А. ПОРФИРЬЕВ,

Начальник отдела Правового управления Федерального агентства по промышленности, аспирант кафедры конституционного права и отраслевых юридических дисциплин юридического факультета Московского городского педагогического университета

К ВОПРОСУ ОБ ОПРЕДЕЛЕНИИ

ПОНЯТИЯ «ФЕДЕРАЛИЗМ»

Федеративные отношения в течение многих веков были предметом изучения юристов, социологов, экономистов. К настоящему времени сформировалась теория федерализма, носящая междисциплинарный характер.

Однако из всех понятий, относящихся к терминологии, выработанной для нужд теории федерализма, одно из самых неопределенных само понятие «федерализм». Называя понятие федерализма «укоренившимся столетиями»[1], многие исследователи приходят к выводу о том, что «вопрос об адекватном определении федерализма остается в известной мере дискуссионным»[2]. Видимо, прав профессор Городского университета Нью- Духачек, утверждавший, что не существует общепринятой теории федерализма, поскольку этот термин представляется неясным и противоречивым[3].

Понятие «федерализм» и однокоренное прилагательное «федеральный» в науке распространяется на чрезвычайно широкий спектр общественных отношений. Понятие «федерализм» происходит от латинского «foedus» — союз, и используется для характеристики государства, структуры государственных органов, политических и экономических отношений, политического режима, политико-правовых учений, политических движений.

В литературе можно встретить множество взглядов на явления, подпадающие под категорию «федерализм». Однако если отойти от цитирования многочисленных авторов и сравнений образного характера, то обобщенно можно выделить три подхода, используемых при определении федерализма.

В первом значении федерализм рассматривается как характеристика самого широкого круга общественных отношений. В этом смысле федерализм — это принцип, теория, идеология[4], выражающаяся в конструировании общественных отношений на основе децентрализации, учета интересов всех сторон этих отношений. К исследователям, рассматривавшим федерализм в данном контексте, следует отнести П. Прудона[5], [6], [7]. Известный ученый и политик распространяет федерализм как демократический механизм на регулирование отношений между народами, национальными сообществами внутри одного государства по формированию общих и защите собственных интересов[8]. Этот подход, как представляется, лишает возможности рассматривать федерализм как правовую категорию и использовать ее в правоприменительной практике вследствие его абстрактного содержания.

Несмотря на многомерность федерализма, пронизанного правовыми, идеологическими, социальными, экономическими аспектами, применение данного понятия к характеристике самого широкого спектра общественных отношений и явлений представляется бесперспективным. В качестве примера необоснованно широкого, но, к сожалению, весьма устоявшегося применения понятия «федерализм» можно привести «экономический федерализм»[9]. Это вызывает отход от изучения специфики проявления принципа федерализма в различных сферах общества: экономической, политической, культурной — в пользу схоластического конструирования самостоятельных моделей федерализма, что нарушает логику понятия федерализм и может привести к отрыву анализируемых общественных отношений от конкретных политико-правовых отношений в области государственного устройства.

Второй подход к категории «федерализм» выражается в рассмотрении федерализма как принципа построения не только государственного устройства, но и политических отношений внутри государства, основанных на децентрализации и самоуправлении, независимо от формы политико-территориального устройства государства. Данная концепция федерализма нашла свое отражение в работах В. Острома[10], Д. Елейзера[11], (Умновой)[12]. При подобном подходе федерализм именуется федерализмом в широком смысле[13].

Третий подход характеризуется тем, что федерализм обозначает определенный характер взаимоотношений между государством и его составными частями, а также органами государственной власти различных территориальных уровней. В данном смысле из требований федерализма вытекает необходимость нормативного, конституционного закрепления предметов ведения, в рамках которых государство и его субъекты обладают всей полнотой государственной власти, и наличие конституционных механизмов разрешения споров о компетенции между центральными (федеральными, союзными) органами государственной власти и органами власти субъектов. Федерализм, таким образом, связан с федерацией как формой государственного устройства.

Применительно к этому пониманию федерализма в науке используется понятие государственного федерализма[14]. Федерализм в данном контексте рассматривается в четырех аспектах.

