами, чему в значительной степени способствовали назначение корейским правительством в г. Кёнхын специального чиновника для ведения переговоров и переписки с русскими пограничными властями и учреждение с русской стороны должности коммерческого агента в Корее и Маньчжурии.
Во второй части диссертации, «Борьба российской дипломатии за сохранение независимости Кореи. 90-е годы XIX в.», рассматривается деятельность российской дипломатии в Корее накануне и в годы японо-китайской войны гг. Особое внимание уделяется одному из сложнейших периодов истории российско-корейских отношений – гг., когда центр дальневосточной политики России постепенно стал перемещаться из Кореи в Китай и Маньчжурию
В главе первой, «Российская дипломатия в Корее накануне японо-китайской войны гг.», освещается политика Китая и Японии в Корее в конце 80-х и начале 90-х гг. XIX в., противодействие русских
дипломатов японской экономической экспансии в Корее.
На рубеже 80-х и 90-х гг. XIX в. российские дипломаты в корейском вопросе продолжали недооценивать опасность японской агрессии в Корее и уделяли главное внимание политике цинского Китая, угроза Корее со стороны которого действительно была вполне реальной. Особенно вызывающим было поведение китайского представителя в Сеуле Юань Шикая, претендовавшего на особое положение при дворе и в корпусе иностранных представителей.
Российские дипломаты на Дальнем Востоке не признавали притязаний китайского представителя на исключительное положение. А корейский ван обратился даже к Китаю с просьбой отозвать Юань Шикая из Сеула. В ответ китайское правительство усилило давление на Коджона, угрожая разместить в Корее китайские воинские гарнизоны, и одновременно призывало его остерегаться России, которая, якобы, собирается воевать с Кореей, и в этом случае примкнуть к Китаю и предоставить китайским войскам оборону Тумангана. Тогда же МИДу России стало известно о возможности отправки Японией своих войск в Корею в случае подобных мер со стороны Китая. Российские дипломаты, верно подметившие в этих действиях стремление Японии не допустить захвата Кореи Китаем, по-прежнему недооценивали всей опасности Корее со стороны Японии и даже рассчитывали на то, что последняя может содействовать реализации попыток России нейтрализовать китайские притязания на Корею.
Российские дипломаты в Токио и Сеуле оказали поддержку корейскому правительству в период переговоров в пересмотре японо-корейских торговых правил 1883 г. и рыболовной конвенции 1889 г., что хотя бы на время помогло Корее в ее борьбе против дальнейшего расширения экономической экспансии Японии в Корее. Однако военно-захватнические планы в отношении Кореи, вынашиваемые в правящих кругах Японии, оставались в целом вне поля зрения российской дипломатии. Японская дипломатия умело маневрировала и скрывала агрессивные устремления своего правительства. Более того, она добилась того, что, в самый разгар подготовки к войне с Китаем и оккупации территории Кореи, в центре внимания российской дипломатии оказались не вопросы отражения японской агрессии в Корее, а надуманные проблемы японо-китайского сближения на почве корейского вопроса и заключения секретного соглашения между Японией и Китаем о совместных действиях в Корее якобы для охраны ее от захвата со стороны России. Реальную же угрозу, нависшую над Кореей со стороны Японии, российские дипломаты не увидели и потому не предприняли каких-либо активных мер для предотвращения японской агрессии в Корее в гг.
Глава вторая, «Российская дипломатия во время японо-китайской войны гг.», посвящена анализу попыток российской дипломатии предотвратить войну, переговоров с Китаем и Японией о выводе их войск с корейской территории, совместных выступлений России, Германии и Франции против территориальных притязаний Японии и значения для Кореи Симоносекского мирного договора.
Корейский вопрос стал одним из главных в российской дальневосточной политике в период японо-китайской войны гг., назревание которой было ускорено вспыхнувшим в 1893 г. под руководством тайного религиозного общества Тонхак крестьянским восстанием в Корее. В силу своего геостратегического положения Корея превращалась в арену ожесточенной борьбы своих крупнейших соседей – Китая, который стремился сохранить и упрочить здесь монопольное влияние, и Японии, приступившей к реализации планов установления своего полного господства на Корейском полуострове.