Во-первых, под федерализмом понимается система научных взглядов, теория определенной формы государственного устройства (федерации). Так, по мнению , «понятие «федерализм» содержит философию качественно определенного государственного устройства, оно составляет теоретико-методологическую основу организации федеративного устройства»[15]. рассматривает федерализм как учение о гармоничном сочетании принципов централизации и децентрализации при институциировании государственной власти[16]. Федерализм в данном понимании является межотраслевой научной концепцией, составной частью науки конституционного права, социологии, политологии, экономической теории.

Во-вторых, федерализм рассматривается в контексте категории «бюджетный федерализм» и представляет собой совокупность внутригосударственных правил и соглашений, регламентирующих межбюджетные отношения (трансферты между бюджетами различных уровней)[17].

В-третьих, федерализм рассматривается как форма государственного устройства[18]. Федерализм нередко называют также «режимом государственного устройства»[19], что, думается, вносит некоторую неясность в содержание термина «федерализм». Применительно к формам государства в теории государства принято различать формы государственного устройства и виды государственных (политических) режимов, в связи с чем выражение «режим государственного устройства» имеет неясный смысл.

Касательно вопроса связи явлений федерализма и государственного режима важно отметить, что, несмотря на то, что федерализм направлен на обеспечение политического плюрализма и самоуправление, не существует какой-либо прямой зависимости уровня развития демократических начал политического режима от степени развития федеративных отношений. В мире существует целый ряд унитарных государств с демократическим режимом (Дания, Словения, Япония и др.), и, напротив, есть федеративные государства, декларирующие принципы демократии, но не следующие им в полной мере в повседневной политической практике (Федеративная Республика Нигерия, Республика Судан, Республика Ирак). Поэтому, не отрицая демократического характера федерализма, следует отграничить его от явления политического режима того или иного государства.

Однако не менее спорным представляется определение федерализма как формы государственного устройства, поскольку в этом случае федерализм смешивается с понятием «федерация».

Понятие «федерация» рассматривается наукой конституционного права не только как федеративное государство, но и как форма политико-территориального устройства государства. Не следует сводить федеративную форму устройства государства лишь к указанному признаку федерации. Федерация как правовое понятие есть не только государство, но и форма его устройства, характеризующаяся совокупностью признаков.

Безусловно, содержание понятия «федерация» как формы государственного устройства должно основываться на данных эмпирического знания: типологии моделей современных федеративных государств, конституционно-правовых подходах к конструированию федеративных отношений отдельных государств в настоящую эпоху. Тем не менее, понятие — это форма мышления, отражающая предметы в их существенных признаках и является достижением главной задачи теоретического знания — достижения объективной истины во всей ее конкретности и полноте содержания. Думается, прав профессор , отмечавший необходимость «вырабатывать общее определение федерации, охватывающее все ее типы, виды, формы и модели»[20].

Понятие федерации не ограничивается характеристикой устройства конкретного государства, и, следовательно, не следует рассматривать соотношение понятий «федерация» и «федерализм» в разрезе формы государственного устройства как частного и общего. Поэтому если рассматривать федерализм и федерацию как форму государственного устройства, то эти понятия окажутся идентичными.

Представляется, что подобное смешение понятий проникает в российскую конституционно-правовую науку под влиянием американской научной традиции использования понятия «federalism» применительно и к принципу децентрализации государственной власти, и к федеративному государству. Немецкие ученые-правоведы проводят различие между федерализмом (Főderalismus) и федеративной государственностью (Bundesstaatlichkeit)[21].

На взгляд автора, понятия «федерализм» и «федерация» следует различать. Федерация как форма государственного устройства является воплощением принципов федерализма. Территориальное устройство и система органов государственной власти на центральном и местном уровнях федеративного государства должны основываться на принципах федерализма. Из этого следует, что понятие «федерализм» необходимо рассматривать еще в одном, четвертом аспекте — как принцип государственного устройства.

Этот принцип не носит теоретического характера. Несмотря на то, что в Конституции Российской Федерации федерализм как правовой принцип прямо не закреплен, он вытекает из конституционных положений, устанавливающих федеративное устройство государства (ст. 1, 5 (ч. 3), 11 (ч. 3), гл. 3 Конституции). Конституционный Суд Российской Федерации неоднократно относил федерализм к конституционным принципам, основам конституционного строя России[22]. Отсюда вытекает практическое значение принципа федерализма для правоприменения.

Рассматривая с формально-юридических позиций федерализм как принцип, нельзя упускать из виду, что правовой принцип — это, прежде всего идея, но не только идея, а также нормы и правоотношения. Если свести федерализм к идее разделения власти между государством в целом и его составными частями, то такой принцип будет носить сугубо идеологический, а не правовой характер. Авторы, которые ограничивают содержание федерализма принципом разделения власти на различных территориальных уровнях, вынуждены приводить «вторичные характеристики федерализма», которые, «в отличие от первичных характеристик, являются гарантиями федерализма в большей степени, чем его составные части»[23]. Реализация сведенного к одной идее принципа федерализма, распространяющегося в действительности на широкий круг общественных отношений, не будет носить правового, правоприменительного значения.

В связи с этим в качестве четвертого аспекта понятия «федерализм» представляется обоснованным рассматривать федерализм не как принцип, а как систему принципов государственного устройства, являющихся нормами или выводимыми из норм и охватывающих четко определенный круг правоотношений.

К принципам федерализма следует отнести:

1) закрепление (декларирование) конституцией федеративного устройства государства;

2) установление конституцией и/или федеративным договором основ разграничения предметов ведения между общегосударственным (федеральным) и территориальным (региональным) уровнями осуществления государственной власти в стране;

3) систему органов государственной власти территориальных образований (субъектов федерации), обладающих определенной сферой ведения, в рамках которой на данном уровне принимаются нормативно-правовые акты;

4) суверенитет федеративного государства, который распространяется на всю его территорию. Из третьего и четвертого признака можно вывести следующий признак: каждый гражданин является объектом юрисдикции и федерации, и ее субъекта (в рамках полномочий);

5) наличие правового механизма участия органов государственной власти субъекта федерации в законодательном процессе на общегосударственном (федеральном) уровне, в том числе в процедуре внесения изменений и дополнений в конституцию;

6) обеспечение представительства субъектов федерации в высшем законодательном (представительном) органе государства;

7) наличие правового механизма разрешения споров о компетенции между федеральными органами государственной власти и органами государственной власти субъектов федерации.

Однако на практике в нормативно-правовых актах многих государств отражены лишь некоторые принципы федерализма. В связи с этим наглядно проявляется одна из сторон практической ценности научной категории «федерализм». Принципы федерализма выступают в роли «лакмусовой бумажки», позволяющей оценить основы государственного устройства той или иной страны с конституционно-правовых позиций относительно типологии государств и рассмотреть нормы, регулирующие конституционно-правовые отношения с точки зрения способов урегулирования взаимоотношений между центральными и региональными органами государственной власти.

Поскольку федерализм включает в себя принципы построения государственного устройства, форма которого имеет основополагающее значение для содержания конституционно-правовых отношений и относится современными конституциями к основам конституционного строя, на первый план выходит принцип закрепления (декларирования) конституцией федеративного устройства государства. В данном случае речь идет именно об указании в конституции на федеративное устройство государства, а не о наличии в названии государства слова «федерация»[24]. Однако этот важнейший принцип федерализма, отраженный в конституции, не дает какой-либо объективной картины конституционной системы органов государственной власти и основ взаимоотношений между ними.

С одной стороны, практика нормативного регулирования конституционно-правовых отношений в Италии, Испании, Франции и других государствах показывает, что отсутствие в конституции государства указания на федеративную форму государственного устройства не является непреодолимым препятствием для реализации принципов федерализма. С другой стороны, закрепление в конституции одного лишь названия формы государственного устройства, федеративного, и перечисление субъектов федерации, из которых складывается территориальная организация государства, не дает оснований говорить о таком государстве как федерации. Один из наглядных примеров — Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика в период до 1990 г., которая являлась не федерацией, а государством с автономными образованиями[25].

Таким образом, федерализм как формально-юридическая категория представляет собой систему принципов построения государственного устройства, основанного на разделении власти между государством и составляющим его субъектами.

Однако необходимо сделать важное замечание: федерализм носит сложносоставный характер и несет в себе содержательный (фактический) аспект, помимо формально-юридического. Будучи государственно-правовым принципом, федерализм характеризует властеотношения, которые носят динамичный характер. Характер реализации некоторых из перечисленных выше принципов федерализма постоянно менялся даже в такой «классической» федеративной стране, как Соединенные Штаты Америки.