Российские представители в Пекине, Токио и Сеуле предпринимали попытки мирного урегулирования конфликта дипломатическим путем. Центральным был вопрос об очищении территории Кореи от прибывающих туда китайских и японских войск. Однако российская дипломатия в тот момент оказалась в очень сложном положении. С одной стороны, она искренне добивалась вывода из Кореи китайских и японских войск для предотвращения войны, а с другой – не была в состоянии играть активную роль в разрешении корейского кризиса и потому стремилась избегать непосредственного вовлечения России в военный конфликт в Корее.
Переговоры русских дипломатов с китайцами и японцами, в конечном счете, ни к чему не привели. Японцы захватили Сеул и сформированное ставленником новое корейское правительство подписало с Японией соглашение о предоставлении японскому представителю в Сеуле полномочий на изгнание из Кореи китайских войск, что развязало руки Японии для начала военных действий против Китая.
Позиция российской дипломатии по отношению к японо-китайской войне была разработана на Особом совещании 21 августа 1894 г., которое высказалось против захвата корейской территории как Японией, так и Китаем, за невмешательство России в войну с соблюдением нейтралитета. Однако дальнейший ход событий заставил российскую дипломатию пересмотреть свое отношение к политике Японии, которая решила окончательно захватить Корею, а после захвата Южной Маньчжурии взять Вэйхайвэй и высадить свои войска на подступах к Пекину.
В январе 1895 г., когда выяснилась полная неспособность Китая продолжать войну, стали известны притязания Японии на Порт-Артур и Ляодунский полуостров, определились позиции других держав в отношении этих притязаний, в Петербурге решили воспрепятствовать посягательствам Японии на Корею, войдя с этой целью в соглашение с другими державами, и усилить морские силы России на Дальнем Востоке. В то же время, российское правительство отвергало всякие предложения о занятии хотя бы части корейской территории русскими морскими силами.
В Петербурге считали, что Симоносекский мирный договор представляет прямую угрозу России и ее интересам в Маньчжурии, поскольку он создает опорный пункт для японской агрессии вблизи русского Дальнего Востока, и это нашло свое отражение в совместном представлении посланников России, Германии и Франции японскому правительству о том, что эти три державы «советуют» Японии отказаться от Ляодунского полуострова.
Симоносекский мирный договор признал независимость и автономию Кореи только от Китая, но не вообще. Отныне Китай был отстранен от решения корейских дел, что расчищало поле деятельности на Корейском полуострове не только для Японии, но и, как считали в Петербурге, для России. Поэтому борьба российской дипломатии против притязаний Японии на Порт-Артур и Ляодунский полуостров в тот период имела прямое отношение к Корее, ибо одна из ее главных задач во время войны заключалась в том, чтобы добиться от Японии признания полной независимости Кореи.
В главе третьей, «Борьба российской дипломатии против японского засилья в Корее после японо-китайской войны», содержится характеристика деятельности российской дипломатии в Корее в изменившейся политической обстановке в Корее после японо-китайской войны, организации японскими дипломатами 8 октября 1895 г. политического переворота в Сеуле и убийства королевы Мин Мёнсон и попыток русских дипломатов в Сеуле освободить вана Коджона от засилья со стороны японцев и их корейских ставленников.
Окончание японо-китайской войны и объявление Кореи независимым государством лишили японское правительство возможности прикрывать свою захватническую политику лозунгом «защиты независимости Кореи» и делали безосновательным дальнейшее пребывание японских войск на ее территории. Действия Японии в Корее после войны были ограничены и тем, что накануне и во время войны под нажимом России она неоднократно заявляла о своей верности принципу независимости Кореи.
С другой стороны, вынужденный отказ от Ляодунского полуострова побуждал японское правительство к усилению борьбы за прочное закрепление на Корейском полуострове. Такая его политика встретила противодействие со стороны российских дипломатов, которые оказывали поддержку правительству Кореи в его стремлении добиться от Японии вывода ее войск с корейской территории. Все эти обстоятельства способствовали упрочению русского влияния в Корее, где отказ Японии от Ляодуна и Порт-Артура была воспринят как символ ее слабости. В создавшейся обстановке ориентировавшаяся на Россию группировка королевы Мин Мёнсон взяла на себя инициативу организации борьбы против японского засилья в Корее. Были выведены из правительства прояпонски настроенные министры во главе с премьером Ким Хонджипом, а в Сеул стали приглашаться русские советники.