В частности, принцип распространения суверенитета федеративного государства на всю ее территорию, являющийся не видовым, а родовым признаком федеративного государства, пережил трансформации в правоприменительной практике Верховного Суда Соединенных Штатов Америки. Если до «нового курса» , исходя из десятой поправки к Конституции Соединенных Штатов Америки, выводилось ограничение сферы ведения федерального правительства лишь вопросами, перечисленными в конституции, то после вынесения Верховным Судом Соединенных Штатов Америки в 1941 г. решения по делу «United States v. Darby» считалось установленным, что закрепленные в Конституции США полномочия штатов не ограничивают компетенцию федерации[26]. По мнению американского автора Т. Дая, можно говорить о замене дуалистического федерализма кооперативным федерализмом, экономические основы которой были заложены еще принятием шестнадцатой поправки к Конституции Соединенных Штатов Америки, ратифицированной большинством штатов в 1913 г.[27]

Очевидно, что в государствах, существующих на федеративных началах продолжительное время, на протяжении того или иного исторического периода наблюдается процесс смены парадигм федерализма. Прав Дж. Ф. Циммерманн, отмечавший метаморфический характер федерализма[28].

Есть ли в мире «истинная федерация», государственное устройство которой в полной мере воплощает все перечисленные выше принципы федерализма? Даже если все эти принципы продекларированы на законодательном уровне, трудно утверждать, что эти признаки реализовывались как в ранее существовавших федерациях (Соединенные Штаты Колумбии, Веймарская республика, Федеративная Республика Камерун, Социалистическая Федеративная Республика Югославия, Союз Советских Социалистических Республик), так и в ныне существующих.

Указанные выше признаки являются, тем не менее, синтезом характерных черт государств, относящих себя к федеративным. Они не вытекают из содержания какого-либо классического типа федерации. Нередко рассматриваемая как классическая американская федерация представляет собой уникальный исторический опыт и особую политическую систему, которые не могут быть распространены на федерализм современных многонациональных государств. Так, профессор Колумбийского университета Альфред Степан отмечает, что институты американского федерализма, появившегося из свободного объединения суверенных штатов, симметричны и чрезвычайно ограничены волей большинства, в то время как многонациональные демократические государства сегодня используют федеральные механизмы для удержания вместе разъединенных народов и нуждаются в асимметрии, в институтах, дающих возможность народам действовать по своему усмотрению[29].

В связи с этим необходимо обратить внимание еще на один аспект понятия федерализма. Федерализм как система принципов, представляющих собой не только идеи, но и нормы, а также правоотношения в условиях конкретных государств, будучи историко-правовым явлением, за более чем двухсотлетнюю практику претерпел значительные метаморфозы вследствие развития общественных отношений в мире. Однако эти изменения происходили отнюдь не в рамках одной закономерности в рамках различных конституционных национальных политических системах. Как отмечает , федерализм не только является динамическим феноменом, но и демонстрирует циклический характер изменений отношений между федерацией и ее субъектами[30]. Попытка создания «классической», «синтетической» концепции федерализма неизбежно натолкнется на невозможность определения идеального соотношения предметов ведения федерации и ее субъектов, в равной степени применимого ко всем государствам и ко всем этапам развития мировой политической системы XX—XXI вв. Еще один из отцов-основателей Соединенных Штатов Америки, А. Гамильтон, отмечал, что «размах, изменение и цели федеральной власти устанавливаются по соображениям благоразумия»[31].

Процесс развития федерализма характеризуется и тем, что меняются не только предметы ведения федерации и ее субъектов и формы вмешательства властей различного территориального уровня в вопросы перераспределения полномочий. Меняется сам характер отношений между федеральным центром и субъектами: от конкуренции, сдержек и противовесов происходит переход к взаимодействию в рамках реализации государственной политики, общенациональной и региональной. С методологической точки зрения в связи с этим уместно говорить о различных парадигмах федерализма: дуалистический, конкурентный, кооперативный, технократический федерализм.