выступал за проведение Россией в Корее более активной политики и решительное противодействие японским проискам в Корее. Это не устраивало Петербург, где склонялись к умеренной, сдержанной политике, откладывая решительную борьбу с Японией в Корее до того момента, когда Япония фактически очистит Ляодунский полуостров и выведет свои войска из Кореи. Именно руководствуясь этими соображениями, царское правительство решило отозвать Вебера и назначить его посланником в Мексику. Неоднократные просьбы вана Коджона оставить Вебера в Сеуле остались без ответа. В связи с этим автор диссертации полагает, что отзыв из Сеула , опытного и отлично разбирающегося в делах Кореи дипломата, пользующегося доверием корейского монарха и антияпонски настроенных корейских сановников, был, безусловно, преждевременным.
Летом 1895 г. японское правительство назначило новым посланником в Сеуле сторонника решительных действий Миуру Горо, который в ночь на 8 октября 1895 г. организовал нападение на дворец вана и убийство Мин Мёнсон, а затем сформировал новое прояпонское правительство. С этого времени ван Коджон оказался фактически в плену у японцев и министров нового правительства Кореи.
Российские дипломаты в Корее пытались восстановить в Сеуле положение, которое существовало там до переворота 8 октября 1895 г. и фактического пленения вана Коджона заговорщиками, сформировавшими новое прояпонское правительство из министров-изменников. Эти вопросы были главными в требованиях на особых совещаниях иностранных представителей в Сеуле. Однако из-за сопротивления японского представителя в Сеуле Комуры Дзютаро эти требования оказались нереализованными. Непримиримую позицию занял МИД Японии и в вопросе об эвакуации японских войск с Корейского полуострова. Ограничились уведомлением русского правительства, что Япония намерена достигнуть соглашения с Кореей о будущих действиях своих войск в Корее только после их эвакуации с Ляодунского полуострова.
В главе четвертой, «Российская дипломатия в Корее в гг. Корея в русско-японских отношениях», исследуются проблемы, связанные с пребыванием в русской миссии корейского вана Коджона и тактикой российской дипломатии в Корее в этот период, переговоры в России с корейской специальной миссией во главе с Мин Ёнхваном и их влияние на развитие российско–корейских отношений, деятельность российской дипломатии в условиях обострения русско-японского соперничества в Корее в гг.
Активизация экспансионистской политики Японии в Корее после окончания японо-китайской войны, продолжение угодной Японии политики правительством Ким Хонджипа вызвали в Корее всеобщий рост антияпонского движения. Патриотические силы, в среде которых формировалась прорусская группировка, видели защитницей Кореи, прежде всего, Россию. Именно по совету лидеров прорусской группировки ван Коджон решил покинуть свой дворец и укрыться в здании русской миссии.
Побег Коджона в здание российской миссии и 375 дневное (11 февраля 1896 г. – 20 февраля 1897 гг.) правление оттуда страной явились «мирным переворотом», в результате которого пал контролируемый японцами кабинет Ким Хонджипа и было образовано новое правительство из сторонников русской ориентации. Влияние Японии и непосредственная опасность ликвидации независимости корейского государства были ослаблены.
Однако японское правительство и иностранные представители в Сеуле всячески стремились не допустить безраздельного господства России на Корейском полуострове. Россия же из-за военной слабости на Дальнем Востоке не готова была военным путем обеспечить свое превосходство в Корее. В такой обстановке российская дипломатия, не желая обострения отношений с Японией, склонилась к соглашению с ней по корейскому вопросу. К мнению о необходимости компромисса с Россией стала склоняться и Япония, которая в то время стояла перед выбором: либо совершенно отказаться от Кореи, либо поставить ее под коллективный протекторат держав, либо вступить в соглашение с Россией и сохранить в Корее свое влияние, либо попытаться силой сохранить господство над Кореей. Наилучшим решением было признано соглашение с Россией. В результате в 1896 г. были подписаны Сеульский меморандум и Московский протокол. Последний устанавливал в Корее юридическое равенство России и Японии и их обязанность не предпринимать какие-либо действия без предварительного согласования между собой. Это серьезно ограничивало права России в решении именно тех вопросов (займы, создание корейской армии), на содействие в которых рассчитывало корейской правительство.