Однако при этом нельзя упускать из виду особенности проявления принципов федерализма в отдельных политических системах. Необоснованно исключать из предмета конституционно-правовой науки явления, связанные с особенностями реализации принципов федерализма в каждом государстве, поскольку такого общественного явления, как федерализм, вообще, в некоем «классическом», «универсальном», «абстрактном» смысле, не существует. Выявляя общие закономерности конструирования устройства государства, необходим также анализ субъективных факторов, влияющих на реализацию государственной власти федерацией и ее субъектами, для уяснения реального конституционно-правового содержания принципов федерализма.

Один из распространенных подходов — исследование федерализма на основе анализа различных его моделей. Некоторые национальные конструкции федеративных отношений могут классифицироваться исходя из общности принципов, реализуемых в государственном устройстве этих государств, что дает основания говорить о моделях федерализма[32]. В данном контексте рассматриваются модели: централизованная (Союз Советских Социалистических Республик, Республика Индия) и децентрализованная (Канада, Швейцарская Конфедерация, Федерация Сент-Китс и Невис), симметричная (Австрийская Республика, Федеративная Республика Германия) и ассиметричная (Республика Индия, Канада, Соединенные Штаты Америки), двухуровневая (Соединенные Штаты Америки, Канада) и трехуровневая (Федеративная Республика Бразилия, Швейцарская Конфедерация), — а также исходя из исторической основы образования федеративного государства: конституционная (Королевство Бельгия, Федеративная Республика Германия) и договорная (Соединенные Штаты Америки, Швейцарская Конфедерация). Как представляется, в данном случае речь идет не столько о моделях федерализма, сколько о типологии федераций (федеративных систем).

При выявлении специфики принципов разделения государственной власти по вертикали, безусловно, нельзя игнорировать сравнительно-правовой метод науки конституционного права. Однако классификация моделей федеративного устройства государства, выявление сходства в иерархии и формах реализации принципов построения государственной власти на различных территориальных уровнях не должны быть основанием для игнорирования комплексного исследования всей системы конституционно-правовых норм и отношений государств, основанных на принципах федерализма.

Использование в государственном строительстве какой-либо федеративной модели неизбежно трансформируется под воздействием экономических, социальных, культурных особенностей того или иного государства, и даже в тех случаях, когда первоначальный вариант конституции принимается под сильным влиянием политических традиций другого государства (например, первые федералистские конституции Республики Аргентина и Мексиканских Соединенных Штатов, основанные на принципах американского федерализма); по мере исторического развития принципы федерализма в данной стране находят особые формы проявления.

При рассмотрении форм закрепления принципов федерализма в конституционно-правовых нормах и гарантий их реализации речь не должна идти о рассмотрении федерализма как формы государственного устройства конкретной страны. В данном, национальном, аспекте федерализм представляет собой систему общих принципов устройства федеративного государства, а также нормы и отношения, носящие федеративный характер. В связи с этим уместно говорить, например, об американском, индийском, о канадском, бразильском, российском федерализме.

При этом необходимо иметь в виду, что понятие «федерализм» в данном узком смысле не означает всю совокупность принципов, норм и отношений, характеризующих разделение государственной власти по вертикали и территориальное устройство конкретного государства, поскольку в федеративном государстве имеют место и принципы унитаризма, как и в унитарном государстве существуют принципы федерализма. Поэтому можно говорить, например, о южноафриканском и испанском федерализме, хотя Конституции Южно-Африканской Республики и Королевства Испания не провозглашают федеративную форму устройства этих государств, что означает лишь отсутствие одного из принципов федерализма, пусть и основного, — закрепление (декларирование) в конституции федеративного устройства государства. В противном случае федерализм сводился бы данному принципу и, в сущности, представлял бы собой только форму, лишенную сложного конституционно-правового содержания, но не отражал бы принципы такого явления, как государственное устройство, выражающегося в правовых идеях, нормах и отношениях.

Итак, к содержанию российского федерализма следует отнести не всю совокупность правовых принципов, норм, отношений, характеризующих государственное устройство Российской Федерации, а лишь те из них, которые воплощают основополагающие принципы федерализма, закладывают основу именно федеративных начал конституционно-правовых отношений в Российской Федерации.

В заключение следует отметить, что российский федерализм представляет собой совокупность правовых идей, отношений, норм и гарантий их соблюдения, характеризующих государственное устройство Российской Федерации, воплощающих принципы организации государственной власти в стране на различных территориальных уровнях, разграничения предметов ведения Федерации и ее субъектов, обеспечения согласованного участия органов государственной власти Российской Федерации и ее субъектов в законотворчестве и осуществлении государственной политики, разрешения споров о компетенции между ними.