Нежелание России обострять отношения с Японией и вызвать конфликт с ней отразилось и на итогах переговоров российских дипломатов с корейским специальным посольством во главе с Мин Ёнхваном, прибывшим в 1896 г. на коронацию Николая II. Анализ «Ответных пунктов корейскому послу» и других документов показывает, что российская дипломатия не сочла возможным приступить к немедленному осуществлению всех пожеланий корейского правительства и ограничилась лишь обещанием отправить в скором времени в Корею доверенных лиц с поручением вступить в переговоры об организации корейских военных сил и выяснить экономическое положение страны для принятия соответствующих финансовых мер.
Корейская миссия не добилась исполнения возложенных на нее задач. Заем, о котором просила Корея, так и не был ей предоставлен. Что касается русских военных инструкторов, проделавших значительную работу по обучению по «русскому образцу» новых корейских воинских формирований, то их деятельность была ограничена. Составленный полковником Генерального штаба Путятой план создания регулярной корейской армии не был выполнен. Помешали этому как нежелание самого царского правительства взять на себя полностью организацию новой корейской армии, так и противодействие Японии и возвращение 20 февраля 1897 г. в свой дворец вана Коджона.
После переезда вана Коджона из русской миссии в свой дворец позиции России и ее дипломатии в Корее стали постепенно ослабевать, а враждебные им влияния усиливаться. Начался уход из лагеря сторонников России ряда видных корейских сановников (Мин Ёнхван, Ли Ванъён и др.)
Однако решающее влияние на ослабление позиций России в Корее оказало изменение в конце 1897 - начале 1898 г. главного направления дальневосточной политики России. Центральное место в ней заняли Китай и Маньчжурия. Корея же в политике России стала отходить на второй план. С другой стороны, в самой Корее в это время активизировалось антирусское движение, организованное «Тоннип хёпхве» («Общество независимости»). Это движение оказало большое влияние на Коджона и его правительство в решении вопроса об отказе от русских военных инструкторов и финансового советника. 25 апреля 1898 г. был подписан русско-японский Токийский протокол, по которому договаривающиеся стороны признавали полную независимость Кореи, но российское правительство одновременно обязывалось не препятствовать развитию торговых и промышленных сношений между Японией и Кореей.
Таким образом, по Токийскому протоколу Россия пошла на существенные уступки Японии, хотя она не намеревалась совершенно устраниться от влияния в Корее. Япония же, в свою очередь, не собиралась отказываться от планов полного захвата Корейского полуострова. Вот почему Токийский протокол не ликвидировал русско-японских противоречий в Корее, которые, в конечном счете, привели к русско-японской войне гг.
В Заключении подводятся основные итоги исследования.
Рассмотрение дипломатической истории российско-корейских отношений в гг. позволяет проследить основные этапы процесса постепенного возрастания роли и места Кореи во внешней политике России на Дальнем Востоке, значение деятельности русских дипломатов в деле нейтрализации политики агрессивных держав в Корее и сохранения самостоятельности корейского государства.
Корейский вопрос стал важной составной частью внешней политики России на Дальнем Востоке со времени подписания в 1876 г. Канхваского договора. Корея, остававшаяся до того времени единственным государством в Восточной Азии, продолжавшим курс на внешнеполитическую изоляцию, оказалась объектом ожесточенной схватки за нее держав. Возникла угроза ее превращения в военно-стратегический плацдарм агрессивных государств для нападения на дальневосточные окраины России. Поэтому национальные интересы России требовали нейтрализации агрессивных происков держав против Кореи – ближайшего соседа российских дальневосточных владений.
С этого времени лейтмотивом политики России в Корее стало стремление иметь в ее лице дружественного соседа и воспрепятствовать утверждению там враждебных себе сил, сохранить независимость и самостоятельность корейского государства. Российская дипломатия пыталась не допустить навязывания Корее кабальных договоров западными державами. В этих же целях российские дипломаты добивались обязательства Китая уважать неприкосновенность и территориальную целостность Кореи.
Борьба российской дипломатии за сохранение независимости Кореи проявилась и в годы японо-китайской войны. Уже в самом начале войны русской дипломатией были отчетливо определены принципы, которые легли в основу ее деятельности в Корее вплоть до русско-японской войны гг.: сохранение в Корее статус-кво, недопущение на Корейском полуострове господства более могущественного, по сравнению с Кореей, государства, свобода мореплавания через Корейский пролив. Российская дипломатия добивалась одновременного вывода войск Китая и Японии с Корейского полуострова, но в то же время была твердо намерена не допустить военных действий на севере Кореи и воспрепятствовать присоединению этой страны к Японии или Китаю, отстаивая при этом как национальные интересы России, так и интересы всего региона в целом. Формально задача признания независимости Кореи была решена, ибо Япония официально обязалась пред Россией не покушаться на независимость корейского государства. Это обстоятельство, несмотря на то, что Япония на деле признавала независимость Кореи только от Китая и стремилась использовать первую статью договора для окончательного порабощения Кореи, имело для российской дипломатии большое значение, поскольку японские обязательства относительно Кореи открывали ей возможности, пусть даже формальные, для противодействия установлению полного господства Японии на Корейском полуострове.
Политика России в отношении Кореи и деятельность русской дипломатии в этой стране, объективно позитивная их роль в борьбе Кореи за сохранение независимости и самостоятельности, в решении внешнеполитических вопросов были поняты и оценены правительством этой страны, особенно той его частью, которая состояла из антияпонски настроенных сановников во главе с ваном Коджоном и в среде которых уже со второй половины 80-х гг. сформировалась прорусская группировка. Именно под влиянием этих сил ван Коджон неоднократно обращался к правительству России с предложением об установлении русского протектората над Кореей. Однако в намерения России не входило воспользоваться этой благоприятной обстановкой для присоединения Кореи или установления своего протектората над ней. Напротив, российская дипломатия решила урегулировать корейский вопрос путем соглашения с Японией.
В ходе выработки необходимых шагов российской дипломатии в отношении Кореи выявилась существенная разница во взглядах руководства российского внешнеполитического ведомства в Петербурге и его представителей в Сеуле. Министерство иностранных дел России, обладая более широким видением ситуации и будучи ответственным за положение собственной страны и стабильность международной ситуации на Дальнем Востоке в целом, было более гибким и осторожным, стремилось не обострять отношений с противоборствующими державами в регионе. Российские дипломаты в Корее, находясь непосредственно в обстановке растущей угрозы порабощения Кореи Японией, часто придерживались противоположных точек зрения на политику в отношении Кореи. Не желая мириться с беззастенчивым вмешательством Японии в дела Кореи и считая, что дальнейшее бездействие и уступчивость России разрушат ее престиж здесь, они призывали активнее противостоять японской экспансии, настаивали на более радикальном вмешательстве России в дела Кореи. Но, поддерживая в Корее надежду на помощь со стороны России, российские дипломаты не могли оказывать ее на практике. В лучшем случае им разрешалось заявлять о «нравственной поддержке» Корее со стороны российского правительства, что не могло устраивать корейскую сторону.
На рубеже XIX и XX веков происходит ослабление внимания России к Корее за счет усиления борьбы за укрепление ее экономических, военных и стратегических позиций в Китае и Маньчжурии. Наступление такого поворота в дальневосточной политике России было юридически оформлено Токийским протоколом 1898 г., зафиксировавшим значительное падение русского влияния в Сеуле. Тем не менее, российская дипломатия все еще рассчитывала на сохранение влияния России в Корее, а ее позиция по вопросу о сохранении независимости корейского государства оставалась неизменной. Такая политика была чревата новыми осложнениями в отношениях между Россией и Японией. Обострившееся в конце XIX в. соперничество на Дальнем Востоке в целом, в Корее и Маньчжурии, в частности, когда в ходе борьбы в правящих кругах России по вопросам дальневосточной политики страны одержала верх «безобразовская шайка», приступившая к реализации экспансионистских планов на Дальнем Востоке без учета того обстоятельства, что Россия слаба и в военном, и финансово-экономическом отношениях, в конечном счете, привело к русско-японской войне гг., одним из итогов которой стал захват Кореи Японией в 1910 г.