[1]  Суверенитет в теории федерализма. — СПб.:  Асланова «Юридический центр «Пресс», 2004. — С. 40.

[2] Там же. — С. 44.

[3] Duchacek I. D. Comparative federalism. The territorial dimension of politics. — Lanham MD: University press of America, 1987. — P. 189.

[4]  полагает, что название идеологии применительно к федерализму «для него было бы излишне широким». См.: Федерализм: теория, институты, отношения (сравнительно-правовое исследование) / Отв. ред. . — М.: Юристъ, 2001. — С. 28. Однако федерализм выступает в качестве одной из идеологических основ создания Соединенных Штатов Америки, заложенных соглашением, заключенным пилигримами на корабле «Мэйфлауэр» в 1620 г.

[5] См.: Теория федерализма. Опыт синтетической теории права и государства. — Юрьев: Маттисена, 1912. — С. 474—482.

[6]  Федерализм, социализм и антитеологизм // Бакунин . Социология. Политика. — М.: Наука, 1989. — С. 11—125.

[7] Watts R. L. Comparing Federal Systems. — Montreal, Ithaca: McGill-Queen’s University Press. — 1999. — P. 6.

[8]  Г. О федеративной и национальной политике Российского государства. — М., 1995. — С. 63.

[9]  Экономический федерализм. Российская модель // Этнополис. — 1995. — № 3. — С. 81, 82.

[10]  Смысл американского федерализма. Что такое самоуправляющееся общество? — М.: Арена, 1993. — С. 302.

[11]  Дж. Сравнительный федерализм // Полис. — 1995. — № 5. — С. 106.

[12]  А. Современный российский федерализм и мировой опыт: итоги становления и перспективы развития. — М.: Издательский дом «Городец»; «Формула права», 2004. — С. 26.

[13]  Конституционно-правовые основы разделения государственной власти между Российской Федерацией и ее субъектами. — М.: МЗ-ПРЕСС, 2003. — С. 12.

[14] Федерализм: теория, институты, отношения (сравнительно-правовое исследование) / Отв. ред. . — М.: Юристъ, 2001. — С. 28.

[15]  Федеративное устройство Российского государства. — М.: НОРМА, 2001. — С. 5.

[16]  Тенденции унитаризма и федерализма в государственном устройстве России: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. — СПб., 2001.

[17] Oates W. E. The Economics of Fiscal Federalism and Local Finance — Northampton, MA: Edward Elgar Publishing, 1998. — P. 1—723; Bird R. M. Vaillancourt F. Perspectives on Fiscal Federalism — Washington DC: World Bank Publications, 2006. — P. 1—276; Stewart K. Fiscal Federalism in Russia: Intergovernmental Transfers and the Financing of Education — Cheltenham, UK; Northampton, MA: Edward Elgar Publishing, 2000. — P. 1—178; Ter-Minassian T. Fiscal Federalism in Theory & Practice — Washington: International Monetary Fund, 1997. — P. 1—500; Rosen H. S. Fiscal Federalism: Quantitative Studies — Chicago: University Of Chicago Press, 1988. — P. 1—272; Карасева М.В. Бюджетное и налоговое право России (политический аспект). — М.: Юристъ, 2003. — С. 119.

[18] Конституционное (государственное) право зарубежных стран: Общая часть / Под общ. ред. . — М.: БЕК, 1998. — С. 666.

[19]  А. Современный российский федерализм и мировой опыт: итоги становления и перспективы развития. — М.: Издательский дом «Городец»; «Формула права», 2004. — С. 17; Глигич- Правовые основы федерализма. — М.: Юристъ, 2006. — С. 16, 17.

[20]  О моделировании в теории федерализма и проблеме асимметричных федераций // Государство и право. — 1997. — № 8. — С. 63.

[21] Gamper A. A global theory of federalism: the nature and challenges of a federal state // German law journal. — Vol. 06. — № 10 (1 october 2005). — P. 1299.