После подписания Токийского протокола 1898 г. в Корее происходит постепенное снижение ожиданий, обращенных к России, и доверия к ней, результатом чего явился перелив части прорусских сил в стан прояпонских. В то же время Коджон и его сподвижники не переставали видеть в России заступницу, что в значительной мере было обусловлено их личной симпатией к российским дипломатам, поддерживавшим Корею в ее борьбе с японскими притязаниями. Обращения Кореи к России, как к противовесу нажиму со стороны других держав, имели место не только до 1897 г., но и на последующих этапах. Особенно они участились в годы русско-японской войны гг. и японского протектората над Кореей. Вплоть до захвата Японией Кореи группировка Коджона продолжала рассчитывать на Россию, строя даже планы бегства корейского монарха на ее территорию, что в той обстановке фактически было нереально.
Таковы основные этапы и итоги деятельности российской дипломатии в Корее в последней четверти XIX в. Вытекающие из них уроки было бы желательно учесть российским дипломатам в целях улучшения взаимоотношений России с обоими корейскими государствами - Корейской Народно-Демократической Республикой и Республикой Корея. Они особо важны в нынешних условиях, когда одна из важнейших задач внешней политики Российской Федерации в Северо-Восточной Азии состоит в том, чтобы обеспечить национальные интересы самой России путем обеспечения мира и стабильности у ее границ и расширения добрососедских отношений с корейскими государствами и, в то же время, способствовать делу мирного урегулирования на Корейском полуострове и объединению Кореи.
Основное содержание диссертации изложено автором в следующих работах:
1. Корея в политике держав в начале 2-й половины XIX века.// Восток: прошлое и настоящее. Тезисы докладов региональной конференции. - Иркутск, 1991. (0,2 п. л.)
2. Хроника российских корейцев. Публикация документов // Кoрё сарам. - Санкт-Петербург, 4-й вып. 1993. (0,3 п. л.)
3. Борьба западных держав за открытие корейских портов и Россия.. Публикация документов со вступительной статьей. // Россия и народы стран Востока. Межвузовский сборник научных работ.- Иркутск, 1993. (0,9 п. л.)
4. Че-ро ханин-ый унмёнъ// 93 сэге ханминджок чхукчон. Че 2 хве сэге ханминджок хаксуль хве-ый “Сэге сог-ый ханминджок” («Судьба российских корейцев» //Второй международный симпозиум «Корейцы мира»). Академия духовной культуры.- Соннам, 1993.(на кор. яз.) (0,7 п. л.)
5. Экспансионистская политика Японии в отношении Кореи в и позиция России// Россия и народы Востока. Проблема изучения и преподавания истории афро-азиатских стран в высших учебных заведениях. Тезисы докладов на Всероссийской научной и методической конференции.- Иркутск, 1993. (0,2 п. л.)
6. Роль Китая в заключении американо-корейского 1882 г. и русско-корейского 1884 г. договоров// Россия, Сибирь и страны Азиатско-Тихоокеанского региона. Тезисы докладов к научно-практической конференции, посвященной 50-летию российско-новозеландских дипломатических отношений.- Иркутск, 1994. (0,3 п. л.)
7. Корейская диаспора в Приморский край" href="/text/category/primorskij_kraj/" rel="bookmark">Приморском крае в российско-корейских отношениях в 60-80-х гг. XIX века.// Диаспора в истории и пространстве: национальная ситуация в Восточной Сибири.- Иркутск, 1994. (0,2 п. л.)
8. Русская дипломатия и борьба держав за открытие корейских портов. .// Взаимоотношения народов России, Сибири и стран Востока: история и современность. Доклады международной научной конференции.- М.-Иркутск.1995. (0,3 п. л.)
9. Русская дипломатия и японо-корейский договор 1876 г. Документы // Взаимоотношения народов России, Сибири и стран Востока: история и современность. Доклады 2-й международной научной конференции. –Иркутск, 1996. (2,5 п. л.)
10. Росиа консагван-есоый 375 иль (Korean King’s 375 Days in Russian Legation)//Агван Пхачхон ги-ый кукдже кванге. Хаккё бобин седжонхагвон 50 чунён кинём хаксуль хэнса. Хангук чончхи вегёса хакхве че 6 хве кукдже хаксуль тэхве/ Korean King’s Flight to Russian Legation in 1896 and International Relations. Papers of VIth International Symposium. The Society of Korean Political and Diplomatic History. Sejong University.- Seoul, 1996. (на кор. яз.). (0,7 п. л.)
11. Русская лодка “Соболь” на корейском берегу в 1869 г.// Российский флот на Тихом океане: история и современность. 2 вып. Международные отношения на Дальнем Востоке. Флот в военных конфликтах и войнах. Труды Тихоокеанской конференции, посвященной 300–летию со дня рождения российского флота. - Владивосток, 1996. (0,4 п. л.)
12. Россия и переворот 4 декабря 1884 г. в Сеуле// Восток и Сибирь: Место встречи” Взгляд из Сибири. Труды и тезисы докладов научной конференции. - Иркутск, 1996. (0,3 п. л.)
13. Миссия Мин Ён Хвана, 1896 г. История одной фотографии // Труды международной конференции “100 лет корееведения в Санкт - Петербургском университете». СПбГУ, Центр корейского языка и
литературы.- СПб., 1997. (0,3 п. л.)
14. Корейский вопрос” и российская дипломатия в период разграничения Тумангана и истоки русско-корейских отношений// Взаимоотношения народов России, Сибири и стран Востока: история и современность. Доклады 2-й международной научной конференции.- М.- Иркутск-Тэгу.1997. (соавтор - ). (0,5 п. л.)
15. Вклад в подготовку и подписание русско-корейского договора // Взаимоотношения народов России, Сибири и стран Востока: история и современность. Доклады 2-й международной научной конференции.- М.- Иркутск-Тэгу, 1997. (0,5 п. л.)
16. Миссия Мин Ён Хвана в Россию летом 1896 г.// Труды Центра Корейского языка и культуры. Санкт-Петербургский университет. Вып. 2.- СПб., 1997. (0,9 п. л.)
17. Две миссии в Сеул// Международные отношения в тихоокеанском регионе в XIX – ХХ веке: Межвузовский сборник научных статей.- Хабаровск, 1997. (0,3 п. л.)
18. 375 дней в русской миссии.// Восток. Афро-Азиатские общества: история и современность.- Вып.5, 1997. (0,8 п. л.)
19. Еще раз о тяньцзиньском словесном соглашении Ли-Хунчжана – Ладыженского 1886 г. // Россия и Восток: взгляд из Сибири. Материалы и тезисы докладов XI международной научно-практической конференции ИГУ.- Иркутск, 1998. (0,3 п. л.)
20. Российская дипломатия и Корея. .- М.-СПб.-Иркутск, 19,5 п. л.)
21. Русско-корейский договор о сухопутной торговле 1888 г.// Вестник Центра корейского языка и культуры. Вып. 3-4.- СПб., 19п. л.)
22. Русско - кoрейские отношения: уроки прошлого.// «Россия и Корея на пороге нового столетия». Труды 3-й академической конференции.- M.: ИДВ РАН, 1999. (1,7 п. л.)
23. Новые материалы о соглашении Ли Хунчжана-. 1886 г.// Проблемы Дальнего Востока.- Вып. 5, 1999. (1,5 п. л.)
24. Из истории корейской эмиграции на российский Дальний Восток. 60-70-е гг. XIX века. // Единство. Информационный бюллетень. Вып. 4(17). Ноябрь-Декабрь.- M., 1999. (0,3 п. л.)
25. Корея в политике России в период подготовки и подписания Симоносекского мирного договора// Доклады Третьей международной научно-практической конференции «Взаимоотношения народов России, Сибири и стран Востока: История и современность». Кн.1. ИГПУ.- М.-Иркутск-Улан-Удэ - Тэгу, 1999. (0,5 п. л.)