[22] Постановления Конституционного Суда РФ: от 21 марта 1997 г. № 5-П по делу о проверке конституционности положений абзаца второго п. 2 ст. 18 и ст. 20 Закона РФ от 01.01.01 г. «Об основах налоговой системы в РФ (п. 3) // СЗ РФ. — 1997. — № 13. — Ст. 1602; от 01.01.01 г. № 12-П по делу о толковании содержащегося в ч. 4 ст. 66 Конституции РФ положения о вхождении автономного округа в состав края, области (п. 3) // СЗ РФ. — 1997. — № 29. — Ст. 3581; от 01.01.01 г. № 26-П по делу о проверке конституционности отдельных положений ФЗ от 01.01.01 г. «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания РФ» (п. 3) //СЗ РФ. — 1998. — № 48. — Ст. 5969; от 4 апреля 2002 г. № 8-П по делу о проверке конституционности отдельных положений ФЗ «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов РФ» в связи с запросами Государственного Собрания (Ил Тумэн) Республики Саха (Якутия) и Совета Республики Государственного Совета — Хасэ Республики Адыгея (п. 2) // СЗ РФ. — 2002. № 15. Ст. 1497; от 1 февраля 2005 г. № 1-П по делу о проверке конституционности абзацев второго и третьего п. 2 ст. 3 и п. 6 ст. 47 ФЗ«О политических партиях» в связи с жалобой общественно-политической организации «Балтийская республиканская партия» (п. 3.2) // СЗ РФ. — 2005. — № 6. — Ст. 491; от 01.01.01 г. № 13-П по делу о проверке конституционности отдельных положений ФЗ «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов РФ» в связи с жалобами ряда граждан (п. 2) // СЗ РФ. — 2006. — № 3. — Ст. 336.

[23] Lijphart A. Patterns of Democracy: Government forms and performance in thirty-six countries. — New Haven: Yale university press, 1999. — P. 188.

[24] Из 24 федеративных государств, существующих в мире, слово «федерация» присутствует в названиях лишь двух государств (Российская Федерация, Федерация Сент-Китс и Невис), а «федеративный» — в названиях пяти государств (Федеративная Республика Бразилия, Федеративная Республика Германия, Федеративная Республика Нигерия, Федеративная Демократическая Республика Эфиопия, Федеративные Штаты Микронезии).

[25]  О правовой природе «Российской Федерации» // И. Становление «Российской Федерации» (1917—1922). — М.: Зерцало, 2003. — С. 329—341. Некоторые авторы, исходящие из жесткой (узкой) классификации государств на унитарные и федеральные, называют РСФСР унитарным государством. См., например: Черепанов В. А. Теория российского федерализма: Учебное пособие. — М.: МЗ-ПРЕСС, 2005. — С. 4; Федеративная организация Российского государства. — М.: Компания Спутник+, 2000. — С. 37.

[26] Пункт 13 указанного решения гласил: «Десятая поправка не является ограничением власти национального правительства прибегать в допустимых пределах ко всем соответствующим и четко подходящим средствам для осуществления возложенной на него власти» // United States v. Darby, 312 U. S. United States Reports vol. 312, 1941, p. 123)

[27] Dye T. American federalism: competition among governments. — Lexington MA: Lexington books, 1990. — P. 1—34.

[28] Zimmerman J. F. Contemporary American Federalism. The Growth of National Power. — New York: Prager, 1992. — P. 55; Zimmerman J. F. Congressional Preemption: Regulatory Federalism. — Albany NY: State university of New York press. — 2005. — P. 155.

[29] Stepan A. Federalism and democracy: Beyond the U. S. model // Federalism and territorial cleavages / Ed. U. M. Amoretti and N. Bermeo. — Baltimore: MD The John Hopkins university press, 2004. — P. 441—457.

[30]  Проблемы теории государства и права: Учебник. — М.: Велби, Проспект, 2006. — С. 201.

[31] Федералист. Политические эссе Александра Гамильтона, Джеймса Мэдисона и Джона Джея: Пер. с англ. / Под общ. ред., с предисл. , коммент. . — М.: Прогресс — Литера, 1994. — С. 77.

[32]  Современный российский федерализм и мировой опыт: Итоги становления и перспективы развития. — М.: Городец, Формула права, 2004. — С. 37—56. М. Федеративное устройство российского государства. — М.: НОРМА, 2001. — С. 18—41.

Курсовые