26. Гибель корейской королевы Мин. 1895 г. // Проблемы Дaльнего Востока. Вып. ,7 п. л.)
27. Из истории корейского переселения на российский Дальний Восток. гг. // Единство. Информационный бюллетень. .Вып. 2(19). Март-Апрель. - M., 2000. (0,2 п. л.)
28. Из истории корейского переселения на российский Дальний Восток. 80-90-е гг. XIX века. // Единство. Информационный бюллетень. 1(18) вып. Январь-Февраль.- M., 2000. (0,3 п. л.)
29. Политика России в корейском вопросе в период подготовки и подписания Симоносекского мирного договора // «Корейский полуостров: мифы, ожидания и реальность». Труды 4-й академической конференции. Часть 2.- М.: ИДВ РАН, 2000. (1,2 п. л.)
30. П. Г. фон-Мёллендорф и русско-корейские отношения в середине 80-х гг. XIX века // Вестник Международного центра азиатских исследований. № 5. ИГПУ.- Иркутск, 2001. (0,7 п. л.)
31. Вестник Международного центра азиатских исследований. № 5. ИГПУ, - Иркутск, 2001. (0,9 п. л.)
32. Последние дни жизни Ли Бомджина // Ли Бомджин. Отв. ред. Ю.В. Ванин, сост. . М.:ИВРАН, 2002. (0,8 п. л.)
33. Two Missions of A. N.Speyer to Seoul in ceedings of the 21st Conference of the Association of Korean Studies in Europe.- Frascati, 2003. (на англ. яз.). (0,7 п. л.)
34. Russian Policy towards Korea during the Russo-Japanese War // International Conference in the Commemoration of the 100th Anniversary of the Russo-Japanese War “The Russo-Japanese War and the International order in East Asia: Historical Characteristics and modern meaning”. The Korean Association for Political and Diplomatic History, The Institute 21 For Peace Studies.- Seoul, 2004. (на англ. яз.) (0,6 п. л.)
35. Ро-иль кэджон ги росиа-ый тэхан чончхэк // Ро-иль чонджэнъ-ква хангук: хангукса сог-ый ро-иль чонджэнъ. Ро-иль чонджэнъ 100 чунён кугдже хаксуль хве («Политика России в отношении Кореи накануне русско-японской войны»//Международная конференция, посвященная 100-летней годовщине русско-японской войны «Русско-японская война и Корея: русско-японская война в корейской истории»). «Brain Korea21 The Educational and Research Group for Korean Studies», Институт корейских исследований, Институт национальной культуры Кореи при Университете Корё.- Сеул, 2004. (на кор. яз.). (0,8 п. л.)
36. Российский дипломат и русско-корейский договор 1884 г.// Всемирный конгресс азиатских и северо-африканских исследований. ИКАНАС-37. Тезисы докладов. Т. III.- М., 2004.(на англ., рус. яз.). (0,3 п. л.)
37. Российская дипломатия и Корея. .- М.: ИВ РАН. 20п. л.)
38. Russia’s Diplomacy during the peace negotiations and Policy toward the Korean Peninsular// Centenary International Symposium on the Russo-Japanese War “Portsmouth Treaty and the Past, Present, and Future of Peace building in Northeast Asia”. Seoul ASEM Institute for International Relations, French Embassy in Korea, Taiwan Mission in Korea, Hanns Seidel Stiftung.- Seoul, 2005. (на англ. яз.) (0,8 п. л.)
39. Michael Finch’ “Min Yŏnghwan (1861~1905): Statesman, diplomat, and patriot”//Мин Ёнхван-ый кэхёккусанъгва вэгёхвальтонъ-э тэхан пхёнъга. саго 100 чунён кинём хаксультэхве (Международная научная конференция, посвященная 100-летию со дня
смерти выдающегося государственного деятеля Мин Ёнхвана: «Оценка
реформаторской и дипломатической деятельности Мин Ёнхвана»).
Университет Корё.- Сеул, 2005. (на англ., кор. яз.). (0,6 п. л.)
